А в нашей Атлантиде всё спокойно:
Шумят под толщей влаги города.
Сто лет – стабильно – длятся наши войны.
Как время, в рифму зыблется вода.
Звучат молитвы богу – Ихтиандру,
В подводных храмах зыблется трезвон,
И водолаз в сияющем скафандре
На фресках, как святой, изображен.
Пусть на земле столетия идут!
Нам шепчет наш глубоководный опыт:
Ни бог, ни бык вовек не украдут
Блаженную прабабушку Европы.
Мы с богом время пьём на брудершафт,
Ведь правда – не в вине, а только в кайфе,
И бог, блаженный, словно астронавт,
Нисходит в глубину на батискафе.
Как много намудрил чудак Платон!
Жизнь в сумерках – сложнее «Илиады».
Мы – Океана предрассветный сон,
Не плоть, а волн прозрачная прохлада.
Живём, умрём ли – нет у нас забот…
Но жизнь не выше строгого закона.
Наш мир скорлупкой хрупкою плывёт
В волнах невозмутимого Платона.
Вся наша правда – выдумка. Притом
Ей свойственна хмельная важность вида.
Пусть дева кувыркается с китом,
Пусть пенится подземная коррида!
Для нас, для выдумок, комфортно дно.
Нас греет вод глубинное теченье.
И рыбы, мельком заглянув в окно,
Разводят плавниками в изумленье.
Из впадин в океанском хмуром дне
Выходит газ, роятся архетипы.
Из пузырей глядят, как в полусне,
Цари - Помпеи, Цезари, Филиппы.
Извергнет их веков глухой оскал,
Они родятся, выживут – едва ли…
Ну, а пока – никто не умирал,
И никого ещё не убивали.
Круги на море сумрачных времён
Расходятся над головой Платона.
Огонь ещё людьми не приручён,
Ещё безбожен серый небосклон.
Но скоро, беспросветна и бездонна,
Разверзнется пучина, словно пасть,
На волю выпустив живую душу,
И Тот, кто завтра космос воссоздаст,
Как будто рыба, выползет на сушу.