— Вам удобно разговаривать? — Господи, от этой его учтивости зубы сводит.
— Да, конечно. Я так поняла, вы уже в Москве?
— Именно. Стоит признать, наша пресса несколько утрирует ужасы вашей столицы.
Слушай, ты можешь человеческим языком изъясняться?
— Не обольщайтесь, вы здесь всего пару часов. Где вы остановились?
— В "Мариотте", в центре. Вы знаете, где это?
Ах, в "Мариотте"? Скажите на милость. Вот ведь пижон. И мне что, вот в таком вот экзотическом виде вломиться в один из самых дорогих отелей столицы? А меня портье с лестницы не спустит? Я принципиально поинтересовалась:
— А почему в "Мариотте"?
— А где? — озадачил меня встречный вопрос. Я даже растерялась. Да и правда, ну где ещё останавливаться британским аристократам? Там, наверное, самый убогий номер больше всей моей квартиры. Ладно, в топку лирику, пора приниматься за дело, раз уж я так удачно подписалась на это живодёрство.
— Вы нашли череп?
— И не только, — раздался тихий смешок, — у меня была очень плодотворная неделя. Кстати, как вы переносите вид крови?
— Без фанатизма, но в обморок не хлопнусь. Я уже насмотрелась в своё время.
— Это прекрасно. С вами действительно приятно вести дела. Что ж, давайте условимся, когда вам будет удобнее подъехать. Скажем, в шесть вас устроит?
— Да мне всё равно, у меня выходные. В шесть так в шесть. А... что мне надо с собой брать?
— Ничего, я вполне подготовился. Так, хорошо, значит, в шесть я встречу вас в лобби. Думаю, я вас узнаю. Только волосы не перекрашивайте.
Это британский юмор, я всё понимаю.
— Не буду. Ну ладно, до встречи, мистер Линсдейл. Мне тоже надо немного подготовиться.
Он вежливо попрощался и положил трубку.
Пару минут я просто курила на балконе, в тишине и одиночестве. Всё, Юльчик, приплыли. А ты надеялась, что этот тип оставит тебя в покое? Маленький наивный монтажёр. Ты просто притягиваешь к себе неприятности, и вовсе не так, как Олеся. Подумаешь, напугало её привидение, меня целый выводок привидений пугал, и ничего, до сих пор в сознании. А то, что мне придётся натурально пускать кровь её англичанину, об этом она подумала? Всё из-за неё, все мои беды. Я понимала всю несправедливость таких обвинений, но уж очень хотелось переложить ответственность на кого-нибудь, кроме меня. И бедная Олеся тут ни при чём, она тоже в какой-то степени пострадавшая сторона, да ещё и отягощённая лирическими переживаниями. Вашу ж мать, ну что мне везёт как утопленнику? Я нарезала круги на балконе. Времени вагон, надо спокойно и не торопясь собраться, привести себя в порядок, а то и правда что на порог не пустят, хлопнуть пустырника для ясности ума... посмотреть по карте, где "Мариотт". Название-то на слуху... а, вот. 1-я Тверская-Ямская, ага... от "Маяковской" пять шагов. А чё не в "Балчуге", поинтересовалась я у телефона. Тоже козырное место. Ладно, что-то меня штырит. Надо успокоиться и выбрать джинсы без дырок.
Следующие три часа я провела за разбором своего шкафа. Хоть повод появился. О, джинсы! Без дырок! Очень даже симпатичные клёши, ну и пофиг, что все в готических крестах, это даже красиво. Стиль такой. Так, отложим на кресло, иначе потом сама не найду в этом бардаке. Теперь верх. С этим сложнее. Господи, да что у меня, кроме хаки и чёрной кожи, ничего и нет? Однако. Я влезла с головой на самую дальнюю полку. Это что? Симпатичная рубашечка... ага, две дырки от сигарет. Неудивительно, что она скомкана и лежит на самых дальних рубежах. Майка... нет, с голыми плечами я туда не пойду. Так, а там что виднеется? О! Победа. Шикарная чёрная рубашка с подвёрнутыми рукавам. Фигасе, что у меня есть, оказывается. Погладить только, и всё. Я не на светский раут иду и не соблазнять Олесиного любовника, так что сойдёт. Я вытащила гладильную доску.
