Освобождение Киева от немцев в ноябре 44-го застало нашу родню в Сталинградской области. В посёлке с весьма поэтическим названием: Купоросный. И маму, пекаря по профессии, немедленно вызвали домой. В Киев. Надо же было выпекать хлеб для киевлян. Население, пережившее оккупацию, раненных фронтовиков, киевлян, возвращавшихся из эвакуации.
Нам выделили комнату по улице Нижний Вал. Мама целые дни пропадала на работе или по своим делам, а я влился в пацанскую дворовую среду. Лица моих новых товарищей были довольно блеклыми, тело - кожа да кости, как вздыхали взрослые. Но нас это мало трогало. Жизнь – прекрасна!
Надевали на себя, что Бог послал. Практически всю весну, начиная с апреля и до начала осени, бегали босыми. А верхняя одежда? Заплата на заплате. И никто по этому поводу не впадал в истерику, не рыдал, в отличие от нынешних модников и модниц с забитыми одеждой шкафами. Модницы тех времён, помнится, таскали резиновые сапоги и капроновые чулки в придачу. Новый писк моды. Аж гай гудел – как красиво.)
Но вскоре маме удалось на мою голову кардинально разрешить вопрос с одеждой для любимого сына. Дело в том, что её подмастерьями в пекарне были…пленные немцы. Сразу скажу: никто не питал к ним никакой ненависти. Даже сочувствие вызывали эти молодые и не очень парни. И у меня остались лёгкие подозрения, что отношения были не только деловыми. Одинокие женщины…Сколько мужчин полегло на фронтах. А жизнь своё диктует…
Вначале на стенках нашей комнаты появились самодельные тарелки с какими-то гравюрами. Оказывается, мама обменяла их на некондиционный хлеб у своих помощников. Она этот хлеб и мне приносила. Недопеченные куски черняшки с солью и подсолнечным маслом улетали в желудок без промедления. Переваривалось абсолютно всё!
А потом наступила очередь с верхней одеждой. В один прекрасный день она принесла эрзац-свитер ядовито-зелёного цвета. Очень холодный. Содрогаясь, я примерил его на себя. Сидит, как влитой…
Мои приятели , узрев меня в трофейном свитерке, промолчали, но смотрели весьма подозрительно. Когда же она перешила мне немецкий китель из чёртовой кожи, предвестнице нынешней джинсовой ткани, грянул гром.
Лишь только я возник в этом одеянии, на всеобщее обозрение, кто-то из самых остроязыких немедленно воскликнул: «Фриц явился – не запылился!» Попытки уйти от прозвища были тщетны. А когда к кителю добавились необозримые галифе с бездонными карманами, протестовать против клички стало просто несерьёзным.
Потом мамою были раздобыты сверхлёгкие чоботы. Скорее всего, для танцоров. В них, правда, легко удиралось от вечно недовольных нашим поведением соседей. Но в одном из футбольных сражений на первенство двора я полностью отодрал подмётку от одного из сапог. Однако кусок медного провода помог привести его в чувство.
Сколько лет пришлось таскать на себе эти одеяния , уже подзабылось. Но кличка и ощущение некоторого стыда остались навечно.
А стоило так переживать?
14.04.16.