Где-то невдалеке резко хлопнуло, как будто бы выстрелили из пушки. Звук получился громкий и пронзительный. Следом за этим громким и пронзительным хлопком на несколько секунд воцарилась тишина.
Вокруг все приутихло.
Птицы, которые только что так резво порхали и пели, смолкли. Муравьи и другие насекомые, оживленно бегающие в траве, спрятались в свои потайные укрытия. Кажется, весь животный мир в округе схоронился и замер, утих в ожидании неизвестности. И даже деревья, словно бы заво¬рожённые, перестали раскачиваться. Они выпрямили свои стволы, и только какая-то неведомая сила изредка накреняла их, и они касались друг друга своими верхушками, словно предупреждая о надвигающейся непогоде.
Тишина снова дрогнула и задребезжала дальними раскатами грома.
Словно передовые предвестники, промчались порывы свежего ветерка, по¬веяло прохладой.
Захар, сгребая с земли в охапку разваленные по земле вещи, стал проворно кидать их в палатку.
- Вы что оглохли? – закричал Захар своим задушевным друзьям детства, сидевшим с удочками поодаль: Дмитрию, которого еще в школе называли Димас и Галицкому Сашке, которого все звали почему-то Пончик. Хотя он никогда не отличался чрезмерной полнотой, скорее наоборот.
- Идите ко мне, помогите собрать вещи.
А тем временем серо-чёрная туча уже заволокла горизонт, укрывая своим серым одеялом солнце.
Набежавший ветерок нес с собой сухую траву и опавшие с деревьев листья.
- Что за спешка? – пробурчал Пончик.
- На нас кто-то напал?
- Не видишь, гроза надвигается, - пробубнил Захар.
- Успеем, еще далеко, - отозвался Димон.
Вновь наступило затишье.
И вдруг с отчетливым стуком на землю упало несколько крупных капель дождя.
Невдалеке блеснула молния, ударил гром.
Начиналась гроза.
Димас и Пончик, словно и не было им за шестьдесят лет, проворно вскочили со своих насиженных мест и, оставив снасти на берегу, стали помогать складывать нехитрые рыболовные пожитки.
Всё чаще сверкали молнии, гремел гром. Небо превращалось в поле сражения, на котором навстречу друг другу сходились, как будто две враждующие рати.
Наскоро собрав свои уже изрядно промокшие пожитки, Захар с друзьями разместился в просторной палатке, пока еще сухой внутри.
А тем временем ненастье набирало силу.
Яркий свет молний, на долю секунды освещая все вокруг, проникал сквозь намокшую палатку, слепя, как софитом, глаза друзей.
Из-за непредсказуемости грозы можно было её испугаться. Но только не Захару с его товарищами. Наполнив кружки, чаем из термоса, они стали дуть на горячий напиток, чтоб не обжечь губы. Первый шокирующий эффект от наступившей грозы быстро сменился необузданной радостью.
Словно в детстве, Пончика и Димона переполнила неукротимая энергия стихии. Они смеялись и болтали всякую чушь, сопровождая каждый раскат грома безудержным смехом.
Дождь продолжался около получаса, и стих так же внезапно, как и начался. Как будто какая-то неведомая, могущественная рука уверенным движением перекрыла кран на небе.
Захар, откинув край палатки, вылез из нее, поднял руки вверх и потянулся. Над палаткой снова светило яркое солнце, которое, силясь, сушило лужи, оставшиеся после дождя.
Тем временем туча отступала от палатки дальше, хотя еще были слышны единичные раскаты грома, но уже где-то за рекой.
Внезапно за спиной Захара раздался оглушительный треск, за которым тотчас же последовал жуткий раскат грома. Захар невольно вздрогнул и обернулся. Его внимание привлек небольшой голубой шарик, внезапно появившийся у верхней части палатки. Он висел над проволокой, натянутой для сушки одежды.
Захар, с любопытством наблюдая за шариком, заметил, что он довольно красив. Шарика был похож на теннисный мяч. Цвет этого «мячика» был синевато-голубой, а его середина светилась голубовато-розовой окраской.
Захар, медленно пятясь, стал отходить от палатки.
Между тем синевато-голубой шарик, тихонько потрескивая и медленно опускаясь, направился в сторону Захара. Он непроизвольно вытянул руки вперед, как бы защищаясь от назойливого шарика.
Раздался взрыв.
И сразу все стихло, словно и не было никакой грозы. В воздухе запахло озоном.
Захар летел, в каком-то безвоздушном пространстве. Его тело было наполнено невесомостью. Он произвел несколько телесных шевелений, руки и ноги не слушались его. Он летел по длинному темному тоннелю. А перед ним невесомо висела размытая, чуть светящаяся лампа. Захар давно уже потерял границу между дальним и ближним. Удивительная свобода овладела его телом. Наступило безразличие, угасание интересов ко всему происходящему рядом. Вдруг перед лампой он заметил знакомые черты мамы.
- Мама, я тоже когда-нибудь умру? – произнес Захар.
Мама не ответила. Наверное, это было правильно.
Захар ощутил себя, в какой-то капсуле детской защищенности от смерти. И действительно, эта капсула была подобна утробе: относительный покой и уют.
И вдруг Захар увидел Её, он произнес: «Здравствуйте. Я уже знаю вас, а имя сейчас уточню».
- Откуда же вы меня знаете?- спросила она.
- Во сне видел… И не только во сне,- ответил Захар.
- Ну да, вот сейчас тоже видите? – спросила Она и засмеялась. Захар и Она пошли рядом.
А какой-то внутренний голос шептал: «Правильно. Ты все в жизни делал правильно. Ты ее заработал».
Это была Жизнь, его, Захарова, Жизнь.
- А можно я Вас поцелую? – спросил Захар свою спутницу.
- Конечно. Ты же это заслужил.
Очнулся Захар от того, что кто-то нажимал ему на грудь и плотно сжимал его губы. Это был Димон, который, прижавшись своими губами к губам Захара, делал ему искусственное дыхание.