If thou survive my well-contented day,
When that churl Death my bones with dust shall cover,
And shalt by fortune once more re-survey
These poor rude lines of thy deceased lover,
Compare them with the bett'ring of the time,
And though they be outstripped by every pen,
Reserve them for my love, not for their rhyme,
Exceeded by the height of happier men.
О then vouchsafe me but this loving thought:
'Had my friend's Muse grown with this growing age,
A dearer birth than this his love had brought
To march in ranks of better equipage:
But since he died, and poets better prove,
Theirs for their style I'll read, his for his love.'
Если ты переживешь тот благословенный для меня день,
когда этот скряга [мужлан], Смерть, укроет мои кости прахом,
и случайно еще раз перечтешь
эти бедные безыскусные строки твоего умершего друга,
сравни их с достижениями времени
и, хотя бы их оставило позади любое перо,
сохрани их ради моей любви, не ради стихов,
которые будут превзойдены искусством более счастливых
людей.
И удостой меня такой любящей мысли:
"Если бы Муза моего друга росла вместе с растущим веком,
его любовь принесла бы более ценные плоды, чем эти,
чтобы _ему_ шагать в рядах лучших {*},
но раз он умер, и поэты стали лучше,
я буду читать их _сочинения_ ради их стиля, а его - ради
любви".
{* В подлиннике - образ марширующих полков, где "equipage" означает
"вооружение", "оснащение". Возможно, здесь содержится указание на лучшую
образованность других поэтов по сравнению с автором сонетов.}
Когда переживешь тот день святой,
В который смерть мои зароет кости,
Мои стихи вниманьем удостой
И времени суду предать не бойся.
Пусть ты поймешь - не лидеры они,
Мой стиль затмят поэты не однажды,
Ты в память обо мне их сохрани,
Любви моей, что превзойдет не каждый.
И так скажи: «Когда бы смог он вновь
Пленять сей век, тогда в упрек живущим
Ценней плоды дала б его любовь,
И друг мой был бы лучшим среди лучших.
Но почил... Пусть чей-то ярче слог,
Его любовь никто затмить не смог.