Есть в одном городе N, а может и Х… одно забавное учреждение. Это учреждение называется институт не решаемых проблем. Возглавляет его, как и положено директор N, нет Г…, а точнее Герман – тёзка главного героя печальной драмы А.С. Пушкина «Пиковая дама». Директором он стал случайно, его предыдущий директор хотел уволить, но не успел – уехал в Москву за повышенной зарплатой. Оставил после себя одну личность которая сразу стала приворовывать, но что ещё хуже того не делиться с вышестоящими. Эту личность в скором времени уволили и наш Герман занял случайно пост директора института.
С первых дней работы в новой должности он реорганизовал всё так, что его просто стало не на кого менять, потому что все остальные были только хуже, чем он.
Вторым по чину после себя в институте Герман считал главного бухгалтера, на самом деле она эта грудастая дама была хозяйкой института. Герман её любил, никак женщину, а как неиссякаемый источник постоянных денежных доходов. Она ему приносила регулярно зарплату, премию, и ещё сверх этого что-то в конверте. В отпуск они уходили одновременно, и тогда жизнь в институте замирала, так как ни один финансовый документ не кому было подписывать и исполнять.
Чем занимались сотрудники этого института? Они искали и находили проблемы, которые не возможно было решить, и брались за дело с остервенением, и фанатизмом. А ведь всему миру известно, что если русский человек за что-то возьмётся, то он обязательно это одолеет. Для выполнения этих циклопических задач у сотрудников было всё: стол, стул, ручки, карандаши, кипы бумаги и главное у каждого персональный компьютер. У самых продвинутых сотрудников было даже по два ПК, один дал институт, второй свой личный. Самым важным из всех научных инструментов был, конечно, ПК. Если раньше учёные думали головой и её считали самым нужным в своей научной деятельности, то сей час времена другие за всех стал думать ПК.
С начало, создали программу и с её помощью ПК обыграл чемпиона мира по шахматам, и вот уже с более современной программой ПК обыграл чемпиона в игре в Го, что считалось не возможным.
Современные учёные приходят на работу включают первым делом ПК, смотрят новости, лазиют по социальным сетям, смотрят, а живы ли ещё одноклассники, балуются просмотром порнухи, и так далее. Зачем нагружать голову? В ПК всё есть главное загрузить его цифрами и пусть считает, можно конечно построить график, диаграмму, всякие таблицы.
Но особо ценным сотрудником в этом институте была девица с длиннющими ногами, она занимала пост секретарши, но директор присвоил ей звание – референт. Он доверял ей самые словесно-сложные свои доклады для грамматической и стилистической правки.
Докторов в этом институте не водилось, а были только кандидаты в доктора, но их к власти не подпускали, так как сам директор не смог стать даже кандидатом. Он вообще был не учёный, но по фигуре очень важный. Из его достижений можно отметить, что 60% кеты ещё на стадии малька в одной великой реке съедает минога. Любимым занятием у него было править чужие тексты, до бесконечности переставляя слова не меняя смысла, а добиваться красивости слога, как ему казалось. Иногда, он так увлекался исправлениями, что осуждал то, что сам написал, и ещё при этом удивлялся, что как это он так умудрился выразиться.
Но верхом его усердия на посту директора было стремление спрятать от любопытных глаз, что творится в институте. Для этого он наглухо закрыл все окна первого этажа баннерами с изображением всяких рыб.
Здание, в котором находился институт, проектировал архитектор двоечник. Половину полезной площади здания занимали две лестницы и лифт. По парадной лестнице и на лифте сотрудники ездили и ходили на работу, а по «чёрной» лестнице сбегали с работы по своим делам.
Директор сотрудников не любил, кроме конечно главного бухгалтера, референтки, и ещё пару – тройку нужных ему людей. Остальных считал бездарями, лентяями, и попрошайками вечно просящих у него денег на какие-то нужды. Денег ему было жалко, потому что чем больше он раздаст их сотрудникам, тем меньше ему останется с бухгалтером. С каждым годом он давал денег всё меньше, и ни чего всё равно всё делалось почти как всегда. Правда, часто стали увольняться по собственному желанию, но это не беда всегда можно набрать новых рабов. Но беда была в том, что эти новые рабы тоже не хотели получать маленькие зарплаты, а делать вообще ни чего не умели. Институт пустел, уже было много свободных столов и стульев, спасало только то, что в архиве полно было материалов и его можно было ещё долго использовать для отписки во все контролирующие и вышестоящие органы власти.
