РАЗБУЖЕННАЯ ПАМЯТЬ***.
_________________________________
Вечернею зарёй встречая у порога
столицы утрений предрёк рассвет
Арманды - кофе блеск в глазах струится
Дункан с сигарой силуэта на фокстрот
Серёжа сумрачным фрегатом снится
пустою стойки чайкою в закат.
Зарюет комы лица , свет теплится
лампады клубы дыма на расход
цыганки шлёпанцы убого стук - стучится,
дымок кольцом и розовый закат
в который раз мне сон тот снится
Арманды - кофе утренний пасьянс,
и стук карет и дробью половицы
и осторожно дыбой стучится
Вечерняя Москва дымочками струится
серёжки милой кудрями на хват.
Дункан ранимая и провожает лица
мелькает прежний призрачный пассаж,
мундштук корыстен , кофе чаровница
туман дали замочком на заклад
у кожи блеска луная возница
руками трогая берёзки прошлого расклад
красавица жемана , руки проводницы
и розовой зари отблесками струят.
Его уж нет , берёзки чаровницы,
который раз об этом говорят
коняшка блеска улетающей зарницы
дали у сосенок головками , склоня
качает истины весёлые страницы
его же нет жеманно шелестят.
Вечерняя Москва на шелест рвот столицы,
звездой , неугасимой холод гасит взгляд
пришёл пешком на утренней вознице
салазок слома на извозчика дрогах.
Рязани мать звездою проводницей,
Серёжа выехал и взвился стылый слог
Арманды - кофе тут бытуют лица
дракон товарчивый из дыма приворот,
заре навстречу красная столица
стяг белый сломан , новый звёзд полёт.
Врагами ревсовет и Маяковский снится,
поэта клубов призрачный фокстрот
Арманды - кофе экономика ложится
галошей белых призрака отлов.
Луной огромной красные те лица,
кудряшек от Кутюр , мадам и слов
всё как и ране клубы дымом снится
кутюр - мадам , мосьё - педан
и боты моды с Парижу дрань,
Дункан жеманно кофе шлица
откида мелкою кудряшкою мнится
у колоколов всё те же призрачные лица,
звонят вчерашнее , клетчатое поверье ножница,
трубит - трубач и похоронная звоница палоча.
Арманды - кофе , дымок приворот,
извозчиком кружа на стылых лицах в рот,
вечерний кофе в клубных дымках , казино
слегка клетчатая кепи страницы дно,
жужжа , кружа вихрями деревенщины зеро,
возницы Маяковского шарахает заряда зло.
Дом Литераторов серебряные лица,
Арманды - кофе экономикой утех
дрын - дрыном просветлённая столица,
дух вышибает у бомонда на лоток.
Есенинские строфы в пух ложатся,
заре навстречу кепи розовый страницей
и Буба - клоун подступом возницы
из мрака суицида ворошиловских специалистов
капроном шёлка яркого тексто - возницы
у проблеска Есенинских стихов луной сбился
и злобою мелькают проводницей их пустые лица
из века в век те боты на разбег.
Он парнем до ветру пошёл , задухарился,
деревни славный хора гоманок пробился.
Вечерняя Москва не приняла возницу
зачем ей тот деревенский бред
и тех берёзок парные страницы,
которые по первости красны
дубовым веником хлестая Ники дни
Арманды - кофе их непризнанных колонок дротья,
которые они сгоняют шлица клочья,
любезностью межстрочия полны.
Зиновий , Троцкий , Климент спился,
бежать из мути утренним экстримсом
у мове следом бегством из столицы
Дункан закрыла доступа водицы
Серёжа русскою берёзкой приснился
оставя , след кровавый подлецов на лицах
гостиничным порхает единицей
в ожоге тех кровавых слога - слов.
- Ах , надо бы смолчать и дуть молится
на ветер , дуя свечки дыма сласть,
прослыть проезжим и отказать столице
не те слова сказал:
- Я деревенский в мать.
Пошто не слушался , какая благодать,
успел блеснуть фотографом столицы
успел лучами душ дорожку снять
теперь художниками он приснится
напишут у берёзоньки листочки,
теперь воздвигнут памятью бесстрочье
всё той же русской матери рояля лиру:
- Джаконде той Самарской и Калужской,
его же не понять , нам не объять,
а ведь ушёл поет великорусский
свеча горит берёзою по - русски
возок из туч земель российской гущи
верши дела прочь , склока проволочек
ус , теребя Климентий Ворошиловым подручным,
стране даёшь угля и много , много точек
встал бодро , прыг к божнице строчек
испил кафе - Арманды мига мочек
где Серафим - испей и мой глоточек.
вставай бомонд и ты читай страницы
разбуженную памятью стихов.
___________________________
Виктор Перфилов 14.04.2016г.