Лучшая книга ХХ-го века "Улисс". Почему?
1
Многие посетители и участники сайта Proza.ru, сшибающие литературные вершки, даже не слышали имени величайшего писателя XX-го века Джеймса Джойса, и не знают о существовании книги под названием «Улисс». Это не смертельно: не знают, да и «фиг бы с ним».
Другое дело, если знают.
Название книги «Улисс», если она каким-то случайным, не рекомендательным образом попала в поле зрения так называемого книгоглотателя, стойко ассоциируется с мифотворчеством или ремейком на исторические темы.
Те же, кто слышал об этой книге чуть больше, то наверняка ощущал преимущественно негативную, и даже убийственную тональность этих слухов.
А негатив вызван сарафанно растиражированным мнением, что эта книга по силам лишь изощрённым литературоведам, причём непременно англоязычным, и желательно, чтобы с каким-либо сексуальным пороком. Дабы:
- клеймить экономно;
- клеймить без нервов;
- и зараз все темы, требующие этической экзекуции читательским судилищем.
А русский перевод сделан будто бы напрасно, и якобы специально для головной боли критиков социалистического и посткоммунистического разливов, подключая религиозных человеколюбов и, соответственно, моралеведов.
И, если перевод не вызывает у них реакции, такой, какой у собаки вызывает звукосочетание «фас!», то будто бы представляет собой не набор смысла с определённой красотой слога и понятной фабулой, а настоящий ХАОС букв и слов.
В качестве одного из доказательств этого сумасшедшего положения вещей приводится последний, восемнадцатый (18-й) эпизод книги, состоящий из полсотни страниц:
– Какого бы ляда, – бесится народный критик, и хорошо, что в эту минуту нет у него ни топора, ни кувалды, чтобы сокрушить антихристов знак – текст этого, хрен бы с ним, не главы, как принято у нормальных писателей, а «нумерованного эпизода». Куда одно только это годится! Смахивает на эпигонство, издевательство, неприкрытое стремление к исключительности.
Антихристовость же и сатанинство заключаются в том что лабудовый этот так называемый текст НАЧИСТО и СПЕЦИАЛЬНО лишён любых знаков препинания и //...похож выходит этот текст не на ржанье сивой кобылы к которой читатель был бы более мягок а на малосвязный поток сознания сильно выпившей проститутки вот так приехали к бабушке на юрьев день высыпайсь девчонки чего расселись с адреском промахнулись идите обратно пешком а к проституткам человек мужского пола русской национальности хоть и испытывает презрение зато пользует их деликатную дислокацию в обществе хоть и маскируясь зато на всю катушку и даже может по окончанию рабочего акта пожалеть и разъяснить бедному несчастному существу траханному всеми кому не лень смысл жизни каково мать твою за ногу легко же читается вот и я говорю можно можно можно люди хомосапиенсы человечишки биошелуховые и не придерётся никто к ошибкам осталось только придумать такой грамматический закон провести через думу и пусть президент чиркнет закорючку а кто не согласен тех к стенке...//
Но там, на самом-то внутрикнижном деле, речь вовсе не о проститутке. Речь там об ирландской женщине Молли Блум, жене главного героя, на которую автор, пользуясь хозяйским положением, навесил ряд пороков, дабы разобраться с ними в одиночку, как мужчина и художник, и без особого старания вовлекая в этот процесс читателя.
(Отношение Джойса к читателю – это вообще отдельная прелюбопытнейшая тема, и не будем на ней сейчас останавливаться.)
– Об этом, что ли, пресловутом «потоке сознания» прожужжали нам все уши критики и ценители Джойса? – спрашивает народный критик. – Правда, – замечает он, – в поначалу кажущемся бессмысленным потоке, всё-таки имеются забавные проблески эротических и сексуальных ассоциаций, а также имеются искусно и с вывертом изложенные воспоминания, приведены аллегории, выдернуты цитаты из Заветов, дадены хроникальные отсылы и наличествует другая житейская вкуснятина типа солянки из фрагментов национальных литблюд.
Хоть и без запятых и точек, но на некоторых фрагментах невольно застревает глаз, а также встопорщиваются штаны, и по этой причине даже хочется осилить весь эпизод.
А, когда осиливаешь эпизод и штаны приходят в норму, то хочется сказать всего два слова.
«Ух ты!» – вот что хочется вымолвить в первую очередь.
«Не так страшен чёрт, как его малюют» – вот такой можно сделать вывод в очередь вторую.