В шесть вечера, внутренне содрогаясь, я переступила порог "Мариотта". Со стойки на меня с равнодушной улыбкой смотрел портье. Ага, значит, не такое уж я и чучело, раз охрана даже бровью не повела. Это хорошо. Теперь понять бы, куда идти. Холл был просто огромный, с невысокими столиками и креслами, с люстрами причудливой формы, всё выдержано в нежных пастельных тонах... да уж, научились делать. Я вертела головой в поисках своего подопытного. Наконец в одном из кресел около окна я обнаружила светловолосого мужчину с газетой. Ну да, классика жанра. Британец обязан читать газету, это такой же непреложный факт, как и то, что London is the capital of Great Britain. А если учесть, что в холле кроме него, никого не было, то ошибиться становилось невозможным. Я направилась к окну.
— День добрый.
— Искренне на это надеюсь, — при моём появлении историк встал. — Выпьете что-нибудь?
— Нет, — усмешка у меня вышла какой-то кривой, — я, с вашего позволения, уж лучше после.
— Разумно, — согласился Линсдейл, — тогда прошу вас, — он сделал приглашающий жест.
Я шла рядом с ним, искоса рассматривая этого странного, чересчур спокойного человека в сером костюме и дорогущем галстуке. Что ж, ладно, признаю, если бы не аллергия на блондинов, то кто знает, что бы мне в голову пришло. Но гораздо больше сейчас меня интересовало, что же ожидает меня в номере (наверняка люксе). Судя по всему, и череп, и какие-то ещё пока неведомые мне примочки Томас Линсдейл раздобыл. Какое невозмутимое лицо. Затишье перед бурей. В голове проносились обрывки каких-то мыслей, ничего толкового. Почему-то я зациклилась на том, что белую рубашку после таких опытов можно только выкидывать, ни одна химчистка не возьмёт... Я настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как англичанин распахнул дверь.
— Вот мы и на месте. Проходите, располагайтесь, изучите обстановку. Я вас не тороплю.
Он уселся в ближайшее кресло, закинув ногу на ногу, и стал пристально за мной наблюдать. От этого немигающего взгляда мне стало очень не по себе. И что он рассчитывает увидеть? Как у меня руки трясутся от страха, потому что чёрт его знает, я понятия не имею, что делать. Ладно, раз он считает, что мне надо осмотреться, так тому и быть. Я остановилась посередине номера и оглянулась по сторонам.
Сдержанное оформление в бежевых тонах, дорогая деревянная резная мебель, совершенно безразмерная кровать, шкаф, телевизор... нет, это всё-таки не люкс. Я заглянула в ванную. А вот это хорошо. Просторное помещение, широкая раковина, большой набор полотенец... это да, это мне всё пригодится. Господи, что за бред, неужели я всерьёз собираюсь тут... ну ты и вляпалась. Я вернулась обратно и снова столкнулась с пристальным взглядом в упор.
— Слушайте, что вы на меня так смотрите, вы дыру во мне проделаете. У меня что-то не так с причёской?
— Нет, с причёской у вас всё в порядке. Вы чересчур нервничаете. Право, не стоит. Я вам вреда не причиню, а что до всего остального — вы сами говорили, что спокойно переносите вид крови.
— Ох уж это ваше фирменное спокойствие! — не выдержала я. — Тоже ведь не всегда, а? Я иногда пересматриваю ваши опыты, и кое-что, каюсь, забрала себе в практикум.
— Как с вами, интересно, люди разговаривают...
— И по лицу не бьют, вы хотели продолжить? Да как-то так, терпят, стиснув зубы.
— Если я всё правильно понял, кое-кто всё же не вытерпел.
— Один-один. — Что это на меня нашло? И впрямь какой-то психоз. Линсдейл смотрел на меня со странным выражением в глазах, потом открыл мини-бар и плеснул в стакан из какой-то бутылочки.
