Много пишут о талантливом русском поэте Николае Михайловиче Рубцове. Пишут искренне и с любовью. Но одного человека, использующего имя поэта «себе не без доходу» я знаю. Кого?
Давайте по порядку.
В 2000-ом году приехали мы семьёй на выходные в деревню к тёще. А она вся не в себе:
-Чо диетца, чо диетца!
–Да, в чём дело то Васильевна? -Так вон,- кивает на кипу газет, привезенную нами ей на растопку печек,- век прожила, а такого содому и не слыхивала, чтобы мужик с мужиком… Сын, студент первокурсник, хмыкает с усмешкой. Мы с женой облегчённо вздыхаем: мало ли чего, думаем, у старого человека могло приключиться на нервной почве. Два месяца назад тёща схоронила мужа, а мы, соответственно, отца и тестя. Ну вот старушка длинными вечерами от нечего делать и перечитала всю кипу старых газет, в том числе и "Спид -инфо" сверх популярную тогда.
С похорон прошёл месяц...
– А вона и Колька опять "ташыца", – кивает тёща на окно. – Как начал с поминок, так и не просыхает. Сегодня весь день ищет. Не давайте ему, загуляет опять на неделю. Клава меня съест. Да и сколько можно-то, все поминки по деду, царствие ему небесное, отметили честь честью, всех угостили, со всеми рассчитались…
-Нако, шесть копалей набежало, там и двоим то делать неча - земля в мае как пух.
И все шесть за лопату где-то подержались, расчёта ждут.
А гроб сделать никто не взялся. Перевелись столяры. Спасибо хоть вы из городу привезли. "Как жить?" "Безработица лешова, да водка эта ещё". Сокрушается тёща.
Колька – это дядя Коля, сосед, обычный мужичок на пенсии. Жилистый, поджарый. Работу деревенскую всякую делает, парней вырастил, ну и выпить мужичок не дурак.
Сейчас с пустыми вёдрами будто бы к колодцу за водой пошёл, а на самом деле – с надеждой: не поднесут ли по-соседски за приезд?
– Здрасьте. Надолго приехали?
– Да вот покосить надо баушке, сейчас пойду косы налажать, – обозначаю я занятость. – А сам-то, дядя Коля, как?
– "В ад не пускают, из рая гонят", – ответствует он излюбленной поговоркой и замечает на столе книжку, раскрытую как раз на том месте, где на фотографии поэт Рубцов в матросской форме:
– О, форма знакомая, как у меня на Северном флоте была. Я там четыре года оттрубил с пятьдесят шестого по пятьдесят девятый включительно.
Совпадения настораживают: по возрасту дядя Коля – ровесник поэта, служил на Северном флоте в одно время с ним.
– Постой, а твоя фамили я-то ведь Беляков! Господи! Точно же Беляков Колька. А мы то чего мышей не ловим? Это не о тебе ли матрос-поэт Рубцов написал в 1957 году стихотворение?
Отыскиваю и зачитываю:
«Не подберу сейчас такого слова,
Чтоб стало ясным всё в один момент.
Но не забуду Кольку Белякова
И Колькин музыкальный инструмент.
Сурова жизнь. Сильны её удары,
Но я люблю, когда взгрустнётся вдруг,
Подолгу слушать музыку гитары,
В которой полон смысла каждый звук.
Когда-то я мечтал под тёмным дубом,
Что невесёлым мыслям есть конец,
Что я не буду с девушками грубым,
И пьянствовать не стану, как отец.
Мечты, мечты... А в жизни всё иначе.
Нельзя никак прожить без кабаков.
И если я спрошу: "Что это значит?" –
Мне даст ответ лишь Колька Беляков.
И пусть сейчас не подберу я слова.
Но я найду его в другой момент,
Чтоб рассказать про Кольку Белякова
И про его чудесный инструмент».
