Я оглянулся назад, но никого кроме худого кота, настороженно смотревшего мне вслед, я не увидел. Я не чувствовал слежки. И не понимал, что я делаю. Мне все казалось лишенным смысла. Я не понимал, почему он должен на меня выйти, и как он должен на меня выйти. И почему он должен за мной следить. В надежде, что я выведу его не нее? А как он узнает о ее существовании?
Я сделал все, как мне сказал инструктор. Я наведался на тот самый хутор. Меня встретили собаки, не знаю, те ли. Потом вышла бабка, она сильно сдала. Где был ее дед, можно было только догадываться. Она меня узнала, но не спешила в этом признаваться.
- Помнишь меня? Помнишь. Вижу, помнишь. Со мной женщина была…
- Не знаю. Ушла она тогда. Больше ничего не знаю.
- Как не знаешь? Она разве к вам не заходила? Я ее вчера в городе видел.
Она на мгновение подняла глаза, пронзила меня колючим взглядом. И снова монотонное бормотание.
- Не знаю. Не видела. И тебя не знаю, ходят тут. Иди куда шел, сейчас собак спущу...
Но я уже свое дело сделал. Я понимал, что они задумали. Это называется ловить на живца. И, тем не менее, вся эта затея казалась мне пустой.
Я снял квартиру и бесцельно целыми днями бродил по городу. Несколько раз зашел в пивную. Не надо было мне заходить в пивную. Началось. Я угощал, меня угощали…
Он не был умным тот сотрудник, что начинал со мной работать. Но он был очень важным. Из тех, кто мог выбить признание, но не умел думать. Я таких встречал немало. И мы не могли продвинуться вперед. По двум причинам. Он сам ничего не знал о предстоящей операции, а если и знал, то не мог решить, в какой мере он может посвятить меня в ее детали. И во-вторых он в этих вопросах был полный профан. Мне было с кем сравнивать. И никогда ничем подобным не занимался. Он со мною мучился три дня. Или просто тянул время.
Потом появился мой старый знакомый инструктор и дело пошло. На мой вопрос, как дела у старика. Он уклончиво ответил:
- У него сложная судьба.
Он долго вводил меня в курс дела. Он был спокоен, уравновешен. Но он был скрупулёзен до чертиков. И для него не существовало мелочей. Успех всегда состоит из гениального плана и мелочей. Только гениальным планом и не пахло. Насколько я мог судить.
Он смотрел на меня серьезными умными глазами и молчал. Так часто бывает. У человека серьезные умные глаза, а несет он всякую чушь. Но это не про него, не про инструктора.
- Мы считали, что он тогда ушел, что операция провалена, что расчет оказался не верным, что нас переиграли… Тогда полетели головы. И вдруг в местный отдел заявляется мужчина и заявляет, что в городе встретил немецкого преступника. В общем, узнал его один из тех, кто его в немецкой форме видел. Случайно на улице знакомое лицо заметил. Хотел проследить, не получилось. Ушел он. И как в воду канул. Три месяца уже мы тут все мелкой гребенкой прочесываем и ничего.
- А вы уверены, что это тот самый? Мало ли кого могли видеть в немецкой форме.
- Он это. Есть основания так считать. Все сходится к тому, что это он.
- А может, он в городе проездом был?
- Нет, здесь он. Затаился. Найти его нужно. Ты понял, что тебе делать. Действуй. Связь через хозяйку. А с ней встречи не ищи. У нее свое задание. Если случайно встретишь, ты ее не знаешь. Иначе подставишь. Нам ее беречь надо. Теперь она единственная, кто его в лицо знает.
- Как единственная? А тот, который его в немецкой форме видел?
- А того мы не уберегли.
Вон оно как. Все ясно.
По всему выходит, где-то тут рядом серьезный оборонный объект находится… Или строить собираются. Раз такой шум подняли. Или воинская часть какая секретная в лесу стоит. Леса тут ого-го. Не одну часть спрятать можно. А тут он… Враг этот. Не к месту. Только мы зачем им нужны? Я в этих играх не силен. Да и от нее проку в этом деле, что с козла молока. Похоже, задействуют все резервы, за соломинку хватаются. Вопросов миллион. Но меня учили не задавать вопросов. И я не задавал.
