- С-сволочи. – Злобно процедил человек, расхаживающий у стены, и Володька обернулся.
Это был мужчина с серым одутловатым лицом. Под его маленькими, глубоко запавшими глазами залегли темные тени, а может, так казалось из-за тусклого света загаженной лампочки под потолком, едва освещавшей тесную камеру. Этот единственный источник света висел на тонком проводе, изредка мигая и грозя в любую секунду оборваться и оставить обитателей помещения в кромешной тьме.
- Эти падлы держат меня здесь уже третий день. – Произнес сокамерник Володьки, сжав в едва заметную ниточку и без того тонкие губы.
Черты его лица были довольно грубыми, а глаза, выглядывающие из-под густых, как два торчащих пучка шерсти, бровей, показались Володьке даже жестокими. На нем была надета болотного цвета куртка с широкими карманами, из-под нее выглядывал уже не первой свежести свитер то ли серого, то ли голубого цвета.
– Меня Витёк зовут. – Мужчина протянул Володьке свою худую руку, покрытую редкими темными волосами. Под ногтями его на удивление тонких, даже изящных, как у пианиста, пальцев, навеки въелась «траурная» каёмка грязи.
- Володька. – Как можно добродушней ответил Маханьков и нерешительно пожал холодную ладонь собеседника.
- Курить есть? – Нетерпеливо спросил Витёк.
- Кажется, где-то завалялось. - Володька порылся в карманах и протянул ему папиросу «Беломор-канала».
- Эх, «Беломор»… Сколько наших там полегло, когда копали этот чертов канал… – Витёк перекрестился, а затем чиркнул спичкой и жадно закурил, с шумом выдыхая дым. – Холодно-то как, с-собака. – Стуча зубами, прошипел он и плотнее закутался в ветхую куртку. Действительно, здесь, в подвальном помещении было очень сыро и холодно. Где-то вдалеке с потолка изредка слышался звук капающей воды, монотонным эхом отдаваясь под сводами подвала.
Володька заметил, что от многолетней сырости грязно-бежевая краска, которой были выкрашены стены помещения, во многих местах вздулась пузырями, а кое-где и вообще облупилась. Стены были испещрены бесчисленным множеством разнообразных надписей – именами, датами, ничего не значащими фразами, картинками, и даже стихами. Некоторые из этих настенных художеств были откровенно похабными, но встречались и действительно красивые, видимо, иногда в это мрачное место попадали по-настоящему талантливые люди.
«Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду? Я лучше в баре бл*дям буду подавать ананасную воду!» - Гласила одна из надписей, аккуратно выведенная черным маркером. Да это же Маяковский! Ничего себе! Кто-то явно был поклонником его творчества. «Натура дура, судьба индейка, а жизнь – копейка». – Прочитал Володька ниже. Здесь же какой-то шутник выцарапал чем-то острым изображение мужских гениталий с матерной надписью рядом, смысл которой отображал ярую ненависть к стражам порядка. Да уж, чего тут только не увидишь! За столько лет эти стены повидали многое, и разные задержанные бывали здесь – некоторые из них, вероятно, были матерыми уголовниками, но наверняка встречались и такие, ошибочно подозреваемые, как и сам Володька.
Маханьков поежился. Его уже начинал пробирать озноб не только от холода, но и от самой тошнотворной атмосферы этого места. Ужасный запах, исходящий от спящего мертвым сном бомжа, смешивался в затхлом воздухе с «ароматами» из туалета, находящегося здесь же, в камере, что было поистине невыносимым. Что будет, если он застрянет здесь надолго? Об этом было страшно подумать.
- Эй! – Внезапно окликнул его Витёк. – За что тебя сюда?
- Да я и сам не знаю. – В сердцах махнул рукой Володька. – Мне пистолет какой-то подбросили.
Витек издал нечленораздельное мычание, по всей видимости, означающее понимание и произнес:
- Это у «мусоров» известная уловка, когда на тебя хотят что-то повесить. Видимо, ты перешел кому-то дорогу. Но хочу тебе сказать, ты еще легко отделался. Меня-то вон как отметелили, сволочи! – При этих словах Витёк расстегнул куртку и приподнял край засаленного свитера сбоку. Там, на коже, отчетливо проступала пара больших иссиня-кровавых ссадин. – Они знают, куда бить, сволочи! Так, чтоб побольнее! – Мужчина хрипло закашлялся, прикрывая рот рукой, и Володька заметил, что на внешней стороне ладони Витька красовалась едва заметная выцветшая татуировка в виде заходящего солнца, и надпись «Витя» на пальцах.
