...Не верю я, что мой Онегин,
Кляня несчастную дуэль,
Умчался прочь в печальном беге,
На дальнем очутился бреге
И стал невидимым отсель -
В провинции уединенной,
Вдали Империи надменной.
Однако ж, пусть и без причины,
Я допущу сие на час,
Наполню вымыслом картины,
Где пальмы, море, бригантины
И мой герой встречают вас...
...Уж не дышало зноем небо,
Нежарким становился день,
Дремал эфир в объятьях Феба
И кипарисов стройных тень
Дарила сумрак и прохладу;
Смежит мне очи так в награду
За все мои труды она,
Вакханка с чашею вина:
Дерзка, капризна и игрива,
До мадригалов голодна,
То искренна, то холодна
То простодушна, то ленива.
Известна многим господам
И опытна не по годам.
Сие греховное виденье
Оставлю, впрочем, я теперь.
Благодарю вас за терпенье
И на Восток открою дверь,
К нежданной подведу картине:
Ноябрь, Онегин в Палестине.
Привез его лукавый грек
И высадил на влажный брег.
В тоске, с душою уязвленной
Евгений, мрачный мой герой,
При церкви ветхой, под горой,
Жил бедно и уединенно,
Он был во власти тяжких дум,
Измучивших холодный ум.
В Земле Святой Обетованной
Неспешно дни его текли
Среди природы первозданной.
Завидев в море корабли,
Внимал беглец им так печально,
Как пенью птиц монах-молчальник.
Бродил, кляня свою тоску,
Он по прибрежному песку;
Верхом тащился на верблюде -
Так местный ездит здесь арап,
Лихой разбойник, беглый раб;
Его пугались звери, люди.
Метался грустный мой изгой,
Искал вотще себе покой.
Он вспоминал дуэль и бегство
В Одессу и Бахчисарай,
Впадал, подобно старцу, в детство,
Прибыв в ветхозаветный край;
Блуждал в бессмысленной ловитве
Иль руки простирал в молитве,
С ума готов был повернуть
Иль в Африке закончить путь.
Он спал и бодрствовал без меры,
Всё знал, не ведал ничего.
Рассудок занят был его
Нередко символами веры.
Он книги древние читал,
Да Бога страстно почитал...
10 декабря 2004 г.