– Ну-ка, покажь ещё раз фотографию, – просит дядя Коля, что-то соображая. – Надо посмотреть свои дембельские, вроде есть он на них… Вот те раз, обо мне стихи пишут, а я и не знал! Ну, Рубцов! Ну, Колька, ну, стервец! Да, он такой: сделает хорошее дело, а не скажет. Ишь, скромняга... Ну, это ж надо ж – с пятьдесят седьмого года не мог мне сказать, написать. Больше сорока лет темнил. Ну...
– Дядь Коль, его в семьдесят первом в крещенские морозы убили.
– Как?! восклицает дядя Коля уже с правдивой слезой в глазу и в голосе, которая имеет право появиться в данный момент времени в голосе у того, кто знал поэта.
– Расскажу. Но и ты уж давай расскажи, что о поэте знаешь, – прошу я, скрывая волнение и предчувствуя сенсацию.
– Да, вот это новости! Сейчас фотокарточки свои флотские захвачу. Ты тоже давай захвати для стола, чтоб ещё раз не бегать и тоже приходи за поленницу, Клава там не увидит, там на стурбашках и помянем по человечески земляка,– подхватился Николай и умчался с пустыми вёдрами.
Нахожу заглавный аксессуар для стола - поленницы и тоже тороплюсь к стурбашкам. Стаканы у Кольки уже готовы, свежего луку надёргал, хлебушек посолил... Выпиваем за поэта, за вечную память о нём в народе.
Для проверки Николаю подсовываю наводящие проверочные вопросики.
– Только ты, маэстро-замечаю, вроде, на гармошке всё. А у Рубцова в стихе-то гитара, – начинаю и с улыбкой жду его отчета.
– При необходимости могу и на гитаре, всё зависит от полноты налитого стакана, – куражится тот. А может, это он про гитару то так по случаю, чтобы складней получилось?
- Да не, у Рубцова случайных слов нет. Талант потому что!
– Ну, за талант! – спешит без меня Колька.
На вопросы он отвечает обтекаемо и уклончиво, ссылаясь то на подписку о неразглашении, то на забывчивость ,вследствии огромного срока давности . Но опрокидывать стакан за стаканом не забывает. Отрабатывая угощение, он травит одну за другой известные флотские байки про отпиленную лапу якоря, про посвящение в матросы с питьём забортной морской воды и целованием кувалды в солидоле, связывая их «со своим другом Николаем Рубцовым».
Но быстро прокололся захмелевший морячок.
Стал говорить о том, что Рубцов был здоровенный, под два метра, что письма писал всё в стихах. Особенно это своей матери: «Ты живая ещё, мама, я тоже живой. Всем привет»...
В общем, сенсация не состоялась, всё закончилось, как в известном фильме «Любовь и голуби»: «Беги, дядя Коля, беги!».
* * *
А про настоящего Кольку Белякова подробно написал в своих воспоминаниях Николай Коняев:
«Недавно дяде Коле Белякову, как и поэту Николаю Рубцову, исполнилось восемьдесят лет. Он всё так же сухощав, бодр и строен. Увлёкся изучением биографии поэта. Его, бывает, приглашают на Рубцовские чтения в школы, библиотеки. Он соглашается за небольшое вознаграждение. И щедро делится «своими флотскими воспоминаниями о поэте», с которым «вместе» служил четыре года. Показывает старые мутные фотографии, где в строе похожих матросов находит себя и поэта. А как проверишь, правда ли это? Архивы-то флотские до сих пор засекречены. Но никто особо и не горит желанием что-то проверять, так как про службу на Северном флоте дядя Коля рассказывает интересно и со знанием дела...»
Это с лихвой скрашивает время Николаю до следующего повода.
Илл. – фото Н. Рубцова и рисунок художницы Д. Тутуджан.
Песня "Экспромт" на стихи Н.Рубцова
https://www.youtube.com/watch?v=9HeIKr8kPAI
https://my.mail.ru//mail/ast55/video/3198/3200.h