- А тебя-то за что? – Ужаснулся Володька, хотя и так очевидно было, что человек этот не кто иной, как выходец из мест не столь отдаленных.
- Да я здесь частый гость. – Кривовато усмехнулся Витёк, обнажив гнилые щербатые зубы. – Но я совершенно не беспокоюсь об этом, у них нет против меня никаких доказательств. Подержат еще, да и отпустят. Только вот избили, падлы, но то пустяки!
Внезапно «ожил» бомж, валявшийся на полу. Он пролепетал что-то невнятное и перевернулся на другой бок, но через полминуты снова безмятежно захрапел. Володьку передернуло. Нет, он не намерен долго находиться в этой сомнительной компании. Один – заядлый обитатель мусорных свалок, другой уголовник с явно богатым криминальным прошлым. Следовало как-то выбираться. Он пошарил по карманам, но тут же вспомнил, что телефон у него отобрали и теперь он отрезан от мира на неопределенный срок. У спящего бомжа точно нет телефона, и вряд ли он вообще знает, что это такое, да и Витек скорее всего, если и имел мобильный, то его у него отобрали при задержании, но попытать счастья все-таки следовало, и Володька спросил как можно дружелюбнее:
- Витёк, а у тебя случайно позвонить не найдется?
Собеседник посмотрел на него, как на сумасшедшего, и Володька понял, что сморозил глупость, как вдруг тот ухмыльнулся и наклонился, ковыряясь в своем левом ботинке, а затем извлек оттуда старый потертый телефон.
- Ничего себе! – Удивленно воскликнул Володька, не сумев сдержать эмоций. – Как тебе это удалось?
- Я еще и не такое умею. – С некоторой хвастливостью произнес Витёк. Володька потянулся было к мобильному, как вдруг Витёк резко отдернул руку. – Тысяча рублей. – Потребовал он и протянул ладонь.
- Сколько? – Выпучил глаза Володька. - Но у меня нет такой суммы при себе. Конечно, он готов был заплатить за этот звонок любые деньги, ведь это был его единственный шанс выбраться отсюда, но такой наглости он не ожидал.
- Как знаешь. – Равнодушно пожал плечами Витек, и хотел было спрятать телефон обратно в ботинок, но Володька торопливо заговорил:
- Послушай, Витёк, я смогу вытащить тебя отсюда. Поверь, если я дозвонюсь одному очень хорошему человеку, то я выйду отсюда сегодня же. Неужели, тебе хочется оставаться в этой вонючей дыре?
Витёк на секунду призадумался, и кивнул:
- Хорошо, идет. – Он протянул Володьке мобильный, как вдруг добавил. – Послушай, дай мне свою куртку, у меня в натуре, зуб на зуб не попадает, никак не могу согреться.
- Ладно, держи. – Согласился Маханьков, подумав, что сейчас он отдал бы что угодно за один-единственный звонок, и снял свой теплый пуховик, оставшись в шерстяном свитере. Пока было терпимо находиться без верхней одежды, а Витёк, похоже, действительно продрог до костей. Он трясся, как осиновый лист на ветру, и лишь накинув сверху Володькину куртку, которая была довольно велика для его худого тщедушного тела, он удовлетворенно хмыкнул:
- Спасибо, фраерок. Вовек не забуду. – Он протянул Володьке телефон. – На, звони, если дозвонишься.
Маханьков осторожно взял мобильный, как будто это была какая-то драгоценность, но сейчас эта старая поцарапанная «Моторола» с малюсеньким экранчиком была единственной вещью, связывающей его с внешним миром. Циферки на кнопках совсем стерлись, а дисплей пересекала глубокая трещина, что, тем не менее, не мешало этому доисторическому аппарату исправно работать. Попытавшись набрать по памяти номер Виталия, Володька не услышал никаких гудков, лишь на экране появилась надпись: «Сбой связи».
- Чёрт! – Володька раздраженно махнул рукой. Они находились в подвальном помещении, поэтому связь здесь действительно почти не ловила. Маханьков настойчиво жал на кнопку вызова и вскоре его упорство принесло свои плоды – в трубке послышались длинные гудки. Неужели, ему повезло?
- Слушаю. – На том конце послышался голос товарища, и Володька до такой степени обрадовался, что на несколько секунд потерял дар речи. – Алло? Вас не слышно. Говорите! – Голос Виталия звучал глухо, как будто он говорил сквозь вату.
- Алло? Виталя! – Громко выкрикнул Володька в трубку. – Виталя, это я. Ты слышишь меня?
- Володя? – Удивился товарищ. – Слышу, но очень плохо. Откуда ты звонишь?