У меня же напрашивается вывод после такого почти что ленивого читательского подхода, не любящего покупать зряшной макулатуры и потому начинающего листать с конца, что джойсовского «Улисса» надо «брать» по-детски и по-дедски, именно с конца, как чистят рыбу, и где, как правило – то же и у людей, – находится самое вкусненькое и питательное.
Да, именно там, в 18-м эпизоде, находится оплодотворяющий книгу пресловутый «поток сознания», но не размазанный по всей книге, в чём иногда совершенно напрасно обвиняют писателя Джойса, а в чистом концентрированном виде. Так что ты не зря заглянул конец и посмотрел заодно ценник. Так было и задумано Джойсом: никаких правил! Полная демократия! Наплевать на такого читателя, если он не тонок душой и не обладает фантазией. Читать книгу задом наперёд или как-нибудь вразброд МОЖНО! Недаром у него не главы, а эпизоды! Как вы не понимаете такой простой вещи! Одиссея, сказочки, мифотворчество – ну, поняли намёк?
А потом уж, потыкавшись в страницы вразброс, можно попробовать читать с начала, где, по моему железному убеждению, у джойсовской «книжной рыбы» находятся соответствующие «книжные жабры».
Впрочем, чтение «Улисса» в выборочном порядке (вразброс) тоже не воспрещается. Я читал и так и этак. И по-третьему. И даже вверх тормашками. И при свечах, и в ванной, и оседлав унитаз. Под душем, правда, не пробовал. Эффект поразительный! Начинаешь подозревать, что так наплевательски, слюнявя и загибая страницы, вставляя закладки из игральных карт, троллейбусных билетов, квитанций из ЖЭКа, и надо поступать с продукцией этого мастера книжных иллюзий.
Года за три эпизодического обращения к «Улиссу», и где – в случае чтения в обычном порядке, то есть с начала – самая генеральная закладка упорно останавливалась в районе трёхсотой страницы из восьмисот, требующихся к чтению, я, кажется, понял некую суть. Эта суть не глубокая и не многогранная как энциклопедия, и не ключ к расшифровке внутренней тайны книги, а это алгоритм процесса чтения, методика получения удовольствия без приложения невероятных усилий, к чему призывают и чем пугают «крутые джойсоведы» «обыкновенного» читателя.
По-видимому, у этих джойсоведов не всё в порядке с адекватностью. Впрягшись в разгадку тайн Улисса, и потратив на это массу времени и усилий, как же они могут позволить обыкновенному (следовательно, туповатому) читателю понять Джойса, не затратив в десять раз больше умственных усилий, чем они сами (умные, профессиональные филологи, хирурги и препараторы от литературы)!
--------
2
Я понял, что из Джойсовского Улисса цимус надо высасывать медленно. Имеется в виду – делать временнЫе разрывы. Не надо читать Улисса подряд, как обыкновенную книгу. Ибо это НЕ ОБЫКНОВЕННАЯ книга. Тогда получится, как минимум, хоть какой-нибудь толк.
Так, между прочим, отсутствие точек с запятыми в 18-м эпизоде меня ничуть не смутило, а даже как-то подзадорило: смогу ли я сам разобрать джойсовскую музыку по тактам?
Получилось. Разобрался. Рецепт чтения 18-го эпизода таков: точки и запятые в нём ставятся или не ставятся вовсе чисто на усмотрение читателя самим читателем – на слух, если он того возжелает.
А, если и не желает, то, при определённой адаптации (это как если окунуться в первый раз в жизни в воду с аквалангом), этот безпунктуационный набор читается запросто и даже весело. Ибо это интересно, неожиданно, плотно написано, при этом от лица неглупой женщины, под видом Пенелопы, не Круз, а псевдобабы псевдо Улисса-Одиссея, звать Молли Блум, хоть и в ирландском платье, а это уже приключение, ходьба в её мир, вовсе не в нижнепроходной, как обычно бывает, а прямо в бабий мозг сексуального департамента. Круто!
И густо замешано. А главное: НИКАКОЙ ОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ!
В Джойсе надо ловить кайф, стать его товарищем и пробежаться (или периодически бегать) по тексту, а не пытаться понять его методом бульдозера, чтобы почистить многослойный тротуарный лёд то с песочком, а то и с пехотными минами против мещан: ставили их всю зиму дворняжки.
Или другое сравнение: «не надо брить Улисса налысо» – какова строфа для панегирика (!) – всё равно с одного, тем более первого раза не получится. Да и не ставит Джойс перед Вами такой задачи.
Веселитесь с Джойсом, гадайте его загадки, а не разгадаете, то и не беда. Джойс не учебник, а Вы не ученик.
