В своих ранних работах Ник Ник часто ссылается на книгу американского астрофизика, не переведенную на русский язык. Может все дело в этой книге? В нашей библиотеке ее нет. Я знаю, что у Ник Ника уникальная библиотека по астрофизике и астрономии. Спросить у него? Спрошу, даже, если он пошлет меня к черту. После очередного семинара подхожу к нему и спрашиваю:
- Николай Николаевич, мне бы очень хотелось прочитать книгу Эндризона, а в нашей библиотеке ее нет. Может быть, у вас в вашей личной библиотеке она есть? Вы на нее ссылались раньше.
Ник Ник смотрит на меня насмешливо.
- Естественно, она у меня есть. Только я свои книги на руки не выдаю.
- А если как в читалке? – настаиваю я.
- Ну, приходите ко мне как-нибудь домой, если вам так сильно нужно.
Только она написана на сложном английском языке.
- Я догадалась, что она на английском, - смеюсь я, - а как-нибудь, это когда и во сколько?
Ник Нику тоже смешно, он улыбается:
- Допустим в субботу, после 7 вечера. Вам удобно?
- Удобно. Спасибо, - мило улыбаюсь нашему светочу науки.
Я, конечно, напросилась, но все равно я – молодец. Я очень хочу войти в близкий круг Ник Ника. Для этого мне придется поработать. Разберусь и пойду к нему в докторантуру.
В субботу перебираю свои наряды. Оказывается у меня мало одежды и практически нет нарядной одежды. Евгений присылает нам достаточно денег, я сама неплохо зарабатываю. Куда же деваются деньги, если у меня нет приличного нарядного платья? Деньги такая тонкая материя, которая просто уплывает из рук, легко просачивается сквозь сжатые в кулак пальцы. Видимо, надо записывать расходы. Как раз этого я не люблю. Мне не нужно ничего экстраординарного. Я хочу, чтобы мне хватало денег на все необходимое, и при этом мне не надо было бы следить за расходами. Чтобы было так – все, действительно нужное мне и моим детям, я могла бы купить, не задумываясь, что потом мне на что-то не хватит. Не так уж много я хочу.
В шкафу я нахожу одно милое, легкое, светлое платье, оставшееся еще с Женькиных времен, и влезаю в него. Так, где мои туфельки?
Обычно я ношу туфли на небольшом каблуке или плоской подошве, и из всей обуви предпочитаю кроссовки. Для меня самое главное, чтобы было удобно, чтобы это были такие туфли, в которых можно было бы подпрыгивать или танцевать. Понимаю, что туфли на высоком или очень высоком каблуке выглядят красиво со стороны, добавляют роста, но это так неудобно. Не люблю высокие каблуки и не ношу их!
И все-таки я надеваю белые лодочки на шпильке. Вот теперь я выгляжу воздушно. Берегитесь моих шпилек, Николай Николаевич!
В 7 часов стою у двери, отделяющей улицу от сада, в котором стоит коттедж Ник Ника. Я волнуюсь, для меня это посещение – особое событие. На звонок из дома выходит строгая, дородная женщина лет 50, с темными, зализанными вверх волосами, на которых выделяются белые пряди. Она мне напоминает секретаршу Ник Ника.
- Это у него вкус такой? Суровые строгие женщины в теле в предпенсионном возрасте? – думаю я, - тогда мои шансы невелики.
Женщина одета в темное платье с белым воротником, на ней белый передник. Такое впечатление, что я попала в хороший дом 19 века.
- Здравствуйте! Николай Николаевич работает в библиотеке, просил проводить вас туда.
Я захожу в большой зал с книжными шкафами. По стенам до потолка поднимаются стеллажи с книгами.
- Сколько же здесь книг, - восхищаюсь я. - Больше чем в нашей библиотеке!
Навстречу мне идет Ник Ник. Он одет в уютный домашний пиджак.
- Приветствую вас, Инга Леонидовна, - любезно говорит он, идемте, покажу, где искать книгу Эндризона. Он показывает на полку высоко под потолком.
- Найдете?
- Найду.
Ник Ник уходит, а я поднимаюсь по лесенке, которую нахожу у полок. Я быстро нахожу нужную мне книгу, она как бы сама выпрыгивает мне в руки. Не спускаясь с лестницы, начинаю читать. У автора действительно сложный английский, гораздо труднее, чем в современных научных статьях. Я спотыкаюсь на каждом слове, на каждой фразе. Читать это невозможно!
