Когда мы подошли к заветной сопке, Олег предложил подняться по ее склону - метров на сто, потом, спускаясь, прочесывать склон до тех пор, пока позволит освещенность.
- Мудрое решение, - одобрил я.
Больше часа мы, не спеша, полосу за полосой осматривали юго-восточный склон сопки. Здесь лес был чище. Травостой был разнообразен и не очень высокий. Небо почти очистилось от облаков, поэтому растительный покров хорошо просматривался. Однако мы осмотрели уже больше половины склона, но безрезультатно.
Вдруг до меня донеслось тихое восклицание: «Панцуй!». Я бросился к Олегу и, увидев его спокойно сидящим на полусгнившем пне, подумал, что ослышался:
- Мне послышалось, что ты вскрикнул…
- Присмотрись, может, и ты увидишь, - загадочно произнес он.
Пошарив глазами по зеленому ковру, я увидел в начале лежащего большого полусгнившего ствола кедра воткнутую в землю панцуйку Олега, а рядом с ней розетку с несколькими красными ягодками, приподнятую тонкой цветоножкой с четырьмя листьями похожими на человеческую ладонь. Это был женьшень - «сипие»! От охватившего меня волнения я замер, словно опасаясь исчезновения магического корня.
- Тщательнее осмотрись, - вывел меня из оцепенения Олег.
Переведя дух, я присмотрелся и увидел в полуметре от «сипие» еще две цветоножки с розетками полными красных ягод. Эти корни были - «тантаза».
- Наконец повезло! – воскликнул я.
- И это еще не все, - подошел ко мне Олег и показал на скучившиеся еще четыре кустика женьшеня, на которых не было цветоножек. Три из них были - «почанцза» и один - «альтаза».
- Всего семь штук! - поразился я.
- Четыре нельзя брать. Они не больше десяти граммов. А с цветоножками выкопаем, - спокойно сказал Олег и, встав на колени, осторожно начал отгребать от четырехлистного корня таежный мусор и пропалывать вокруг него траву. Затем достал костяные палочки и осторожно начал выкапывать корень.
Когда показался корень, Олег прервался и с удовольствием сказал:
- Лежебока. Жирует в кедровом перегное. Такой легко выкопать, - и заострил мое внимание: - При выкапывании корня очень важно не повредить его - иначе ценность резко падает. Не каждый корневщик, сможет взять на себя такую ответственность. Однажды мы нашли по нынешним временам редкий корень - весом около ста граммов. В отличие от этого тот был стоячий, и его корни уходили глубоко в землю Нас было трое. Выкапывать его поручили самому опытному из нас. Однако он не смог унять волнение и надломил один из придаточных корней. За бесценок отдали, так как из поврежденного корня уходит сок, и он загнивает.
Передохнув, Олег продолжил выкапывание, поручив мне держать стебель корня в вертикальном положении, без натяга.
- Это какой-то осьминог, - удивился Олег, когда открылась вся шейка корня. – От шейки отходят четыре утолщенные косы! Такого я еще не встречал.
Я с затаенным дыханием следил за ювелирной работой Олега, не смея ни единым словом отвлечь его от ответственной работы.
- Вот это сюрприз! - воскликнул Олег. - Инвалид попался. У него же нет почти половины тела, а живой!
Наконец, когда Олег поднялся с корнем в руках, мы рассмотрели его. Тело корня действительно было словно обрублено. В профиль женьшень напоминал сидящего с наклоном вперед восточного мудреца в чалме с длинной бородой и руками, которыми будто что-то искал.
- Наверное, кабан своим пятаком ковырнул и обломал, - рассматривая место облома на корне, заросшее твердой кожурой, начал рассуждать Олег. - И сам себя залечил. При такой ране! Я о таком случае еще не слышал. Лишившись задних корней, с помощью которых в основном питался и втягивался в землю, чтобы прятать зимующую почку от морозов, он отрастил передние придаточные корни или как мы их называем - косы. А вот на самом теле корней почти не осталось, - обратил мое внимание Олег. - Все оставшиеся силы были мобилизованы на выращивание придаточных корней. А вот эта коса, - сказал Олег, прикоснувшись пальцем к самому толстому и наиболее мочковатому из придаточных корней, имитирующего одну из рук мудреца, - наверное, стала бы новым телом этого корня. А вот и свидетельство тому, что наш инвалид полностью приспособился и готов к продолжению жизни, - показав мне на выглядывавшую из чалмы почку, - подытожил осмотр корня Олег.