Вы, в случае с профессором Джойсом – будто нерадивый и неоперившийся слушатель, которому кое-что интересно, но Вы не заплатили за учёбу ни копейки. Так какого ляда пинать запертую дверь аудитории, в которую Вас не пускают, если можно преспокойненько сидеть на балконе, а когда лекция не понравится, то взять и уйти, плюнув с высоты своего положения?
Заранее хочу сказать, что Джойса надо читать другим умом, то есть не обычным умом, когда нам подсовывают старательно разжёванные, «понятные» с первого раза книги.
Над Джойсом надо РАБОТАТЬ. Это её особенность. При этом нет в «Улиссе» ничего такого, что невозможно было бы осилить усердному читателю. Может быть, тут как раз тот самый, свиду неприглядный случай, когда надо пробежаться как бы поверх поля текста, весело и задорно попинывая смысловые одуванчики, не задумываясь глубоко – какие у одуванчика корешки, какие листья, и не имеется ли сексуального подтекста в том акте природы, когда одуванчики пускают по ветру парашютики.
Чтение Улисса, когда адаптируешься, производит неизгладимое впечатление чрезвычайно эстетически очень даже выверенного, гармоничного, в высшей степени «приглядного» текста.
То же, что в Улиссе называется «энциклопедической заумью» вовсе не является препятствием для чтения.
НЕ НАДО ЭТУ КНИГУ ПОНИМАТЬ, вот главное условие для её чтения.
Эту книгу надо СЛУШАТЬ! Это просто текстуальная музыка.
Ну ладно, кажется увлеклись и полезли поперёк первоначального плана… и на старушку мужского пола, как говорится, бывает прорушка.
-----
3
Да, действительно, женщина, которую автор в книжке представляет нам как Молли, а за кадром подразумевает аналог Пенелопы, правда, Пенелопы НАОБОРОТ. То есть, не самой ВЕРНОЙ из всех примерных литературных жён, ожидающей в невинности и борьбе с потенциальными любовниками своего мужа из далёкой заграничной командировки, а вовсе даже специально и напоказ, пока его нет, предаётся разврату на все мыслимые и немыслимые капиталистические лады начала двадцатого века. То есть весьма красочно, литературно обработано, с юморком, иронией, без всякого сожаления о содеянном, словно испытывая саму себя через практику, дабы доложить мужу по приезду – как оно, мол, бывает херовенько, когда муж годами проветривается в дальних плаваниях.
Дама эта знает основное предназначение женщины: женщина есть преимущественно машина для разносословных мужских утех в полном соответствии со списком услуг, обычно оговариваемых заранее и озвучиваемых в прейскурантах домов терпимости.
Но она, между прочим, считает себя человеком, по крайней мере, вполне здраво рассуждает об этом всём, и, при необходимости, даже может стать матерью.
Ну да ладно, это частность. Такой чисто женский и половозрелый поток сознания наш читатель, особенно мужского пола, может понять и простить.
Но что же творится дальше?
А творится то, что с жалистливой оценкой сознания то ли несколько неразборчивой в сексуальных отношениях замужней женщины, то ли несостоявшейся проститутки, непонятность книги от того не растворяется. И надо идти разбираться дальше.
То ли хаос, то ли писательские непонятки, но без авторско-шкиперского или иного комментаторского разъяснения в целом «Улисс» кажется будто бы лишённым хронологического сюжета, который бы тянул книжные события как бы само собой.
Путает и название романа. Улиссом в книге не пахнет совсем. И, ежелив, читатель прежде книжки не прочёл хотя бы бегло-умно-краткого комментария к книжке, хотя бы от того же переводчика и джойсоведа Сергея Хоружего, то ещё фрукт, надо сказать, и огрёбся он по причине этой книжки немало, и пережил своего коллегу-переводчика Виктора Хинкиса , и стал переводить сам и по-новой, то комментарий – это ключик к пониманию, такая уж у этой книжки специфика. То тогда, господин товарищ русскоязычный читатель, садись-ка тогда в лужу и почитывай книжку из этой позиции. Всё равно ничего не поймёшь.
Кроме того, по мнению стандартно-рядового читателя, хотя бы мал-мало плановый сюжет является обязательным и непременным условием любого перевариваемого чтива. В Улиссе этого будто нет. Тьфу! Снова, что ли, обращаться к комментарию?
А я предупреждал. А на Фомах неверующих воду возят.
А комментарии, без которых якобы в задрюченных тайнах книги вообще не разобраться, толще самой книги в полтора раза.