- Я в полиции, Виталь. У меня большие неприятности.
- Что? Володя, ты пропадаешь. Где ты? – Неустойчивая связь снова начинала прерываться.
- Я в полицейском участке, и мне подкинули какой-то пистолет. Виталя, я закрыт в «обезьяннике». У меня отобрали телефон…
- Где именно ты находишься? Ты можешь сказать мне номер отделения?
- Нет, я не знаю, что это за участок, но, кажется, это где-то в Ленинском районе. Алло? Ты слышишь? – В трубке послышалось слабое пищание, и дисплей «Моторолы» потух. – Алло? Алло? – Володька тщетно пытался кричать в трубку – мобильный отключился, по всей видимости, батарея окончательно разрядилась. – Вот черт! – Выругался Маханьков. Оставалось только надеяться, что товарищ его услышал.
- Спасибо. – Володька вернул телефон его владельцу и, устало опустившись на лавку, закрыл лицо руками. В голову лезли разные нехорошие мысли. Он был заперт, как зверь в клетке, без прав, без документов, несправедливо обвиненный в тех вещах, что он не совершал, и теперь неизвестно, когда он сможет выйти отсюда. Что ждет его дальше? А что, если за то время, пока он закрыт здесь, бессильно ожидая своего освобождения, с Сашей случится что-то нехорошее? Он невольно поймал себя на мысли, что действительно беспокоится об этой девушке, и считает своим долгом помогать ей.
Володька скрестил руки на груди и напряженно сжался в комок. Он начинал замерзать, а подхватить простуду очень не хотелось.
- Эх, сейчас бы кружечку чифиря… - Мечтательно протянул Витёк, и внезапно спросил. – А ты ведь никогда не сидел?
Володька поднял голову:
- Бог миловал. – Произнес он, невольно подумав, как это ужасно: быть запертым вот так, в сырой тесной камере, на несколько долгих лет.
- Я в Магадане «чалился». – Вздохнул Витёк. – Видишь наколку? – Он показал свою руку, на которой виднелось изображение заходящего солнца. – Привет из «солнечного Магадана». – Хрипло засмеялся он, как вдруг снова зашелся в диком кашле, и Володька подумал, что наверняка, его сокамерник серьезно болен, возможно даже туберкулезом, и машинально отодвинулся подальше. Да это было и не удивительно – постоянно находясь в такой ужасной сырости, можно подхватить что угодно. – Я никогда не занимался беспределом и всегда жил по «понятиям». – Откашлявшись и сплюнув на пол, продолжал Витёк. – Но сейчас это никому на хрен не нужно… Голуби летят над нашей зоной… Голубям нигде преграды нет… Как бы мне хотелось с голубями… На родную землю улететь… - Внезапно он затянул блатную песню. В его голосе слышалась грусть, даже больше чем грусть, скорее какая-то тоскливая безысходность. – Я сам из Богодуховки, что в Самарской области, но где меня только не носило! – Витёк задумался на несколько секунд и добавил. - Скажу тебе так, фраерок, - Он снова встал и беспокойно заходил из угла в угол, - не верь ментовским «собакам». Все они, гниды, куплены, и класть они хотели на нас, простых людей. Ненавижу!.. – Казалось, будто он разговаривает сам с собой, изливая душу, и даже не обращает внимания, слушает ли его собеседник.
Он еще что-то бормотал про ненависть к стражам закона, про то, что жизнь – несправедливая штука, болтал еще что-то про зону, но Володька уже не слушал его, полностью погрузившись в свои мрачные мысли. Мужчина совершенно потерял счет времени. Он начинал замерзать все сильнее и сильнее, но все же попытался расслабиться. Сидя на лавке и облокотившись спиной о стену, он прикрыл глаза, и сам не заметил, как отключился. Проснулся Володька от громкого и резкого звука - где-то в глубине темного коридора лязгнула дверь, а вслед за этим послышались чьи-то голоса.
- Ну вот, наверно, новенького привели. – Прищурился Витёк. – Хотя… Похоже, это по твою душу, фраерок. – Добавил он, и Володька невольно вскочил с лавки.
К двери подошли двое конвоиров, тех самых, которые и закрыли его здесь несколько часов назад.
- Маханьков, на выход! – Рявкнул один и щелкнул замком, открывая железную решетку.
- Что? Вы серьезно, ребят? – Володька сначала не поверил своим ушам. Ну вот, значит, справедливость все же восторжествовала, и они наконец-то поняли, что это было просто дурацкое недоразумение.
