Я звоню Михаилу Яковлевичу и прошу забрать Леву на воскресенье, чтобы я с ним могла погулять, пообщаться. Михаил Яковлевич удивляется, что я все еще в Москве. Он просит приехать к ним с Марго в субботу к 12 часам.
Мы с Надей приезжаем немного раньше. Представляю Надю. Марго окидывает меня оценивающим взглядом. Видит, что я одета в балахон, который скрывает мою фигуру. Марго светская женщина, общительная. Предлагает нам чаю, расспрашивает, что там нового в науке. Я ей уже не опасна, так что она вполне любезна со мной.
- Это на вас так благоприятно Москва действует, - делает мне комплимент Марго, - хорошо выглядите, только, что это за одежда на вас, Инга? Вам свободный покрой нравится?
- Да, я люблю, когда одежда не сковывает моих движений.
- Вам идет. Малиновый цвет вас очень освежает. Правда, правда. А где вы живете сейчас?
- В Троицке, у меня там стажировка в Магнитной лаборатории.
- И что вы там делаете?
- В основном ничего не делаю. Учусь, слушаю умных людей.
- По Левику скучаете?
- Конечно, скучаю.
- А по Жене скучаете? – не утерпела вставить шпильку Марго.
- Нет, по Жене не скучаю. Мне с ним скучно было.
- Правда? – удивляется Марго, - а мне казалось, что вы его любите.
- Что у нее за манера бередить открытую рану? Казалось бы, воспитанная женщина, а такая беспардонная, хуже последней деревенской бабы - думаю я, а вслух говорю:
- Маргарита Яковлевна, это вам показалось, - я с трудом улыбаюсь , - того Женю, которого я любила, уже не существует в природе. Увы! Все течет, все изменяется, и, самое поганое, что все портится. Так что скучать мне не по кому.
Надя смущена таким оборотом разговора и старается перевести разговор на музыкальную тему. К счастью, Марго тоже любит классическую авангардную музыку. Ей есть, что сказать по этому поводу. Я с облегчением вздыхаю, когда приходят Михаил Яковлевич с Левой, и мы идем гулять.
Теперь я встречаюсь с сыном регулярно, только редко. Раз в две недели Михаил Яковлевич привозит его на Ленинский проспект, куда приезжаю я, иногда с Надей, иногда одна. Я очень не люблю приезжать и заставать Марго одну, потому что она тут же начинает меня учить жить:
- Вам бы, Инга, надо замуж выйти, чтобы у детей хотя бы отчим был.
Сомневаться в реальности моей беременности уже не приходится.
- Маргарита Яковлевна, вам тоже не мешало бы, выйти замуж. Приезжайте к нам в Зеленчукскую, у нас есть академик разведенный.
- Да, как интересно! Может вам самой за него замуж выйти? Академик старый, ваших детей усыновит. Они будут детьми академика, вы женой академика. Это респектабельно, не то, что женой какого-то мальчишки. Дерзайте, Инга, у вас получится.
- Маргарита Яковлевна, я вам благодарна за совет. Я до этого, ей-богу, не додумалась бы, - улыбаюсь, стараясь не заплакать.
- Ну, за что она меня так ненавидит? Я и Леву им отдала, и ни на что не претендую, а она меня третирует при каждом удобном и неудобном случае, - думаю про себя.
Михаил Яковлевич приводит Левушку. Сын бросается мне на шею:
- Мамочка, где ты так долго была? Почему не приходила?
- Не могла, мой золотой.
- У тебя в животе ребенок?
- Да, ребенок. Твой брат или сестричка. Вот приложи ухо к животу, послушай.
Левушка прикладывает ухо к моему животу.
- Мама, он меня в ухо ударил ногой, - в восторге кричит Лева.
- Это он хотел с тобой познакомиться.
- Он будет со мной драться?
- Не будет, ты старше и сильнее. Он будет тебя уважать!
- Скоро он родится? Я уже устал ждать.
- Через три месяца. Это недолго.
Надя делится со мной, что Михаил Яковлевич хочет написать ее портрет. Просит приехать к нему в мастерскую.
- Мне поехать? – спрашивает Наденька.
- Не знаю, как хочешь. Он хороший художник. Напишет твой портрет,
по-моему, это хорошо. Потомки тебя запомнят молодой и красивой.
- Портрет я хочу, но я боюсь, что он будет приставать.
- Надя, насколько я его знаю, он корректный человек, навязываться не будет.
- Ладно, поеду, уговорила.
- А что, станешь моей свекровью. Классно, - смеюсь я, а потом мрачнею.
Оказывается, я забываю, что я развожусь с Женей. Я настолько привыкла говорить всем, что у меня в семье все хорошо, что даже сама поверила в это. Поверила, что Женя с Левушкой остались в Зеленчукской и ждут меня.
Наденька возвращается с сеанса у Михаила Яковлевича с горящими глазами.
- Миша, такой веселый! Он меня все время смешил. Он так остроумно шутит.
- Ты Михаила Яковлевича Мишей называешь?- удивляюсь я, - он же нас лет на 20 старше!
