На другой день на работе был настоящий кавардак. В статьях, которые я накануне вычитала на экране компьютера, не сохранились внесенные мной правки. Пришлось читать все заново, а журналисты уже сбросили в сеть новые материалы, и моя напарница Зинаида раскричалась, что ей приходится делать за меня мою работу, иначе мы не успеем сдать материалы на верстку.
Обычно я молча сносила ее придирки. Зинаида работала в журнале с первого дня и на этом простом основании считала себя моей начальницей, хотя у нас были равные права и обязанности. Когда я пропускала ошибку, она в курилке громко возмущалась и жаловалась журналистам, что ей приходится работать за двоих.
Это было наглое вранье. Один из нас читал статьи на экране компьютера, а другой вслед за ним в распечатке. Это обычная практика, потому что глаз «замыливается» и нужен свежий взгляд на текст. Так мы страхуем друг друга от ошибок.
Когда я находила пропущенные ошибки после Зинаиды, молча исправляла. Она же оповещала всю редакцию, отпуская язвительные замечания о моем профессиональном уровне. Затем следовала ее коронная фраза: «Тебя надо посадить на первую парту в пятый класс, чтобы выучила правила пунктуации русского языка!»
Иногда Зинаида вдруг превращалась в ангела: угощала меня своим фирменным пирогом, делала комплименты моему цвету лица, и в нашей комнате воцарялся мир и покой. Но он неизменно сменялся новой бурей. У Зинаиды не было ни семьи, не детей, но этим невозможно было оправдать ее невыносимый характер. Я была уверена, что она больной человек, настоящий психопат. Такие всегда находят себе жертву, на которую сбрасывает негативные эмоции.
Вот и сейчас Зинаида ходила по нашей маленькой комнате как тигр по клетке, что-то бормотала себе под нос и не давала мне сосредоточиться.
-- Зина, вы не могли бы сесть? - не выдержала я.
-- Что?! Да если бы я за тобой не подчищала, ты бы уже давно вылетела с работы! Профессионал останется профессионалом в любых условиях, а тебе хоть создай идеальные, грамотности это не прибавит!
Она схватила сигареты, зажигалку и выбежала в курилку. Слава Богу, десять минут тишины мне обеспечено. Я попыталась углубиться в текст, но тут же отвлеклась. Почему я позволяю делать из себя жертву? Почему я терплю эту фурию и не поставлю ее на место? Боюсь опуститься на ее уровень? Слишком не уверена в себе и в глубине души считаю, что Зинаида права и я плохой корректор?
К счастью, напарницы не было минут двадцать, и я все успела прочитать. И вдруг меня озарило: это же Зинаида убрала мои правки! Вчера после моего ухода она еще оставалась в редакции и вполне могла «поработать» на компьютере. Целую неделю она была спокойной, и вот ей потребовался новый эмоциональный всплеск, скандал. И она его спровоцировала.
У психов как у алколиков свой алгоритм. Какое-то время он не пьет, держится, но напряжение неминуемо возрастает, алкаш срывается и уходит в запой. Так же и психопат: после очередного скандала несколько дней живет в состоянии относительного покоя. А потом его организм с новой силой требует взрыва эмоций. И он провоцирует ссору или скандал.
Я спустилась на первый этаж на вахту, где сидел охранник, и взяла у него журнал, в котором мы расписывались, сдавая после работы ключи от кабинетов. Вот подпись Зины. Она ушла в 22.10. Торчала в редакции до позднего вечера. Зачем? Ясное дело.
Когда я вернулась в наш кабинет, Зины не было. Словно по наитию я сделал то, чего не делала никогда в жизни. Открыла ее сумку и стала рыться в ее вещах. Косметичка с расческой, губной помадой и каким-то кремом, тут же «цитрамон» от головной боли. В одном отделении записная книжка, ключи, в другом мобильник. Вот еще одно отделение, на молнии. Рецепты и две упаковки лекарств, в одной -- это был «Тазепам» -- оставалось несколько таблеток, другая - «Циталек» - была целой .
Так. Зинка сидит на транквилизаторах и антидепрессантах. Кстати, она принимала тот же препарат, что и моя свекровь. В коридоре послышались шаги, я быстро закрыла сумку, сунула ее на полку и вышла из кабинета, чуть не столкнувшись с Зиной в дверях.
- Куда?! – заорала она. – Полосы не читаны, а она в кафе намылилась!
Наверное, это было пресловутой последней каплей. Я остановилась, не чувствуя ничего, кроме холодной ярости, и прошипела Зинаиде в лицо:
-- Это был последний раз, когда вы повысили на меня голос. Я запрещаю вам меня терроризировать, слышите! А иначе все узнают о вашем диагнозе и о том, что вы принимаете транквилизаторы и антидепрессанты! И из редакции вылетите вы, а не я!
Тут нервы у меня сдали, и я выскочила из кабинета. В курилке болтали Миша Зворыкин, первое перо королевства, и Танечка, невесомое как эльф создание, наш рекламный агент. Для меня было загадкой, зачем она ходит на работу. Танюшины очки стоили больше, чем моя зарплата, а ее вроде бы простенький костюмчик откутюр прямиком привезен мужем из Франции, с показа известного дизайнера. «Кто у нас муж?» -- этого толком не знал в редакции никто, а сама Танечка называла его «предпринимателем средней руки».
Миша знал несколько языков, был вхож в Кабинет Министров, с некоторыми депутатами сейма даже водку пил, а потому представлял особую ценность для журнала. Ведь называется наше издание «За кулисами событий», и пикантные подробности о том, сколько стоила эксклюзивная мебель из розового бука, заказанная женой одного чиновника, и обучение в Оксфорде незаконной дочери другого, интересует читателей больше, чем реальная политика.
Продолжая рассказывать Танечке в лицах очередную байку о слугах народа, Миша протянул мне пачку сигарет.
-- Ты что, она же не курит. Какая ты умница, Лиза, надо брать с тебя пример! – вздохнула Танечка и потушила сигарету.
Танюшу, несмотря на жгучую зависть к ее нарядам женской половины редакции, в коллективе любили. Она никогда не демонстрировала своего превосходства и без лишних вопросов всегда одалживала журналистам в ожидании гонорара деньги.
Я вернулась в свой кабинет и сразу же уселась за компьютер, являя всем своим видом деловитую занятость. Зинаида сидела за своим столом, уткнувшись чуть ли не носом в распечатки и тоже делала вид, что поглощена работой. Когда я нервничаю, то меня одолевает голод. Достала из сумочки пакетик с изюмом и курагой и съела их, не отрываясь от экрана.
Я подошла к мусорнику, чтобы выбросить пакет из-под сухофруктов и заметила в нем пустую упаковку от тазепама. Это сколько же таблеток проглотила Зина разом, пока меня не было? Я не помнила точно, сколько их оставалось в упаковке – две, три? И как она может сосредоточиться и читать текст, наглотавшись успокоительного? Я посмотрела на худую сутулую спину Зинаиды, и мне стало ее жалко и стыдно за попытку шантажа. Нашла кого жалеть. Ну, не дура ли я?