6. А жизнь продолжается...
«Что может ощутить девушка, когда впервые
стала женщиной, если она любима? Толь-
ко сейчас я понимаю, что, подобравшись к
матери алкоголичке, он хотел лишь быть поближе ко мне.
Сколько ему понадобилось труда, чтобы избавить мать от
такой пагубной привычки алкоголика? И она тоже, видно,
неспроста... а полюбив его, пошла на многое... Значит, лю-
бовь рулит человеком и за любовь может человек всё сде-
лать и вытерпеть...» – так думала я.
Буран продолжался несколько дней, и занятия в школе
были отменены почти на неделю... Мы же проводили медо-
вый месяц в отсутствии матери, когда её увозили на грузо-
вой машине в коровник на дойку коров. Между нами полно-
стью исчезала стеснительность, и мы любили друг друга,
где только хотели...
И холодно мне не от мороза,
А оттого, что его нет рядом.
То гора, то обвал, то равнина...
Огонь, сжигающий взглядом,
Сердце режет, а в небе птица...
Мне дома никак не сидится,
Там тучи ходят без просвета,
Солнце не греет, уже садится...
В один из таких дней сюда в пургу прибежал его сын,
видно, он знал, что у него здесь другая семья, и сказал отцу,
что у его жены Земфиры схватки... она рожает...
Он быстро оделся, завёл машину и поехал, как он потом
рассказывал, в районный центр в родильный дом.
Она благополучно родила ещё одного мальчика, 3,800 кг,
здорового... И он до самого утра не возвращался домой.
Лишь пришёл в то время, когда мать уехала на работу. Он
посадил меня за стол на кухне и объяснил:
– Не удивляйся, да, что она мне жена и есть дети, но это
ничего не значит. Ты последняя моя жена, любимая. У нас
есть неписаные законы, что мы можем иметь четырёх жён...
если мы можем их обеспечить и полностью выполнять свой
супружеский долг со всеми... Пойми, я ещё в силе вырас-
тить наших общих детей, если они будут... я буду очень рад
этому, и, если ты забеременеешь, не делай глупости...
В эти мои семнадцать с половиной лет я ещё летала в об-
лаках, я даже пожалела его... Он же требовал повинности и
требовал, чтобы я поклялась также, что, если забеременею,
не убью дитя... И я ему это обещала, я думала лишь о том,
как мне с ним хорошо в эти минуты, когда мы вместе... Он
же знал, как покорить ребёнка, поцеловать, чтобы вызвать
страсть и уволочь надолго в спальню, чтобы раствориться в
любовной схватке. И он так и сделал: уже я в его объятиях
и в своей комнате...
Когда пришла мать, она сварила борщ, я же сидела в сво-
ей комнате с книгой, хотя ничего не читала. Она знала, что
я буду наказана за непослушание и за плохие оценки, лишь
заглянула в мою комнату и вышла.
Зейхан сидел тоже с газетой на кухне после часовой гон-
ки в сексе... он тоже решил отдохнуть и ничего не сварил.
Потом позвал меня, и мы дружной семьёй сели за стол обе-
дать...
Он рассказал матери, что Земфира родила сына и что,
когда она выпишется, он временно переедет к ней в дом.
Мать ничего не ответила, она понимала и знала всегда, что
он женат и она не в силах изменить что-то и рада каждому
мгновению, когда он у неё дома… Но он добавил:
– Я буду заходить по-прежнему и не дай бог замечу, что
ты выпила, Антонина...
Я же посмотрела на него ревниво. Если мать могла его
делить с ними... я же этого не желала.
Потом, когда она поехала на вечернюю дойку, я не стер-
пела и хотела ему сказать что-то грубое, но он меня опере-
дил:
– Тебя я буду видеть чаще, чем кого-либо. Я люблю тебя...
так же буду отвозить и привозить со школы, как это было
раньше, и ничего не изменится... И конечно, мы будем лю-
бить бесконечно друг друга, когда мать заснёт или же когда
будет на работе...
Он подошёл опять... и в любви я забыла, о чём хотела
сказать. Но, когда он оделся, вышел из дому и уехал, моё
сердце бушевало... ревность точила меня изнутри, червяком,
до боли. Тогда я вспомнила о его сыне, который сказал, что
Земфира рожает, как он сам смотрел на меня исподлобья.