- Нет, ну если тебе здесь понравилось, ты можешь остаться. – Грубо хохотнул один из конвоиров.
- Что вы, что вы! – Замахал руками Володька, и выходя из камеры, обернулся через плечо. – А как же Витёк? Он разве остается?
- Этот, что ли? – Конвоир указал на сокамерника Володьки, который, сидя на лавке, исподлобья, по-волчьи, буравил их ненавидящим взглядом. – Да ему пятнадцать суток дали, так что он никуда не спешит.
Витёк злобно выругался, адресуя матерные слова полицейским, но те не обратили на это никакого внимания и закрыли дверь, оставив его в малоприятной компании спящего бездомного, которого, похоже, было и пушкой не разбудить.
- Витёк, я вытащу тебя отсюда. – Одними губами проговорил Володька, на что тот лишь изобразил на лице слабое подобие улыбки.
- Бывай, фраерок. – Витёк поднял ладонь вверх.
- Чего стал? Пошел! – Сзади послышался грубый тычок в спину, и Маханьков послушно поплелся вперед.
Когда его вывели из камеры, белесый свет люминисцентных ламп в коридоре резко ударил мужчине по глазам, привыкшим к полумраку подвала, и он на секунду зажмурился.
Они поднимались по лестнице на второй этаж.
«Неужели, меня снова ведут на допрос?» - Промелькнула в голове ужасающая мысль. – «Конечно, старина, а ты надеялся, что тебя отпустят? Как же! Мечтай!»
Так и есть – они остановились перед кабинетом следователя.
- Жди здесь. – Приказал конвоир и скрылся в кабинете. Второй продолжал молча стоять за спиной у Володьки, наблюдая, чтобы он не вздумал уйти.
Володька устало прислонился плечом к холодной стене, невольно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. До него доносились мужские голоса, но что говорят, было не разобрать. Через несколько секунд дверь открылась, едва не ударив Володьку по носу, и он резко отпрянул назад.
- Я могу входить? – Обреченно спросил он у конвоира, который, словно пуля, вылетел из кабинета. Мужчина уже мысленно приготовился к новой череде однообразных вопросов, но конвойный хмуро взглянул на него:
- Тебе не терпится? Ожидай, было сказано.
- Понял, не дурак. – Развел руками Володька.
Один из охранников что-то сказал другому, а затем удалился прочь, второй остался так же молчаливо, со скучающим и равнодушным видом стоять у стены, однако, не спуская глаз с Володьки. На носу у конвоира краснел огромный прыщ.
Володька отвернулся к нему спиной и снова прислушался. Внутри явно что-то происходило, разговаривали на повышенных тонах.
- Вы можете ответить мне, на каком основании произошло задержание гражданина Маханькова? – Донеслось до Володькиного слуха. Голос был спокоен, но в то же время полон негодования и гнева, и мужчина не поверил услышанному – это был голос Виталия, и он находился внутри – в кабинете следователя Габдулхаева. Неужели, товарищ нашел его? Душа Володьки ликовала. Он был спасен! Все-таки Виталий услышал его, а иначе, все могло бы обернуться плачевно. Маханьков едва не засмеялся от радости, но вспомнив, что за спиной у него стоит молчаливый соглядатай, сдержался и продолжал слушать. Речь шла о нем, и возможно, сейчас решалась его дальнейшая судьба, но в том, что уже совсем скоро он сможет выйти отсюда, Володька был более чем уверен.
- Послушайте, у него изъяли пистолет. – Второй голос явно принадлежал следователю. – Хранение незарегистрированного огнестрельного оружия – это статья, и мы имеем полное право задержать его до выяснения обстоятельств этого дела. Ваш товарищ нарушил закон, и мы не имеем права отпустить его по первой просьбе. Нет, ну это, конечно, возможно, но мы должны обговорить условия... - Габдулхаев, как мог, пытался намекнуть на взятку.
- Да ты хоть знаешь, с кем ты разговариваешь? – Негодовал Виталий. – Перед тобой подполковник ГРУ! Так что, майор Габдулхаев, соблюдай субординацию, иначе ты очень быстро слетишь со своего поста!
- Прошу прощения за мою интонацию, товарищ подполковник. – Пристыженно пробормотал Габдулхаев. Его заплывшие поросячьи глазки заискивающе глядели на Дегтярева, и в какой-то момент он действительно испугался за свою шкуру. С этими ГРУшниками нужно быть поаккуратнее, иначе так действительно можно и должности лишиться.
- К тому же, майор, у меня к тебе есть очень много вопросов. Например, с какой стати задержание было произведено без понятых? Почему фамилия поступившего задержанного не зарегистрирована у дежурного? – Гневно вопрошал Виталий.