Непонятная терминология и обозначения не стандартные. Я быстро устаю от этого Эндризона, и поэтому мое внимание рассеивается. Решаю почитать что-нибудь легкое, чтобы отдохнуть минут 10.
В самом углу на стеллаже я замечаю толстую книгу в черном кожаном переплете. Очевидно, что это старинная книга. Разрешения брать любую из его книг, у меня нет. Но я только полистаю вот эту черную книгу, а потом опять буду читать занудного Эндризона. Вытаскиваю книгу с риском для жизни, открываю и замираю от восторга.
Это старинная рукописная книга, написанная готическим шрифтом. Настоящая черная оккультная книга! В ней фантастические рисунки и тексты под рисунками. Это книга манипуляций и заклинаний! Так вот почему все алхимики назывались чернокнижниками! Я забываю о времени, о том, где я нахожусь, я погружаюсь в магию, пытаясь отгадать таинственный смысл по картинкам. Мне так интересно, что я не замечаю, как входит Ник Ник.
Только после вопроса о том, как мои дела с Эндризоном, я прихожу в себя и отвечаю.
- Сложный английский, к нему надо привыкнуть.
- А что это за книга у вас в руках? - спрашивает академик.
- Я читаю Черную Книгу заклинаний! Я вызываю дух Альберта Великого! – говорю я страшным голосом и смотрю вниз на Ник Ника. Он стоит с таким лицом, что сомневаться не приходится - ему это не нравится.
- Николай Николаевич, я сейчас поставлю ее на место, - говорю, как нашкодивший школьник.
Быстро поднимаюсь на самую верхнюю ступеньку лестницы и слышу, как Ник Ник кричит мне снизу:
- Инга, не надо! Вы, слышите меня, не надо!
Я перегибаюсь и благополучно возвращаю книгу на место.
- Сейчас же спускайтесь вниз! - командует академик.
Я спускаюсь вниз, он подает мне руку и смотрит на меня со сдержанным гневом:
- Вы же могли упасть и сломать себе шею! Кто бы за это отвечал?
- У меня хорошее чувство равновесия, - беспечно отвечаю я.
- Нет, Инга, так не пойдет! Это вам не цирк! Здесь я за вас отвечаю!
- Извините меня, пожалуйста, Николай Николаевич, - просто Эндризон написан так сложно, что мне захотелось отдохнуть, чтобы в глазах не рябило,- говорю я, спускаясь с лестницы.
- Спасибо, вы очень любезны, - благодарю Никольского за то, что он подал мне руку и помог спуститься с лесенки.
- Пожалуйста, - отвечает Ник Ник .
- Можно я еще как-нибудь зайду? Я хочу понять, что там написано у Эндризона. Мне очень нужно!
- Приходите, - вздыхает Ник Ник, - только без полетов под потолком.
- Может быть, я, вообще, ангел с крылышками? – кокетничаю я.
- Маловероятно, - говорит Ник Ник, - ангелы не читают Черную книгу. За чтение этой книги вам положено сожжение на костре инквизиции.
Он все еще держит меня за руку.
- Похоже, мне пора уходить, пока вы еще не окончательно решили меня сжечь, - шучу я.
Ник Ник отпускает мою руку, улыбается и говорит:
- Чаю хотите?
- Благодарю вас, мне пора бежать домой, детей укладывать спать.
- Ну что же, бегите. Для женщины дети первый приоритет.
Я иду домой и ругаю себя за невоспитанность. Возможно, это очень дорогая книга, наверняка, очень дорогая или он ею дорожит, или еще что-то, а я без спроса взяла ее. Просто свинство с моей стороны. Ребенка за такое я бы поставила в угол. А что мне делать с собой?
Что он обо мне подумает? Точно не обрадуется, что пустил в дом не очень тактичного человека. Но он меня за руку держал, испугался за меня, разрешил еще раз прийти… Значит, я ему не безразлична. Ник Ник очень сдержанный человек, значит, я тоже должна стать сдержанной, чтобы нравиться ему.
Когда я прихожу в следующий раз и забираюсь на лестницу читать
Эндризона по месту его постоянного пребывания, Ник Ник требует, чтобы я немедленно спустилась.
