фото из интернета
Недели три, а может быть и месяц, Борис заходил ещё в свой бывший дом, в квартиру, с одной стороны жалкую, с мелкими окошками, и саму мелкую, но выстраданную, первую самостоятельную после той, где до размена жил с родителями. А потом, как отрезало — договаривался встретиться с дочкой на улице, или в недавно открывшемся кооперативном кафе поблизости, где непривычно вкусно и по-домашнему кормили.
К бывшей жене его тянуло сильно, и отрезАл он её от себя тяжёлыми, болезненными пластами. Он перестал приходить в прежде свою квартиру после короткого диалога с соседом по двору, опять же, бывшим. Не хотелось снова употреблять это слово, да видать, всё у него долго будет теперь числиться под этой маркой.
Быть может, долго Борис таскался бы ещё в квартиру, в которой сам же делал перед вселением большой ремонт, только сантехнику делать сам не решился - людей нанимал. А тут как-то подвёз дочку к дому, и встретил соседа по двору. Прежде они только здоровались, а пожилой сосед, оказалось, занимался тем же кооперативным делом, что и он, Борис. Сосед подошёл к Борису с какой-то незначительной просьбой, но помочь Борис не смог, посоветовав обратиться к своей быв... вот чёрт, короче, туда, где дочка живёт. Тут этот пожилой дядька его и огорошил:
- Чтоб я к этой б...и что-то просить пошёл? Да ни в жисть!
И тогда Борис понял, дошло до него, наконец, что развёлся он не только в силу ряда разногласий, и некоего смутного подспудного ощущения воровства в доме, но воровства не материального, иного.
То что она буквально сразу после развода за этого гнилого музыканта вышла, как-то пропустил Борис мимо сознания, потому что слишком занят был - выкорчёвывал её из себя, не до каких-то анализов было. А после соседской характеристики уж не мог не задуматься. Хоть этот его анализ постфактум ничего не менял уже. Не вольны мы управлять своими мыслями, они у нас, не иначе как последняя вольная субстанция в этой рабской стране.
А мысли стучали в его виске, тащили воображение волоком по асфальту, к той самой арке, ко входу в узенький дворик. И рисовало ему воображение, как привозили её к этому двору разные машины, как она смеялась кокетливо и эротично, как целовалась с этими...
Но разве хватило бы подобных картинок соседу, чтобы вляпать её, так ещё им любимую, в грязь тяжёлым словом? Нет! - услужливо отвечало ему богатенькое его красочное воображение, и продолжало, издеваясь над Борисом, вырисовывать развитие сюжетов. И он видел, будто вживую, как звонко цокая шпильками, иной обуви она не признавала, останавливалась столь мучительно долго желанная им женщина возле арки, целовалась с каким-то богатеньким Буратино, а потом опускалась перед ним на колени, и...
Нет, завязывать надо с этим мазохизмом. У него долги, развод — штука дорогая, хоть с квартирой бывшая поступила корректно — ничего не скажешь, но долги надо отдавать. Надо трудиться, уезжать почти на всю неделю, возвращаться в воскресенье поздней ночью без сил, и падать в усталом забвении.
Но это хорошо! Когда так выматываешься, это здорово! Это дурные мысли вышибает, на них просто не остаётся сил.
А с понедельника опять длинный список дел, и заехать к дочке, это обязательно! Это нужно и ему, и ей!
Вспомнилось, как однажды дочь, просмотрев его список в блокноте, что лежал в салоне машины, попросила взрослым голосом, так что его аж в жар бросило:
- Па, знаешь, ты не записывай меня в этот список, ладно?
- Да, доця, прости, ты права! Не буду!
* * *
Прошло много лет, и его давно уже нет в той стране, и она за океаном, и два мужа после него по разным причинам уже вычеркнуты, и он удачно женат много лет.
Дочка подолгу не звонит, а недавно разговаривали с ней ночью. Почему ночью? Так я же говорил, за океаном она, а он работает по ночам, и очень удобно получается.
- Ты знаешь, па, ты можешь мне не верить, но она тобой очень гордится! Её знакомые американцы спрашивают, а чем он занимается? Подтвердил ли диплом там, на Западе? И знаешь, что она отвечает? Ты обалдеешь! Ему, говорит, совершенно некогда этим заниматься! Он много играет в театре, выпустил книгу, сейчас работает над другой уже по заказу! Что вы, он там очень востребован!
Ей, кстати, твоя книга очень понравилась, она и на страницы твои в интернете постоянно заходит, и спектакли смотрела, только там слышно плохо.
Борис был просто ошарашен! Что это? Зачем? Ведь он все эти годы с ней и словом не перемолвился. Так было проще, спокойнее. И вдруг этакий странный пассаж! Потом вспомнил — дочка ведь на проводе ждёт, ну как бы на проводе, — по скайпу говорили.
- Это в смысле «В нашем доме всё высшего качества, даже бывшие мужья?» - нашёлся он.
- Не знаю, наверное! — пожала плечами дочь.