ОТЕЦ И ДОЧЬ
(фото из интернета)
Стромилов Петр Игнатьевич с семьей сидел за завтраком в беседке. Он был ещё на дочь обижен, но больше не сердился на неё. Он успокоился, и выпустил её из-под домашнего ареста. Теперь он часто наблюдал за Варенькой – она была грустна, несчастна, но послушна, хотя и дулась на него. Стромилов мучился ещё и от того, что между ним и дочерью, как будто кошка пробежала. Она не видела отца в упор! Могла часами заниматься с братом, просиживать у речки с книгой, молчать и хмуриться. Одна она почти не ездила кататься, лишь иногда с Семёном. Её любимец застоялся в стойле, а Варенька его лишь навещала, кормила сахаром, и разговаривала с ним. Стромилов наблюдал за ней и тоже хмурился. Что происходит с дочерью? Она же перестала жить! Неужто так влюбилась, что без любимого ей белый свет теперь не мил? Он никогда не думал, что с дочерью ему когда-нибудь придется расставаться. Её любил он больше жизни, всегда берег, носился с ней, как не носился с сыном. Она ему была необходима - как свет в окне, как солнце по утрам, как воздух. Что будет, коль она уйдет? Он задавал себе единственный вопрос – как жить ему без дочери… Стромилов проклинал тот день и час, когда приехал этот Вяземский! Откуда черт его принес ему на голову? Пусть убирается туда, откуда появился! Один, без Вареньки! Но, посмотрев на дочь, он понимал – она страдает. Всего каких-то две седмицы как Вяземского нет, а Варенька уже тихонько плачет, украдкой смотрит на дорогу и ждет его…
Теперь Стромилов часто запирался в кабинете, курил сигары, пил коньяк и думал. Он стал угрюм и нелюдим. Его терзало то, что между ним и Варенькой исчезло прежнее доверие и близость, единство душ, которое всегда их так объединяло. Решение к нему пришло само собой, он понял - дочка выросла, и вышла замуж. И если Вареньку он не отпустит с мужем, она зачахнет и ещё, не дай Господь, умрет! Гораздо лучше будет знать ему и думать, что где-то далеко, его дочурка счастлива, здорова и жива!
Покончив с завтраком, Стромилов встал и, посмотрев на дочь, решил с ней объясниться. Ну, сколько можно дуться и молчать?
-Не прокатиться ль нам с тобой верхом, Варюшка? – спросил Стромилов. – А то совсем ты дома засиделась, бледна, румянец с щечек весь сошел!
- Не хочется мне что-то! - опустила глаза Варенька, стараясь не смотреть на отца.
- Да что ты, в самом деле! – возмутился Стромилов, - Будто не родная! Поедем, хватит дуться на меня. Чай, я не зверь, и сам переживаю, что дочь моя совсем зачахла.
- Я уж сказала, не хочу!
- Я возражения твои не принимаю! Пойду, велю, чтоб оседлали наших жеребцов. Твой конь уж застоялся в стойле, ему пора проветриться, как и его хозяйке!
- Не смею возражать, - сказала Варя. Но глаз не подняла.
Петр Игнатьевич пошел к конюшням, и был уж рад тому, что Варя согласилась с ним поехать. Быть может, он сумеет объяснить, как он переживает за неё и как страдает от того, что им придется скоро расставаться. Он знал, она поймет отца, ведь много лет лишь Варенька одна была ему отрадой, что жил он только для неё, и если бы не дочь, не смог бы выжить, а пьянство и разгул был способом забыть о горе, когда он потерял любимую жену, мать Вареньки. И вот теперь он должен с ней расстаться, теперь и с ней, с любимой ненаглядной дочкой!
Стромилов с Варей ехали вдоль речки, мимо леса. Природа радовала глаз. Леса уже покрылись золотым убором, кусты стояли в красной пелене, а на воде качаясь в мелкой ряби, стелились облетающие листья, и плыли по течению реки. Дул легкий ветерок, лаская их своей прохладой, и запахом пожухших трав с лугов. Пришёл Октябрь. Пора, когда природа увядает, роняет свой наряд и ждет зимы.
И хоть вокруг ещё приветливо светило солнце, даря земле последнее тепло, в душе Стромилова сгущались тучи, змеёй вползали в сердце мрак и холод. Щемило грудь. Эмоции его душили, но он молчал. Смахнув катившуюся по щеке слезу, Стромилов посмотрел на дочь, и вдруг подумал – неужто это всё в последний раз, вот так катаюсь с дочерью, гуляю… Как мне всё это пережить?
- Ну, что же ты молчишь? – спросила Варя, - Сдается мне, не зря ты предложил мне покататься.
Стромилов ехал рядом с дочкой молча. Стараясь спрятать слезы, он отвернулся. Но все-таки успел заметить, что дочь смотрела на него с укором, и это было выше его сил!
- А что ты хочешь от меня услышать? – с надрывом прокричал Стромилов. – Ты смотришь на меня как на врага, а я тебя люблю и не хочу с тобою расставаться!