- Работайте здесь, он указывает на небольшой стол, стоящий рядом с массивным столом.
- Это секретарский стол, - догадываюсь я и, глядя на гору писем, наваленных на большом столе, предлагаю:
- Николай Николаевич, хотите я почту разберу?
- Разберите, а то у меня все времени не хватает. Это почта, направленная мне лично, там на всех языках мира. Разберетесь?
Я быстро разбираю почту – приглашения на конференции отдельно, авторефераты – отдельно, письма из редакции, благодарности. Показываю все Ник Нику. Он поручает ответить на некоторые письма, а некоторые забирает себе. Я узнаю, что Ник Ник знает пять языков – английский, немецкий, французский, испанский и итальянский. Гений, он и есть гений! Талантлив во всем! Я с удовольствием и даже с гордостью беру на себя обязанности его домашнего секретаря, но основную цель – докторантуру, я не забываю. Я честно читаю этого Эндризона и через некоторое время начинаю понимать общий смысл, хотя не все слова и термины понятны.
Я заметила, что процесс познания нового похож на процесс проявления фотографии. Сначала появляются какие-то неясные разрозненные точки, потом точки сливаются в линии, постепенно проявляется общая картина, и вот ты уже ясно видишь детали этой картины.
Я еще не настолько разобралась в астрофизике, чтобы выбрать направление исследований. На мои вопросы Ник Ник отвечает неохотно, но иногда смотрит на меня с уважительным удивлением. Я не безнадежна. Мне кажется, что в доме академика уже привыкли к моим посещениям. Поскольку я немного помогаю Ник Нику с его личной почтой, то пью его чай с чистой совестью. Обожаю пирожки, которые печет Анна Ильинична. Эта женщина ведет его дом, та самая, что открыла мне дверь в мое первое посещение.
Она накрывает чайный стол на террасе. С террасы видно небольшой бассейн и теннисный корт. Вокруг дома разбит чудесный сад, с редкими растениями. Ник Ник пригласил меня выпить чаю с ним.
Мы сидим на террасе, пьем чай и разговариваем.
- Какой у вас чудесный сад, - восхищаюсь я, - С такими экзотическими растениями, такой ухоженный, вы сами разбили этот сад?
Академик иронически улыбается моей наивной вере, что он все может сам и отвечает:
- Нет, у меня хороший садовник.
- Первый раз встречаю человека, у которого есть садовник! Вы – богатый человек!
- Здесь все государственное, - сдержанно отвечает Ник Ник, - ставка садовника тоже. Мне принадлежат только книги, да еще пара вещей.
Я смущенно молчу. Я все-таки не тактичная!
- Инга, вы в шахматы играете? – прерывает молчание академик.
- Да, но исключительно с Левой! И он меня уже обыгрывает.
- Хотите, сыграем?
- Спасибо, ни за что!
- Проигрывать не любите?
- Конечно, не люблю! Я же не самоубийца!
- А насколько ходов вперед просчитываете партию?
- Вы хотите знать все мои секреты?
- Не такой уж это большой секрет, - смеется Ник Ник, - шагов на пять?
- Спасибо, вы обо мне очень хорошего мнения! – смеюсь я.
Однажды, возвращаясь домой от Никольского, по дороге я встречаю Сашку. В лаборатории я его встречаю каждый день, но на работе не поговоришь на личные темы.
- Привет! Что, за академиком бегаешь? – в лоб спрашивает Сашка.
Отвечаю вопросом на вопрос:
- Привет! А за кем мне еще бегать, за тобой что ли?
- Я не буду возражать! Бегай!
- Зато твоя Галка будет возражать! Галка со скалкой.
- Это точно, она будет возражать, и скалка у нее тяжелая. Инга, я удивляюсь тебе, он же тебя в два раза старше!
- И что? Хорошо, что в не два раза младше.
Сашка смеется:
- Это ты напрасно говоришь. В 17 лет самый секс.
- Какой еще секс? Иди к черту!
- Уже забыла, что такое секс? После Женьки не можешь себе даже любовника завести, не то, что замуж выйти.
- Тебе какое дело, если ты не собираешься быть моим любовником? - вздыхаю я, - не за кого тут замуж выйти или у меня фантазии не хватает.