Нет, один вопрос я все - таки ему задал.
- Я про своих ребят хотел узнать. Рябова, Ахтямова… Жив кто остался? Может адрес чей найдешь. Я понимаю, мне нельзя писать. Просто хочу узнать.
- Нечем мне тебя порадовать, - он сделал паузу….- Батальон ваш разбомбили еще на марше, тогда в октябре 44-го. Ночью. Встречные машины осветили колонну. Были большие потери. Потом заняли позиции… Нужно было обстановку разведать. Три группы ходили в тыл. Ни одна не вернулась. Все твои ребята Рябов, Ахтямов, Деревянко, кто там еще… Все под Ригой остались. Да и весь батальон тоже. Против них бросили части латышской дивизии СС. Усилили танками. Два дня непрерывных контратак. После двух дней уже некого в тыл отводить было. Пулеметная рота полностью полегла.
Лучше бы не спрашивал. Учили же не задавать лишних вопросов…
Я сидел на трибуне стадиона. Местные футболисты принимали столичную команду. И проигрывали с крупным счетом. Трибуны шумели. А у меня в голове шумела кружка пива. И я хотел к ней. Хотя бы увидеть. Но я знал, нельзя.
После того как она забрала меня с турбазы, нам дали два дня в Москве. Мы кутили, как в последний раз. Она отплясывала в ресторане, а я сидел за столиком и наблюдал. Ее снова несло. Сначала она кружилась в вальсе с каким – то статным капитаном. Потом оказалась за столиком в шумной компании. Она была в центре внимания, своим задорным смехом она бросала вызов всем дамам зала. И они уже не могли удержать своих кавалеров. Она порхала, как птичка, и казалась легкой добычей. Достаточно махнуть лапкой и подцепить ее коготками.
А я снова прикрывал ее тыл. Я был спокоен. Я знал, уйдет она со мной. И в обиду я ее не дам. При любых обстоятельствах. И она это знала.
Ко мне подсел мужичок.
- Угостишь, братишка?
Я ему налил. Он выпил, отломил кусочек хлеба. Закусил.
- Воевал? – спросил он. – Вижу, воевал? А это где? На финской?
Это он про мою отмороженную щеку.
- Все воевали,- уклончиво ответил я.- Еще?
- Если не жалко.
Было не жалко, и я налил еще.
- А эта крученная тебя бросит, - сказал он мне на прощание.
Я знал, что бросит. Но тогда это было не важно. У нас впереди было две ночи в Московской гостинице. И она снова пахла тиной и чем-то ещё едва уловимым. И она оказалась совсем неискушенной любовницей. Впрочем, как и я любовником. Но и это было не важно. Мы взрослые люди, прошедшие… прошедшие и пламя, и лед, открывали мир заново. Наши замороженные души начали оттаивать. Не ко времени.
Я сидел на деревянной трибуне и пустыми глазами смотрел, как футболисты в длинных по колено трусах бегают по полю. Я наблюдал за умной игрой левого полузащитника. Он умел правильно выбрать позицию. И все атаки противника по левому краю неизменно проваливались. Он умел правильно выбрать позицию. Это как снять часового. Не ты должен подобраться к часовому, это часовой должен прийти к тебе. Иначе никак. Главное, правильно выбрать позицию.
Я все понял, они выбрали позицию и ждут его. Как этот полузащитник. А дальше дело техники. А дальше всё решит, кто окажется техничнее он или они. Кто профессиональнее. У этого парня на поле техника позавидовать можно. А у них?
Я всё понял. Я им не нужен. Сейчас. И всё, что я делаю, лишено смысла. Если я его не вижу, значит, его нет. Смысла-то. Нет. Я им понадаблюсь потом. Для чего-то. А пока они мне позволяют просто пить.
А ещё я понял, где она. Это было так просто. А не сходить ли мне в кино? Тем более сегодня премьера. Премьера. Я поднялся. Краем глаза я заметил, как защита гостей допустила досадную ошибку, и он сделал короткий равок вперед и пробил с дальней дистанции по воротам. Один гол отыграли. Хотя бы.