Из редакции я вышла в разобранном состоянии. Болела голова, ныла спина, першило в горле. Наверное, на нервной почве. Остаток рабочего дня прошел в полном молчании, но какой сюрприз преподнесет Зина завтра, предсказать невозможно. Принесет из дома пирог к чаю и будет меня смиренно потчевать, закатит истерику или пойдет жаловаться шефу?
Я посмотрела на часы: Кристина уже минут десять ждет меня в кафе. Я почти бегом ринулась к «Вецриге». Хорошо, что офис редакции расположен в самом центре – все под рукой, рынок, магазины, банки, театры, кафе. В центре все ухожено, тротуары одеты в новенькие покрытия и тщательно убраны, не то что в спальных районах, где живет большинство рижан.
На мостовых еще сохранилась старая брусчатка, которая придает Старому городу свой шарм. Нарядные витрины магазинов и ресторанов, дорогие машины, шпили лютеранских церквей с золотыми петушками – все вроде бы радует глаз, если бы не вечная серость и сырость. Ощущение непреходящей осени усиливалось неулыбчивыми хмурыми лицами прохожих.
Кристина сидела за столом кафе неподвижно и прямо, уставившись в окно. Я извинилась за опоздание и спросила у нее, что взять к чаю.
-- Ничего не надо. Давайте лучше пойдем на улицу. То, что я расскажу вам, никто не должен слышать.
-- На улице сыро и ветрено, вам будет трудно говорить. Смотрите, вон там в углу освободился столик, давайте пересядем туда. Нас никто не услышит.
Кристина молча взяла свою сумку, и мы сели к столику у окна. Один соседний был пуст, за другим сидели две увлеченные разговором пожилые дамы. Я принесла горячий чай.
-- Не волнуйтесь, Кристина, тут нам никто не помешает. Я вас слушаю.
-- В прошлую нашу встречу я сказала вам неправду, -- прошептала женщина, и ее глаза наполнились слезами. Она помолчала, пытаясь справиться с волнением. Я взяла ее за руку, но она освободила пальцы и сунула руку в карман. Достала носовой платок и вытерла глаза.
Я заказала сто граммов черного бальзама и молча поставила бокал перед Кристиной. Она так же молча выпила и подняла на меня глаза.
-- В тот день я была у Беаты. Я давно хотела увидеть ее, мне было необходимо посмотреть ей в глаза… Много лет я не могла решиться на эту встречу, да и не до того было. Астма душила меня в самом прямом смысле слова, несколько раз в году я лежала в больницах, но улучшение было коротким … Извините меня, Бога ради. Можете взять мне еще немного бальзама?
Я заказала еще 50 грамм, и Кристина выпила рюмку залпом. Может быть, она не только астматик, но и сумасшедшая алкоголичка? Я бы от 150 грамм 40-градусного бальзама лыка не вязала, а Кристина продолжала говорить как ни в чем не бывало.
-- Все началось с банального гриппа зимой. Беата Николаевна была моим участковым терапевтом. Выписала антибиотики, дала больничный на пять дней и велела придти к ней на прием в поликлинику. От лекарств температура упала, но меня душил кашель, от слабости я еле дошла до поликлиники. Я так тяжело дышала, что на меня косились другие пациенты в очереди. Когда я через полчаса вошла в кабинет, дыхание у меня успокоилось и Беата Николаевна скептически выслушала мои жалобы.
-- Это остаточные явление, -- твердо сказала она. – Вы вполне здоровы и можете приступать к работе. А кашель пройдет. Выпишу вам микстуру.
Я пыталась объяснить, что задыхаюсь, не могу подняться к себе на третий этаж без остановок. Беата Николаевна усмехнулась и спросила так ядовито: «Девушка, если вам хочется пофилонить и посидеть дома, я могу это понять, но по инструкции я должна вас выписать на работу. Вот вам направление на рентген легких, раз вы так озабочены своим здоровьем. Ну и молодежь пошла!»
Кристина повертела в руках пустую рюмку и, глубоко вздохнув, продолжала:
-- Рентгенолог написал заключение «Без патологии». Потом, уже в больнице, мне объяснили, что бронхит, который появился у меня как осложнение после гриппа, не рентгене не виден. Он элементарно прослушивается! Но Беата Николаевна, точно издеваясь, заключила, снимая фонендоскоп:: «Все в норме!»
Так Кристина заработала хронический бронхит и как следствие астму. И все только из-за того, что когда-то Беата отнеслась к ней с равнодушием и, в общем-то, профессиональной халатностью. В цивилизованной стране Кристина могла бы подать на врача, сделавшего ее инвалидом, в суд и получить огромную денежную компенсацию. Из-за проблем с дыханием она не могла иметь детей, и муж ее бросил. Получается, что моя свекровь сломала ей жизнь.
Все это как-то не вязалось с образом обаятельной и участливой Беаты, но я вспомнила, какой жесткой она могла быть, когда я металась между большой семьей, грудным ребенком и работой. И если бы не свекровь, мой брак, возможно, удалось бы сохранить …
А Кристина между тем продолжала:
-- Я оказалась на развалинах своей жизни, с крошечной пенсией по инвалидности, совершенно одна. А Беата жила в элитном доме с обеспеченным мужем … И я решила придти к ней и спросить, понимает ли она, во что мне обошлась ее ошибка? Я не хотела скандалить, мне нужна была хоть капля сочувствия и раскаяния.
Беата вначале была любезной, пригласила бывшую пациентку пройти в гостиную, предложила чая и спросила, чем обязана ее визиту. Кристина начала рассказывать свою историю, но Беата ее перебила: «У меня, милочка, было столько больных, всех не упомнишь, к тому же у вас был заурядный грипп. Ну, а астму вы заработали уже потом, скорее всего на генетическом уровне, я тут совершенно не при чем!»
Кристина поднялась из-за стола и уже на повышенных тонах попыталась объяснить Беате, чего от нее хочет, но та попросила покинуть ее дом, назвав «шантажисткой и вымогательницей». Кристина объявила, что никуда не уйдет, пока перед ней не извинятся, и тогда Беата швырнула в нее чашкой с остатками чая.
Вне себя Кристина бросилась к Беате и со всей силы толкнула ее. Беата потеряла равновесие, туфелька предательски соскользнула с ноги, а моя свекровь поскользнулась на паркете и с размаха упала, попав виском по острому краю каминной решетки.
Мы вышли из кафе в сумрак вечера и долго шли молча.
-- Зачем вы рассказали мне все это? Лучше бы в церковь сходили исповедаться, - нарушила я молчание. – И как мне теперь жить с этим знанием?
-- Можете донести на меня в полицию, но никто меня не осудит строже, чем я сама. А в тюрьме я сдохну быстро, может, оно и к лучшему, - прошептала Кристина.-- Я не могла больше держать это в себе и решила, что вы сможете меня понять, поверите, что это был несчастный случай. Глупо, конечно, простите меня.
Я была в полной растерянности и от того, что узнала правду о смерти свекрови, не стало легче. Наоборот. Если я все расскажу Лапсе, меня и Сергея оставят в покое, но тогда судьба этой несчастной будет на моей совести. В каком-то смысле Беата расплатилась за свою ошибку. Кто знает, какая сила подставила ей подножку на паркете? И может быть, все дело в том, что «Аннушка уже пролила масло» …