- Вот это борьба за жизнь! Людям бы так. Язык не поворачивается назвать его инвалидом. Настоящий мудрец! - восхитился я, с трепетом рассматривая женьшень. – А ты говорил, что даже от небольшой раны женьшень загнивает. Оказывается, что он не такой уж уязвимый.
- Это редчайший случай. По-видимому, кедровый перегной этому как-то способствовал и благодаря умению женьшеня биологически приспосабливаться к изменившимся условиям без чего он не дошел бы к нам из реликтовых времен.
- Смотрю я на этого мудреца и сравниваю его с нашей Россией. Сколько раз пытались лишить её корней, а она выживает! Заложенная почка – это хороший знак нам, что России переболеет и в этот раз и возродиться, – предсказал я и выразил надежду: – И хочется верить, что Дальний Восток будет одним из мощных её придаточных корней.
- Будет и на нашей улице праздник, - в тон мне сказал Олег.
Мы помолчали, мечтательно всматриваясь в таёжную даль. Первым очнулся от грёз Олег и поставил задачу:
- Теперь надо нарвать мха, сделать из свежей коры кедра конверт, и укутать в нем мхом корень. Мох и кедровая кора - хорошие антисептики, поэтому в такой среде корни подолгу хранятся. Мхом и корой для трех корней займешься ты, а я продолжу выкапыванием корней «тантаза».
Пока я заготавливал мох и кору, Олег выкопал корни. Оба они очень походили на бородатых человечков с явно выраженными мочковатыми ногами.
- Мужские, - с удовольствием констатировал Олег и пояснил мне: – Они более ценные, чем женские и признался: - Такое количество корней в одном месте я еще не находил, Инвалид не только сам выжил, но и обзавелся дружной семьей. Теперь и нам надо поработать на будущее. Сначала надо рассадить малышей, а то они будут мешать друг другу, - показал на молоденькие кустики женьшеня Олег.
После того как мы бережно рассадили семейку женьшеня, Олег с улыбкой проэкзаменовал меня:
- Какое суеверие нам осталось выполнить, чтобы не обидеть духа гор и лесов?
- Посеять семена, - уверенно ответил я.
- На глазах становишься настоящим корневщиком, - похвалил меня Олег. И, подав мне несколько семян женьшеня, проинструктировал: - Надо это делать естественно, как птичка. Обсосать семечко и выплюнуть. Куда упадет – там и будет его место.
- Птичка это делает другим местом, - рассмеялся я.
- Она, не сознавая, а мы - разумные.
«Плевали» мы так, чтобы семена попадали на благодатный кедровый перегной.
- Пройдет год или два и некоторые семена прорастут,а еще через лет пятнадцать можно будет и кое какие корни выкопать, - мечтательно произнес Олег и, посмотрев на меня, выразил надежду: – Может нам опять повезет?
- Слишком много впереди неизвестного...
-Действительно, редко кому из корневщиков удается собрать урожай со своих таежных грядок. Во-первых - выжить корням в диких условиях не просто, а во-вторых, что будет с нами…
- Будем жить надеждой. Посадка женьшеня в Уссурийской тайге для меня уже незабываемое мгновение. Только ради этого стоило рисковать, - искренне произнес я. - Хочется верить, что наша грядка достанется настоящим корневщикам.
- Инвалида мы не будем вносить в лицензию. Себе его возьмешь, а остальные корни я сдам, - распорядился Олег и, посмотрев на меня, спросил: - Не обидишься?
- О таком подарке я и не мечтал, - с благодарностью сказал я.
Олег отрезал стебли от корней так, что остались пеньки около трех сантиметров, и положил их на камень. Потом отрезал от пеньков еще по два кусочка. Одни бросил себе в рот, другие подал мне:
- Ешь. Это полезно.