- Но, что теперь поделать? Так случилось. Я полюбила, вышла замуж. Ты должен нас понять!
- А кто поймет меня? – выдохнул Стромилов. – Представь себе – ты мать. И вдруг твой сын иль дочь приводят в дом чужого человека. И объявляют, что уходят!
- И что ж, всегда так было! Все дочери когда-нибудь выходят замуж!
- Выходят, только за кого? Они хотя бы остаются где-то рядом, а ты? Ты собираешься меня оставить навсегда! – с болью в голосе сказал Стромилов.
- Меня ты отпустить не хочешь?
- А кто захочет отпустить дитя, не зная сам куда!
- Ах, папенька, я и сама не знаю… Мне всё чужое там, я ничего и никого не знаю, мне будет очень тяжело!
- Так оставайся здесь! – с надеждой посмотрев на дочь, сказал Стромилов.
- Не рви мне душу! Денис не согласится, - прошептала Варя.
- Но почему? Он будет здесь богатым человеком. Чай, ты не бедная! Кому же всё достанется теперь?
- Братишке всё пусть остается. А я возьму с собой лишь то, что дорого мне с детства.
- Подумай, дочка. Стоит ли овчинка выделки! Сейчас его ты любишь, но ведь любовь проходит.
- Нет. Эта не пройдет. Его я полюбила крепко!
- А он? Уверена ль ты в нем?
- Да. Как в себе!
- Хотелось бы и мне ему поверить!
Отец и дочь приехали домой к обеду. Мария их уже ждала в столовой, и нервно теребя салфетку, кормила сына. Но лишь увидев мужа, все поняла – он помирился с Варенькой. Мария с облегчением вздохнула и радостно велела слугам подавать обед.
Стромилов целый день был счастлив. Смеялся, балагурил и шутил. И Варенька как будто ожила, смеялась и шутила вместе с ним. Мария радовалась тоже - она от напряженности и недомолвок в доме страдала больше всех, поочередно успокаивая их, и проводя душевные беседы - то с дочкой, то с отцом.
Прошла гроза, опять светило солнце. Мария с Сашенькой и с Варей решили покататься в лодке. Стромилов отказался, сославшись на хозяйство и дела, приставил к ним Семёна, и удалился в кабинет.
Теперь темнело рано. И сразу после чая, Мария, Варя, Саша и Семён, поплыли по реке.
Когда же начало смеркаться, довольная компания вернулась в дом, и Саша показал отцу улов. А Петр Игнатьевич смотря на красноперок, карасей и карпов всё время ахал и вздыхал, шутя, нахваливая сына. Потом, с трудом отняв у мальчика корзину с рыбой, её отправили кухарке, и вся семья направилась к столу. А после ужина, все разошлись по спальням. День кончился. За окнами стемнело. На небо выплыла луна, и осветила сад. В густых кустах, у маленькой купальни мелькнула чья-то тень и вскоре скрылась темноте…
Дом спал. Растущая луна висела высоко и мягко освещала Варенькину спальню, но вдруг лениво заглянув в окно, исчезла в облаках. Всё погрузилось в мрак. Свеча давно потухла. Вокруг стояла тишина, ни шороха, ни звука… Пора закрыть глаза и погрузиться в сон, но Варе не спалось. Она с улыбкой вспоминала этот день, принесший в их семью покой и радость. Ведь в эти две седмицы в их доме было всё не так как раньше. Отец почти всегда задумчив был и хмур. Мария часто замыкалась, боясь сказать упрямому супругу совсем не то, что тот хотел услышать. А Варенька скучала по Денису и по… отцу, с которым всё никак не получалось объясниться. Они всегда с ним были так близки!
Она решила прогуляться. Ей надо было всё обдумать, осмыслить то, что, вероятно, она уж никогда не сможет, вот так, накинув шаль и выбежав из дома, немного постоять у речки, пройтись в ночной тиши по родовому парку и посидеть под сенью старых ив. Ей было тяжело принять тот факт, что вскоре им с отцом придется расставаться. Ей предстояло навсегда уйти. Уйти туда, где все ей было чуждо, а здесь оставить милый сердцу дом, и всех, кого она любила…
Спустившись в сад и выйдя на аллею, она пошла к реке, где в старых ветлах был потаенный уголок. Их тайное пристанище с отцом. Луна исчезла в облаках, вокруг совсем стемнело, но Варю не пугало это, она здесь с детства знала каждый закуток.
Хотя уже пришел октябрь, в лугах еще кузнечики трещали, лягушки, вторя им, галдели в камышах, был слышен шепот ивовых ветвей и шелест листьев под ногами. Дул легкий, но прохладный ветерок и Варенька укутав плечи шалью, решила посидеть на берегу. Домой ей не хотелось, и сон совсем не шел. Ей нравилось сидеть в ночной тиши и любоваться красотой природы. Глаза уже привыкли к темноте, она уже все различала - и лес вдали, и листья на воде, и темный силуэт беседки у купальни.
- Не спится, Барышня? – услышала она…
(отрывок из романа « Я ЛИШЬ ОДНОЙ ТОБОЙ ДЫШУ…»)