Итак, отчет написан.
Надев повседневную одежду, я вышел из дома на оживленную улицу. В руках чемодан и телефон.
Такси довезло до аэропорта, оттуда я долетел до города, рядом с которым в горах была база наших шлюпок. На Луне я пересел в одноместный катер и включил программу возвращения.
Впереди три недели в одиночестве, наедине с мыслями и воспоминаниями.
Помню первый день на Земле. Первый день путешествия всегда самый незабываемый. В первый день сознание путешественника окунается в совершенно чуждый новый мир: изучает его, постигает. В памяти день запечатлевается не столько чем-то невероятно новым, а скорее собственными отношениями к этому. В тот день я, юный исследователь, уже немного изучивший нравы и обычаи местных, нашел способ появиться относительно незаметно, выправив себе документы. В итоге мне пришлось прожить несколько месяцев со старой спившейся женщиной, которая была уверена, что я её давно пропавший сын. Жители той деревни не особо в это верили – они были уверены, что она сама его утопила в речке, по другой версии – его разорвал медведь.
Как бы то ни было, я появился на её пороге, уже приблизительно предполагая продолжение : я следил за деревней около месяца и хорошо знал особенности всех её обитателей. Она открыла мне дверь и в мутных глазах на секунду загорелась бешеная надежда:
- Володя?
- Да, это я. – ответил я просто. Это был опасный выбор – однажды она могла вспомнить смерть реального Володи, если таковая имело место быть, и далее события могли развиваться по трагическому сценарию.
В доме воняло грязными тряпками, грязным человеком и сигаретным дымом. Казалось, вонь была густой массой, обволакивающая человека как грязь болота, засасывающая в трясину. Дом был старый, заметно покосившийся. Одно окно разбито и заткнуто старым одеялом. Стол был без одной ножки, вместо неё под столом стояла табуретка и стопка книг. Всё это выглядело угнетающе, мне было неприятно то, что этот день я запомню как самый первый на Земле, и это мой первый контакт. Через пару часов женщина заснула, и я пошел набрать воды. Колодец стоял в центре деревни. Рядом с ним приятная молодая девушка - уже заканчивала набирать воду, когда я подошел.
- Привет. Ты к кому тут? – спросила девушка, ничуть не стесняясь и сверля меня заинтересованными глазами.
- К Аньке, Володька я.
Девушка наклонила на бок голову и сощурила глаза. Потом, видимо что то вспомнив, недоуменно покачала головой и хмыкнув, пошла в сторону дома. Пройдя несколько дворов, обернулась и зашла в калитку.
На дворе подходил к концу апрель. Деревня оживала стуком топора. На самом краю деревни мужик из самого большого дома заставлял сыновей красить деревянный забор белой краской. Одежда у всех местный была старая, поношенная и тёмных, тусклых цветов. Солнце уже клонилось к закату, когда ко мне, сидящему на лавочке около дома, подошел паренёк и попросил закурить. Вся его поза, манера говорить и даже взгляд выражали крайнюю степень любопытства, граничащую с желанием ринуться в бой, напасть на чужака.
-Володька, значит?
- Да.
- Ты же исчез, когда тебе тринадцать было? Мамка говорила что утоп. Потом – что медведи съели. Много слухов ходило… Так куда ты делся-то?
- Уехал на товарняке в город. Там меня отловили как беспризорника. В детдом отправили. Всё лучше, чем тут.
-А чё вернулся?
- Мамку повидать. Да уж и забыл, как деревня называется. Меня ж машина сбила, память не вся покамест. Голова болит.
- О, ну понятно. Бывай. – Он отошел немного и обернулся – да, кстати, вспомнил: друг твой с соседней деревни приходил, он теперь у нас участковый. Гришка Дубосеков.
Как только парнишка скрылся из виду, я прополоскал рот холодной водой. Это не спасло от омерзительной вони, оставшейся после сигареты. Первый день подходил к концу, и я лег спать на печке. Женщина была не очень общительна. Либо она верила, что я её сын, либо нет, но убеждала себя в этом. Иногда люди убеждают себя в истинности откровенной лжи только потому, что им так проще.