- Да, он меня попросил его по отчеству не называть. Знаешь, я почувствовала, что он даже младше меня. Он как мальчишка. И он такой симпатичный и умный.
- Надя, только, ради Бога не влюбляйся в него. Он три раза был официально женат, и еще раз пять неофициально. Это не считая увлечений. Кстати, у него в студии была какая-нибудь женщина?
- Была какая-то. Чай нам готовила. Простая такая. Может быть, это его сестра.
- Надя, у него одна сестра – Маргарита. Ты ее видела и простой ее не назовешь.
- Может быть это домработница.
- Ты же говорила, что если мужчина не физик, то на него и смотреть не будешь. Забыла? Михаил Яковлевич – не физик. Он художник! Ему нужны стимулы к творчеству! Хочешь быть стимулом? Не увлекайся им как мужчиной.
- Я не увлекаюсь. Просто он мне понравился как человек.
- Ну, и хорошо, что понравился. Только дружеские отношения.
- У меня только и есть, что дружеские отношения.
- Хочешь похлебать моей каши?
- Ингуля, ну, что ты меня лечишь? Я что младше тебя? Я опытная лиса!
- Не попадись в западню, лиса.
Новый год мы все встречаем у Бориса Владимирова. У него трехкомнатная квартира. В большой комнате накрывается большой стол. Закуски и выпивка вскладчину, каждый приносит самое лучшее, что смог купить, достать, испечь. За столом собирается большая веселая компания, человек тридцать.
Боря наливает мне шампанское, с другого конца стола кричат:
- Черкасовой не наливать!
- Почему, ей уже можно. Это на первых неделях нельзя, а сейчас ей уже все можно,- наливая вино в бокал, авторитетно говорит Владимиров.
- Она через 15 минут заснет, а мне с ней поговорить надо, - возражает парень из моей бывшей группы.
Где-то минут через двадцать мне неудержимо хочется спать, и я ухожу в другую комнату. Там спит трехлетний сын Владимирова. Я знаю, что его зовут Эдик. Я знаю, что мама Эдика, жена Бориса лежит на сохранении в больнице. Я ложусь рядом, малыш обнимает меня за шею, шепчет мама, и я засыпаю. Сквозь сон я слышу, как звенят бокалы, как спорят ребята, как играет музыка. Мне очень нравится так спать, средь шумного бала. Утром я просыпаюсь, потому что кто-то тянет меня за ухо. Открываю глаза, Борин сын сидит рядом и тянет меня за сережку.
- Что? - спрашиваю я.
- Сияет, - объясняет Эдик.
- А ты будешь со мной спать?
- Буду, - обещаю я.
Входит Боря и говорит:
- Ты кашу манную умеешь варить?
Я смеюсь в ответ.
- Ну, конечно, умею!
- Тогда иди и вари! Ох, уж эти женщины! Зачем ты обманываешь мужика?
- Какого мужика?
- Эдичку моего. Что за женская манера обещать и не выполнять! Вот пообещала спать с ним. Он расстроится, когда узнает, что ты его обманула.
- А нечего подслушивать наши разговоры.
Я варю кашу и кормлю Эдичку ложкой. Владимиров входит в кухню и говорит:
- А это еще что такое? Эдик у нас ест сам.
- Но, он не хочет сам есть. Он хочет, чтобы я его кормила.
Эдик действительно отбрасывает ложку, когда отец пытается всунуть ее ему в руку.
- Ну, вот! Как легко избаловать мужика! Сын, запомни, все зло от баб, они нас балуют, а потом обманывают.
- Хорошо ты его воспитываешь.
- Ничего, пусть знает с младых ногтей про ваше женское коварство.
Я готовлю завтрак, и мы с Владимировым завтракаем. Борис говорит мне:
- Что же ты не поехала к мужу встречать Новый год?
- Сутки туда, сутки обратно и сутки дома – слишком большая нагрузка для меня. Пусть он сам сюда приезжает, если хочет меня увидеть.
- А не боишься, что за 6 месяцев одиночества он себе другую бабу найдет?
- Кого он там себе найдет? В Академгородке свободных женщин нет, - оправдываюсь я.
- Казачку местную.
- Нас местные избегают. Говорят, эти яйцеголовые очень странные. Для жизни не годятся.
- Хочешь, подарок на Новый год? Хочешь, я тебя совсем отпущу в Зеленчукскую? Поезжай, что тебе здесь делать? Будешь рядом с мужем и сыном. Мне твоего мужика жалко. Я тебя здесь прикрою.
- Благодарю тебя, Боря. Хороший ты человек! Только наше местное начальство не одобрит.
- Где голова у вашего начальства? Послать беременную женщину на полугодичную стажировку. Они там совсем сбрендили.
- Откуда им было знать?
- Надо было сказать.
- Я не знала!
- Ох, и вруша же ты, Черкасова. Тайны какие-то. Не хочешь ехать, оставайся, с тобой веселее! Вообще, твоему мужику повезло, - смеется Боб Владимиров.
http://www.proza.ru/2016/04/14/968