Да…
А потом мы поехали на машине…
Знаешь, как во сне это бывает - вдруг перескакиваешь из одной истории в другую… из одного видения в другое…
Вот и мы с тобой…
Поехали мы, значит, на машине…
Мимо здания такого, которое потом окажется вокзальной станцией… Дорога полукругом… А сзади влево уходит какая-то другая дорога, мимо которой мы проехали, но туда кто-то свернул на другой машине, спасаясь от какой-то погони…
А мы не свернули…
И хорошо, что не свернули, потому что есть у меня смутное подозрение, что, если бы свернули, то оказались бы в каком-нибудь сериале про ментов (почему ментов до сих пор называют ментами? Непонятно… Почему не полицаями?.. Стесняются, наверное, ветеранов)…
Вот… и…
И мы поехали направо… и поехали по летней пыльной дороге по берегу какого-то греческого полуострова…
Куда-то доехали… Повернули… И поехали обратно во Францию, которая на самом деле была Испанией…
Доехали мы до того предыдущего вокзала… или, скорее, станции, которая уже потом оказалась вокзалом.
И ты сворачиваешь на станцию (ты за рулём) - там есть въезд на перрон… И едем по перрону до самого конца. А выезда нет.
Останавливаемся, выходим из машины… Там ступеньки вниз, потому что это уже Италия… А внизу люди всяким барахлом торгуют, потому что это уже рынок в Новоржеве…
И я прицениваюсь к тёплому шерстяному одеялу… пушистому такому, цветастому… А бабка, которая им торгует, куда-то ушла… Кажется в Данию - там туалеты поприличнее…
Но рядом женщина продаёт немецкий дамский велосипед «Зимсон Зуль». Мне дамский - хорошо - там, когда садишься не надо ногу задирать. Мне ж ногу-то, небось, не задрать, как гимнасту какому…
Но пространство у велосипеда, которое пустое в междурамье - знаешь, в дамских велосипедах оно такое - оно закрыто каким-то железным листом.
Я присаживаюсь посмотреть, как этот лист можно убрать… и обнаруживаю, что это не лист, а откидывающаяся плоскость… ну… типа люльки у мотоцикла.
Думаю, что это здорово - я смогу на велике и дрова возить, и камни для ступенек, и кирпичей натырить и привезти (дом-то надо строить… не всё ж в этой хибаре зимовать)…
И поехала тётка, которая продавала велосипед на другой конец перрона за третьим колесом. Я за ней… А там железная дверь, за которой - Латвия… И мы все с какими-то другими женщинами, которые колесо ищут начинаем разговаривать по-латышски…
Кажись, потом я, не дождавшись колеса повернулся на другой бок… и…
Вот, к чему я тебе всю эту дурь пересказываю…
Потому что, проснувшись, я понял, что абсурд, увиденный мною во сне, не казался мне абсурдом… Я в нём жил…
Но, ведь, и в реальной жизни я тоже живу в абсурде и не удивляюсь… кажется, что живу…
И, знаешь, как, проснувшись, я недоумеваю абсурду, увиденному во сне…так и, верно, заснув, я озадачиваюсь абсурдом реальной жизни, из которой я попал в сон…
Блин… Так, может, и не надо наводить порядок ни в своей голове, ни в посторонней? Может, так всё и надо? И пусть… Если уж абсурд - принцип всей окружающей действительности…
С другой-то стороны, можно просто повернуться на другой бок…
Или лечь на живот и разглядывать листья травы - сколько мудрости…
Или лечь на спину и смотреть в небо… небо - правда… Тебе никогда не приходило в голову, что правда, как и небо, всегда переменчива, потому что она, правда - сама переменчивость и есть… и только кажется… как небо…
Но что ещё хорошо в ощущении абсурда - оно дарит ощущение поэзии жизни…
Понимаешь?
Поэзия, она, ведь, неоднозначна…
Она - и небо, и листик травы…
Да… поэзия удивляет своей изменчивостью, но радостно удивляет… Потому что у поэзии не изменчивость… у поэзии - и явь, и сон… и многогранность… и объём ощущений.
Я заметил, что хорошие строки, они и живут вместе со мной, и взрослеют со мной вместе, и меняются вместе со мной…
Вот посему я тебе и рассказал этот сон дурацкий…
Потому что есть такое понятие - поэтика абсурда - понятие, которое помогает увидеть многогранность жизни…
Ощутить многозначность и объём жизни самой…
Ощутить и почувствовать себя…
Ощутить… как бы ни проглаживали мозги с экрана телевизора, превращая их в листок с цитатами…