В институте процветало кумавство, работали целыми семьями; папа, мама, сын, дочь. А что очень удобно все в одной машине на работу, а вечером домой экономия топлива, средств и денег. Многие приходили на работу только отмечаться, а потом можно часами сидеть за ПК имитируя научную деятельность, а на самом деле играть в шарады, пулялки-стрелялки, в перерывах попить чайку, а там и обед, и не далёк конец рабочего дня, если уйти пораньше. Институт стоял в центе города очень удобно всё рядом: магазины, больницы и прочие нужные заведения. Во время работы можно порешать все свои проблемы, чем большинство сотрудников и занималось.
Но раз в год наступал самый трудный и напряжённый момент, надо было придумать, что написать красиво, изложить и представить отчёт о том, чем ты весь год занимался. В этом вопросе нужна была особая прыть. Необходимо было на ПК выполнить слайд-шоу с псевдо-научными словами и в подтверждение слов составить красивые таблицы, диаграммы, графики и фотографии. Порой в сочинительстве так увлекались, что получалась полная несуразица. Главное надо было вести доклад уверенным голосом и вставлять побольше псевдо-научных, мудреных терминов, которых большинство не знало и не понимало. Один оратор доказывал, что чем больше воды в реке, тем меньше в ней должно водиться рыбы. Другой говорил, что наоборот рыбы становиться больше, когда воды в реке меньше. Выступала молодая учёная и на точных измерениях перемножив данные контрольного квадрата на всю площадь дна доказывала, что там полным, полно кукумарии и полезных водорослей. Но практика и жизнь всё ставили на свои места, ни кто эту кукумарию добывать не собирался и водоросли не добывал, так как хлопот много, а толку мало. Ещё один молодой учёный защитил диссертацию, уверяя, что в бассейне реки обитает 50 тысяч тонн хариуса. Это по объёму больше чем лосося в два раза. Лосось, икра красная лежат во всех магазинах, а вот хариуса почему-то ловят только рыбаки экстремалы, и то штучно.
Один из главных гуру предсказателей любил строить кривые и выводить коэффициенты и на заказ мог, не выходя из кабинета с лёгкостью нагадать, сколько чего будет через год в море, в реке, да где угодно. Если потом оказывалось, что всё ни так он с лёгкостью находил тысячи причин оправдания и слыл большим учёным и был в большом почёте. Он даже сделал глобальный вывод, что количество рыбы не зависит от среды обитания.
Иногда, в институте самые главные учёные собирались на учёный совет, и там среди своих докладывали и спорили, главный аргумент был такой: «ты дурак, нет, ты дурак» - и почти что доходило до рукоприкладства. Не найдя в этом интеллектуальном споре истины, обиженно расходились каждый оставаясь при своём мнении. А, директор только руки потирал, ему это всё было очень выгодно, пока они между собой спорят, то у них нет возможности объединиться и сбросить его с поста. С этой целью он по очереди вставал на сторону то одной, то другой враждующей команды.
Сотрудники института с громадным трудовым стажем по 40-50 лет, у некоторых в трудовой книжке было всего одна-две записи о приёме на работу, смотрели на эту борьбу с раздражением и неприязнью. Они вспоминали былые сражения за власть в институте. Но тогда боролись две научные школы, которые по-разному смотрели на биологию. В то время судьей была коммунистическая партия, она определяла правых и виноватых. Потом по истечении многих лет сама жизнь расставила всё на свои места.
Молодёжь института вынуждена была занимать позицию того руководителя в чьих подразделениях она трудилась. Но в тайне у них уже зрел свой план делания карьеры и поэтому они особо не показывали своё рвение, на чьей они стороне. Для них на данном этапе было важнее заработать собственный авторитет в научном мире. Для этого надо было, как можно больше написать и издать в любом месте (издательстве) свои статьи, о чём ты напишешь надо это кому или нет, совершенно не важно. Много из молодых учёных освоили технологию написания таких статей. Они с лёгкостью брали чужие мысли, куски текстов и другой материал; графики, рисунки, фотографии и вставляли в свои опусы. Рецензии на эти «труды» молодых карьеристов ни кто не составлял, так слегка бегло просматривали и больше обращали внимание на грамматику чем на то, что излагалось в статьях. Мракобесие захватило даже учёных воспитанных и взрощенных ещё в советское время.
В центральном институте один из самых почитаемых докторов – профессор в серьёз писал об «эфире» как о реально существующем объекте. И ни кто не смог набраться смелости и спросить его: «Вы что Блаватской начитались?». Да, она дама-мистик, но не учёная, поэтому её конечно можно уважать и даже зачитываться её трудами, но использовать её рассуждения в научных работах это уже мракобесие.
Регресс и деградация современной науки в России на лицо отсюда исходит не желание иностранных журналов печатать галиматью наших учёных.
13 апреля 2016 г.