- Ну да, вокруг одни зеленые крокодилы, выйти замуж не за кого!
Выбери мифиста, ровесника, нормального мужика.
- Где я его возьму нормального мифиста, был один и тот женился, - говорю я, улыбаясь и пристально глядя на Сашку.
- Ты меня имеешь в виду? - хохочет Сашка, - быстрей соображать надо было в свое время.
- В какое время? Мы с тобой все время в противофазе – когда я свободна, ты занят и наоборот. Вот видишь, нет у меня выбора.
- Ага, нет выбора, кроме академика, директора обсерватории. Это все твои амбиции. Зря ты в академические жены намыливаешься.
- Саша, не говори так, сглазишь. Мне не обязательно в жены. Просто мне с ним очень интересно. Он же экстраординарный.
- Ну да, и возможности у него экстраординарные.
- Все верно, у экстраординарного человека должны быть экстраординарные возможности.
- Да, все у них экстраординарное! И жены у них экстраординарные дуры. С ума сходят от безделья и с жиру бесятся всю жизнь.
- Откуда ты знаешь, что они бесятся? - спрашиваю я.
- Значит, знаю, - отвечает Сашка, - ты у него со скуки сдохнешь! Думаешь, он тебе даст работать? Наивная! Дома будешь сидеть, ждать, когда он тебя навестит. А навещать он тебя будет раз в месяц, и то, только в теплое время года.
- Саш, я не понимаю, как это тебя касается? В любом случае я не буду сидеть дома. Я очень радуюсь, что Ник Нику приятно мое общество. Почему ты не можешь просто за меня порадоваться?
- Ты думаешь, что он просто так ценит твое общество? Стал бы он тратить свое драгоценное время на тебя, если бы не имел на тебя планы.
- Очень хорошо, если он имеет на меня какие-то планы. Он и на аспирантов много времени тратит, и на сотрудников, и на докторантов.
- Но ты не аспирант, и не докторант.
- Я сотрудник. Я ему помогаю. Я тоже трачу на него время. Может быть, я будущий докторант.
- Угу, сотрудник, только ты ходишь к нему домой. Еще не спишь с ним?
- Тебе какое дело? – сержусь я, - не сплю!
- Ну, вот видишь! Зачем тогда за него замуж выходить? Я имею в виду полноценные отношения.
- Саша, тебе какая разница? Как мы выяснили, личного интереса у тебя нет. А насчет полноценных отношений, это вопрос еще не выясненный.
- Вот поэтому он и не выясненный. Я тебя предупредил, как своего друга. Кстати, я на конференции был в Москве, у Женьки останавливался.
- А это здесь причем? Зачем ты мне это говоришь?
- Может тебе интересно, что он развелся с мегерой.
- Мне без разницы.
- А, он о тебе спрашивал, интересовался, не вышла ли ты замуж.
- Адвокатствуешь? Ну, теперь понятно, почему плохо быть женой академика. Можешь передать, что я вышла замуж…за академика. Саша, а ты, чей друг? Мой или его?
- И твой, и его! Я ваш общий друг! Инга, Женя просил меня передать тебе, что хочет приехать. Он хочет детей навестить. Дети не только твои, но его тоже. Просто наладь с ним нормальные человеческие отношения. Он – хороший парень.
- Нет, Саша, я не хочу ничего даже слышать. Пусть родит себе детей, и тогда они будут его. Пожалуйста, больше никогда не говори об этом.
- Что значит, пусть родит? Общение с Никольским явно идет тебе на пользу.
Ты так поумнела за последнее время.
- Мне все идет на пользу! А ты сам не понимаешь, о чем говоришь.
У меня остается какое-то неприятное впечатление от разговора. Зачем он так говорит о Никольском? Я и без него все понимаю, но мне хочется быть с этим человеком. Это в Саше говорит старая обида на семью академика N. Может быть, даже это жажда отомстить всем академикам. У Саши был роман с дочерью академика, которая училась в его группе. Он был вхож в ее семью, но после какого-то скандала с ее мамашей, двери в академический дом захлопнулись. Его девчонка даже перевелась на другой факультет, а Сашку чуть не отчислили из института. Вот поэтому он говорит мне глупости, а я слушаю эту ахинею.
http://www.proza.ru/2016/04/14/1042
Copyright © Ия Белая (Amor) 2016 Все права защищены