Он, конечно, не знает, что и я стала наложницей Зейхана и
его четвёртой женой.
После этой встречи его сын старался показываться чаще
обычного мне на глаза. В нём кипела кровь подростка, кото-
рый тоже хочет впервые испытать первую любовь, первый
поцелуй и страсть в сексе, о которой он слышал лишь пона-
слышке, я же уже...
Прошла неделя, Зейхан заявился в пятницу на ночь в наш
дом и сказал:
– Антонина, сейчас я вместе с Анной поеду в Томск, там
я ей купил квартиру, нужно доработать документацию... –
а мне сказал: – Одевайся, Анна, а то опоздаем на поезд, у
меня билеты куплены на ночной проезжающий скорый...
Я быстро оделась, меня и не нужно упрашивать, я так хо-
тела его видеть и быть с ним. И мы через несколько минут в
машине ехали в район к железнодорожному вокзалу. Успели
на проходящий скорый.
Заходим в купе, там никого не было. Он улыбнулся и ска-
зал:
– Выкупил полностью купе, не мог уже терпеть... соску-
чился...
И мы под стук колёс поезда занимались любовью, а ког-
да он остановился в Томске, то на такси доехали к нашему
дому. К квартире, где нам никто не помешает, мы обустрои-
ли себе гнёздышко и дышали там своими страстями...
И так несколько раз мы выезжали сюда, на два воскрес-
ных дня... пока немного не потеплело. Но, когда снег рас-
таял, он забирал меня со школы и, чтобы лишний раз не
появляться у нас дома, потому что мама и так смотрела по-
дозрительно, завозил в лес, в посадку, и в машине мы за-
нимались любовью. Он понимал, что скоро я закончу школу
и поеду учиться в Томск и больше не у кого меня будет от-
прашивать... всегда он будет со мной.
Но наши частые свидания опустили мою успеваемость в
школе. Я думала лишь о нём и нашей встрече... и что он будет
ругать и бить меня, как когда-то мать за пьянство. Но он меня
утешал сам, говорил, что у него там всё схвачено и что только
нужно получить аттестат, и, как я поняла, он для гарантии,
чтобы я не сорвала экзамены... оплатил большие деньги.
И вот я стала студенткой Томского медицинского учили-
ща. Он полностью меня обеспечивал. Союз развалился, по-
этому училище стало платным. Зейхан платил и за учёбу, и
не только за меня, как я поняла, но и за сына... Он приезжал
ко мне и к своему сыну, лишь забросить продукты, ему тоже
купил квартиру и даже старенькую машину... А всё время
жил у меня... порой неделями пропадал здесь, а говорил в
селе, что едет навестить сына.
Он был очень внимателен ко мне, может, это его послед-
няя любовь, и он хотел от последней любви детей... Не было
месяца, чтобы он не спрашивал, как у меня с менструацион-
ным циклом, нет ли задержки... Он ждал от меня ребёнка,
он бредил этим.
И однажды он всё же повёл меня к гинекологу, где было
дано заключение светил томских врачей, что со мной всё в
порядке... Видно, ещё молода, как он мне сказал...
Инфляция отразилась и в семье Зейхана, всё баснословно
росло, а деньги обесценивались... Он стал реже приезжать
сюда, в Томск, как я поняла количество работы, строитель-
ства по колхозам упало. Он распустил свою бригаду, и его
семьи кормились тем, что имели у себя на огороде, а также
продавали живность...
Он больше стал работать, чтобы всех содержать. Его
жёны не работали, кроме моей матери...
Я жду, пока сердце бьётся,
Я жду, когда другие устанут ждать,
Я жду, пока река всё льётся,
Я жду и знаю, что я умею ждать...
Однажды вечером – звонок в дверь, я отворила... а там
сын Зейхана – Джемал. Он с порога извинился и сказал:
– Мой отец приехать не смог, но он попросил, чтобы я занёс
тебе посылку с едой и чтобы я за тобой немного присмотрел.
Его я знала и предложила войти. И он вошёл, занёс по-
сылку и ещё несколько раз спускался и заносил на зиму
продукты, посланные отцом. Когда он всё поднял и занёс в
квартиру, я предложила ему чай. Он же не отказался.
http://www.proza.ru/2016/04/14/445
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216041400445