– И вообще, – может подумать торопливый читатель, и, если не стесняться в выражениях, – то это дерьмо не для его пролетарского ума, и даже не для инженерного состава, и даже не для олигархов, которым обыкновенные книжки в тягость, а на необыкновенные у него времени нет. Оно – чтиво это – и не для банкиров, которым заниматься хоть бы чем, лишь бы приносило прибыль, а эта книжка трудно продаётся. И не для бомжей, которым этот фолиант неудобен для подкладывания под голову.
Для кого же эта книга? Неужто для литературоведов иезуито-казуистического склада, или для самого себя, или вообще ни для кого?
– Это сплошная антикультурная морока, – считает чуть более знающий простой человек, – это гадкая выдумка мерзкого человека в шляпе и очках, почти ослепшего к старости, специально писавшаяся семь лет.
И всё это перечисленное ради создания абсолютной путаницы, феномена антикниги, литературного абсурда. Дядя попросту слетел с катушек!
– На что только не идут ради всемирной славы, – считает наш массовик, псевдовсезнающий и псевдоразбирающийся в основах литературной грамоты, а также умеющий лечить себе зубы, запросто ставящий себе диагноз при простуде, соображающий в дизайне и живописи, в женщинах и собаках, в детях, продовольственном магазине, квитанциях, счётчике электричества, автомобиле, моде и телевидении. Он тоже хочет получить миллион, а лучше десять миллионов, чтобы не попасть в кредитную мышеловку, и построить себе дом по вкусу без привлечения специалистов. Он знает всё!
Хотите, он расскажет вам, какие надо писать для него книги?
Вот такой у нас грамотный и всеведущий массовый читатель.
По этим причинам, а также по другим, более существенным резонам, представленным в виде «кавалерийского» очерка, и о чём далее пойдёт речь, несмотря на многочисленные переиздания в последние лет сорок, должного и достойного распространения книга Джойса «Улисс» в российской культурной среде не получила.
-----------
4
Начну с того, что мой собственный опыт знакомства с «Улиссом» и самим Джойсом был убийственно нерадостным.
Как-то раз, когда я только перешёл от чтения книг совершенно детских к книгам следующего возрастного поколения, а именно к сказкам народов мира, к романтическим сказкам от Джанни Родари, Носова, А.Толстого, а там, в сцепке, были Киплинг, Стивенсон, А.Дюма, Экзюпери, К.Дойл, Д.К.Джером, Чехов, Гоголь, Купер. К ним подключались взрослые провокаторы из клана Мопассанов, Бальзаков, Золя.
И так далее, и тому подобное. Обычная ситуация в рядовой семье пятидесятых-шестидесятых годков прошлого века. Словом, проглочено книг было немало. И я до сих пор удивляюсь – каким же это непостижимым образом в голове полного несмышлёныша укладывается такая гора информации.
Ларчик же на самом деле открывается просто: в одну голову можно напихать в тысячи раз больше того, что напихал в подростковом возрасте себе я.
Но это понимаешь только тогда, когда мозг человека обосновательно, с применением чисел, сравнивают с памятью компьютера. А когда компьютеров не было в помине, данный факт вызывал только лишь изумление.
Конечно же знаком я был и с мифами-эпосами Древней Греции, и даже шапочно знал Илиаду, Одиссею… Только я их всегда путаю. Точно так же, как не определился с такой историко-литературной канцелярщиной: Улисс и Одиссей это одно лицо или всё-таки их два?
Брокгауз с Ефроном сами в этом путались. Что уж говорить обо мне.
И, соответственно, любя одиссеи любых видов, я знавал не только капитана Блада от Сабатини, а аж самого Гомера от самого себя – уж не знаю – чего он написал точно, и был ли слеп, и был ли бродячим поэтом и музыкальным исполнителем своего устного творчества, или был ли простым или непростым рассказчиком, что ему приписывают.
А, если я и знавал кое-что из этого в детстве, то сейчас напрочь забыл, а в интернет не полезу, и соответственно не гожусь для «Что, где, когда». И пусть надо мной смеются знатоки этих всех «понт-евксинских» рапсодий и Гомеровского авторства с древней «плагиатоманией».
И в то время выныривал на поверхность вроде бы американский фильм о дядьке Одиссее – царе Итаки и муже верной Пенелопы (в противовес псевдо-Пенелопе джойсовской), с неплохими актёрами и с ужасной кукольной мультипликацией.
О качестве мультипликации тех времён, когда и генетика, и информатика объявлялись буржуазными лженауками, и не было никаких программ типа 3D-max, может представить только тот, кто в то время жил-поживал и думал, что всё вокруг него есть верх совершенства и лучше если и будет, то не при их бренной жизни. Я, так же, как и большинство людей своего недоразвитого социалистического времени, недооценивал ускорения технического и научного прогресса.