- Товарищ подполковник. – Габдулхаев заискивающе вжал голову в плечи, - в мои полномочия входит только допросить задержанного, остальной работой уже занимаются оперативники. Но я обязательно поговорю с подчиненными об этом! – Тут же торопливо добавил он. – Если это так, то это действительно недопустимо.
- В работе вашего участка выявлено множество нарушений, и поверьте, я сделаю все, чтобы прикрыть вашу «лавочку». – Сурово произнес Виталий и добавил. – Я хочу видеть, в каких условиях содержится мой друг.
- Товарищ подполковник, ваш приятель уже ожидает за дверью. – Ответил Габдулхаев. – И конечно, под вашу ответственность, мы готовы отпустить его. Извините за ужасное недоразумение, в следующий раз такого не повторится. – Он отдал честь Виталию и протянул ему Володькины документы.
Не прощаясь, подполковник Дегтярев развернулся и, небрежно хлопнув дверями, вышел из кабинета.
- Идем. – Увидев Володьку в коридоре, он жестом пригласил его следовать за ним.
Виталий торопливо спускался по лестнице, не говоря ни слова, и Володька еле поспевал за ним. Дегтярев был просто вне себя от ярости, и лишь огромным усилием своей поистине железной выдержки он заставлял себя не сорваться. Дежурный на входе торопливо вернул Володьке его телефон и вскочил со своего насиженного места, приложив ладонь к виску.
Уже садясь в машину, Володька произнес:
- Спасибо, старина. Я должен тебе по гроб жизни.
- Значит так. – Виталий проигнорировал его фразу и произнес. – Против тебя хотели сфальсифицировать дело, и я уверен, что этот Лаврухин, о котором ты мне говорил, каким-то боком замешан здесь. У меня нет каких-либо доказательств этого, но я нутром чую, что здесь что-то нечисто. – Двигатель «Мерседеса» издал приглушенное урчание и машина плавно двинулась с места.
- Ты серьезно так думаешь? – Удивленно протянул Володька. Кажется, его догадки начинали подтверждаться.
- Разве похоже, что я шучу? – Парировал Виталий. – Вспомни вчерашний инцидент и того лейтенантика, который следил за тобой. Трудно назвать совпадением, что сегодня у тебя в машине буквально из ниоткуда взялся неизвестный пистолет.
- Да, ты прав. – Володька озадаченно почесал лысину, как вдруг вспомнил о Витьке, который остался сидеть в «обезьяннике». – Послушай, Виталь, тут такое дело… - Он замялся.
- Говори.
- Я это… Обещал одному человечку, что помогу ему выбраться из КПЗ. Нехорошо получится, если я сейчас вот так уеду.
- Ладно. – Вздохнул Виталий. – Я пришлю кого-нибудь из ребят, и они решат этот вопрос. А сейчас поехали.
- Спасибо тебе, Виталь. – Володька с благодарностью взглянул на товарища. – Если бы не ты, я бы околел от холода в этом «обезьяннике». Мне пришлось отдать свою куртку в обмен на один звонок. Ну да ладно. Кстати. – Маханьков нетерпеливо заерзал на сиденье. – Ты узнал что-нибудь об этом Лаврухине?
- Мои ребята работают быстро. – Кивнул Виталий, не отрывая внимательного взгляда от белоснежной ленты дороги. – И поверь мне, он действительно не чист на руку, очень не чист! Давай перекусим где-нибудь, ты наверняка проголодался? – Предложил Дегтярев и добавил. - И заодно я расскажу тебе, что мне удалось узнать…
Когда черный «Мерседес» подполковника отъехал от здания полицейского участка, старший лейтенант Павел Дёмин взял телефон и набрал знакомый номер. Только что он получил строгий выговор, и теперь негодовал, понимая, что ради прихоти Лаврухина, он может лишиться звания. Его сдерживало лишь то, что он находится «на крючке» у Романа, поэтому мужчина отдышался, мысленно успокаивая себя, но как только на том конце провода подняли трубку, он выкрикнул:
- Рома, зачем ты это сделал? С таким успехом я могу и погон лишиться! Когда ты попросил задержать этого несчастного таксиста, ты не уточнил, что он друг подполковника ГРУ! Только что здесь такое было! Габдулхаев устроил мне «разбор полетов».
- Не волнуйся ты так, Паша. Все будет хорошо. – Хладнокровно произнесли на том конце провода. – Забудь об этом. Забудь, и не вспоминай. Помни только об одном – в случае чего, я могу уничтожить тебя…