Осмотрев корни, Олег укрыл их мхом и, уложив в конверты, связал бечевкой и со светящимся лицом облегченно сказал:
- Теперь можно спокойно передохнуть и на табор, - и вдруг, судорожно пошарив в рюкзаке, взволновано спросил: – А где же подзорная труба?
Я недоуменно пожал плечами.
- Осталась там, где мы обедали, - вспомнил Олег. - Я же положил ее, после осмотра, рядом с рюкзаком, а потом заговорились и, наверное, она скатилась с камня…
- Очередной подарок лесному духу, - пошутил я.
- Она мне дорога - подарок отца. Придется потратить время на ее поиск, - серьезно произнес Олег.
- Я тот пригорок не найду, а ты хочешь найти трубу?! - поразился я.
- Попробую…
Когда на обратном пути мы подошли к каменистому пригорку, Олег оставил меня на тропе с рюкзаком, а сам пошел на поиск, несмотря на мои усилия отговорить его от пустой траты времени. Оставшись один, я испытал на себе мудрость поговорки, что ждать и догонять хуже всего. До заката солнца оставалось чуть больше часа и я, восстановив в памяти, как мы прыгали с ним по камням, когда прочесывали этот каменистый пригорок в поисках корня, переполнился тревогой за Олега. Мы-то шли
не спеша, а ему, чтобы успеть до заката, необходимо было продвигаться в быстром темпе. Волнение добавляла и пугающая мысль, что если с ним что-то случиться, то я самостоятельно не смогу выйти на наш табор. А опасностей у него на пути было не мало: мог подвернуть ногу или встретиться с хищниками, выходящими с наступлением сумерек на охоту. В душе я стал корить себя за то, что согласился с Олегом и остался на тропе, а не пошел вместе с ним.
Нехорошее предчувствие не отпускало меня. По времени он уже должен был вернуться. Я поднялся на гребень пригорка и напряг слух. Тишина. Солнце уже коснулось сопки. Через небольшой промежуток времени наступят сумерки, а за ними ночь проглотит все видимое пространство. Стал кричать, вслушиваться, опять кричать, ответа нет. Тогда я выстрелил из ракетницы и до боли в глазах стал всматривался в сторону, куда ушел Олег. И тут я увидел зеленую ракету! Зеленая – значит все в порядке! Я бессильно опустился на камень и уже без тревоги стал ждать возвращения Олега.
Вернулся он уже в сумерках. Шел, прихрамывая, опираясь на панцуйку. Я бросился к нему:
- Что произошло?!
- Пустяки. Ногу подвернул. Дошел до того камня. Осмотрелся и увидел трубу. Как я и предполагал, она, скатившись с камня, лежала рядом. На радостях кинулся к ней и поскользнулся. Будто кто подтолкнул меня.
- Ты настоящий таежник! Если бы кто мне такое рассказал, то я вряд бы поверил.
- Ничего удивительного. Просто я запомнил кедр, рядом с которым мы перекусывали...
- Да кедров тут тьма, а ты умудрился отыскать среди них именно тот! - прервал я его восклицанием и пошутил: - Может, тебя лесной дух и подтолкнул, так как не хотел расставаться с трубой…
- Ты окончательно осуеверился, - рассмеялся Олег.
- После пережитого - станешь суеверным. Я тут представил себя без тебя и ужаснулся. Если бы тобою поужинал тигр или медведь, то мною кто-то из них точно бы позавтракал, так как вместо нашего табора я наверняка вышел бы к ним в логово.
- Грузимся и вперед, а то и в самом деле накаркаешь нам встречу с хищником.
- Как нога? – спросил я.
- Побаливает.
Я достал из рюкзака бинт и протянул Олегу. Он стянул сапог, помассировал стопу, перевязал сгиб и, успокоив меня: «Доковыляю».
Прихрамывая и опираясь на панцуйку, Олег вышел на тропу, а я с рюкзаком за ним.
На табор мы вышли уже при бледном освещении нарождающейся Луны. Быстро разожгли костёр, похлебали суп из тушёнки и уснули крепким сном.