Но, даже при таком надувательском качестве на фильм с Одиссеем во главе морского путешествия валили толпы народа. И мультипульти-тормозных циклопов воспринимали как должное.
И по-доброму жалели несчастных одноглазых инвалидов с детства, нехай и крупнее, чем сами греки, зато всегда голодных, кушающих овечек прямо в шкурках (вы так не пробовали?), обижаемых сворой греческих головорезов, боготворящих приключения (чем Циклоп не прекраснейшее приключение, кувшин, полный концентрированного адреналина, предвестник гладиаторщины?), золото и красное вино.
О сексуальном настроении и вынужденном воздержании древних греков мои ровесники если и знали, то только понаслышке.
Наши скромные приборчики смирно умещались в чёрных сатиновых бельишках до колена – назвать это дело мужскими трусами – половозрело не дотягивает, а назвать это трусиками мальчиковыми не достойно мальчиковых амбиций, – и по пустякам, как-то на смазливые девочковые фэйсы, сопливые носы, плессированные юбочки и сандалии с голыми пятками и пальцами навыпуск, упомянутые приборчики не топорщились.
Любовь существовала независимо от нас – во взрослых книжках. А в жизни вместо любви была семья.
Девочек дёргали за косы исключительно из чувства справедливости и «заранешного» превосходства: у них не было не то, чтобы нормальных мальчиковых писек, а вообще ничегошеньки не было!
Брать девочек за ручку помимо строя считалось большим октябрятско-социалистическим грехом.
Брать их за ручку можно было в детском саду – чтобы они не отставали от колонны и правильно, как мальчики, а не как кудрявые и вечно блеющие овечки, переходили улицу.
Женщины в нашем понимании являли собою материнскую добродетель, а девушки повзрослее наших одноклассниц – целомудренную, преимущественно эстетическую, аж мраморную, и недоступную как в музее бриллиантов, красоту.
Вот именно в такой переходный детско-подростковый момент мне попалась на глаза книжка «Улисс» того самого Джойса, о котором я и слыхом не слыхивал ранее. Фамилия его мне ничего не сказала, а вот оформление книжки было великолепным. На обложке красовалась греческая галера под парусами, и с полным набором вёсел. Гребцов не было видно: они попрятались за иллюминаторами, если таковыми можно назвать дырки в борту.
А на палубе красовались дюжие полуголые воины с мечами, копьями и огромными щитами маяковского типа «я с детства рисовал овал». Их головы украшали распрекрасные шлемы с развевающимися плюмажами. Как же им было неудобно скакать на лошадях: с таким плюмажем запросто сдует! И наши гусаришки с казаками туда же: какого хера такие городушки на голове?! Вот что значит не те скорости: хоть и сдувает с лошади, зато противнику втридорога страшней: несётся на тебя такая орава головорезов с букетами на башке, орут, топочут и топчут лучшие наши пешие силы своими бешеными конями, благо, что не слониками, как некоторые черномазые индусы с африканцами.
Романтика, блин!
– Вот, – думаю, – повезло. Вот, – думаю, – как прочту сейчас книжку и буду лучше всех в классе знать и Одиссею, и новый вариант Гомера под неплохим псевдонимом Джойс, и уточню – что же это такое было – золотое руно – просто выкрашенная золотой краской шкура, или на ней, помимо того, был вышит рунический алфавит. Рунические буквы по моему мнению обозначали славянский праязык. И мне это было важно знать.
И я полез внутрь книжки…
О горе, горе на мою стриженую голову! Как же велико было моё разочарование! Древними греками и одиссеей в книжке не пахло. По страницам бродили скучные лица, толковали о чём-то непонятном. А, если и о понятном взрослым, то я ещё явно до этого взрослого не дорос. И даже не хотел дорасти, чтобы преждевременно не состариться.
А в конце книги добрые около пятидесяти страниц были заполнены текстом без единой точки и запятой. А у меня по грамоте и позже по литературе всегда были одни пятёрки. И я никаких комментариев по поводу особенностей Джойса в то время не читал.
И я по наивности и какому-то инстинкту самосохранения не наступил на ту замаскированную «под граблю» термоядерную бомбу, которую создал худой господин с усиками и в очках. Звать его Джеймсом Джойсом.
Издевательства над русским языком моя юная и неокрепшая душа вытерпеть не могла.
И я захлопнул книгу на ближайшие лет сорок – пятьдесят.
Поэтому и жив до сих пор, и, пройдя сквозь жизненные огонь и воду, могу рассуждать уже с этих возрастных позиций.