— Выпейте. Здесь немного, опьянеть не сможете, зато немного успокоитесь. Я понимаю, вы нервничаете. Ничего страшного. Пейте, а я пока покажу вам свою добычу.
Он открыл шкаф, достал оттуда небольшой квадратный кофр, окованный металлом, мы в похожих аппаратуру возим на съёмки, отпер его, и моим глазам предстало нечто округлое, завёрнутое в тёмно-синюю ткань. Меня передёрнуло. Я догадалась, что там. Томас Линсдейл сдёрнул платок, и я увидела старый, коричневатый, весь какой-то бугристый череп с жёлтыми кривыми зубами, нескольких не хватало. Выглядела эта мёртвая голова настолько отвратительно, что я поневоле отвела глаза.
— В жизни он ещё хуже, — сообщил англичанин, — лицо настоящего садиста. И чёрная бородища чуть ли не до глаз.
— Это точно он? — Я всё ещё старалась не смотреть.
— Безусловно. Но это ещё не всё. — Линсдейл достал из шкафа небольшой чемоданчик. — Вот вам оружие. Это личный нож Сэйджа, я позаимствовал из его камеры. Думаю, ему будет приятно, что вы воспользуетесь его собственным клинком. Я его отчистил и простерилизовал, так что проблем возникнуть не должно. Держите.
Мне в руки лёг длинный, немыслимо острый нож с деревянной рукоятью, выглядел он довольно пугающе, с лезвием, зазубренным с одной стороны и желобком кровостока. Таким и горло перерезать не проблема. Я вдруг отчётливо поняла, что это всё не шутки. Этот жуткий, омерзительный череп, этот мясницкий нож... господи, да как я смогу?..Нож был неожиданно тяжёлым, и одновременно очень удобно лежал в руке. Мама дорогая. Я не смогу... Я просто не смогу... ну как это... я никогда в жизни не пользовалась холодным оружием... как я... живого человека...
Тем временем мистер Линсдейл выудил из чемоданчика нечто, напоминающее дорожную аптечку.
— Я бы не хотел истечь кровью прямо здесь. Вот, смотрите. Не бог весть что, но нам должно хватить. Пероксид водорода, спирт, ножницы, бинт, хирургические нить и игла. Когда закончите, зашьёте мне рану.
Я аж в сторону шарахнулась. Да он сумасшедший.
— Вы рехнулись? Я не врач, не хирург, я не умею зашивать раны. Как вы себе это представляете? Да я только ещё хуже сделаю...
— Успокойтесь, Джулия, успокойтесь. Не надо так нервничать. Я вас проконсультирую, в университете у нас был небольшой курс неотложной помощи. Знаете что... — он задумался. — давайте-ка я вас проконсультирую прямо сейчас, мало ли, как там дальше пойдёт. Слушайте внимательно и постарайтесь всё запомнить как можно точнее. Края раны обработаете пероксидом. Следите, чтобы он не попал внутрь. Если понадобится, лишние куски кожи просто срежете. Берёте иглу, продезинфицируете её вместе с нитью, завязываете узелок и прокалываете. Швы кладите не очень плотно друг к другу, к ране должен быть приток кислорода, иначе есть все шансы получить гангрену. Я не знаю, какой длины будет порез, так что нити взял с запасом. На каждый шов по два узелка. Потом ватный тампон и бинт. Возможно, их придётся часто менять. Но до Лондона я как-нибудь продержусь, а там уже хирурги меня подлатают по-нормальному.
— А вам не проще обратиться в медпункт? — Меня уже не трясло, меня колотило.
— И что мне им такое соврать? Джулия, простите, я не хочу привлекать к нашим опытам лишнее внимание.
— Вы чокнутый... — прошептала я, глядя на набор юного хирурга, — вы абсолютный псих. Я вам повторяю, я не умею зашивать раны. Я только всё испорчу.
— Если будете действовать, как я вам сказал, не испортите. Вы допили? Отлично. Приступим?
— Можно, я сначала покурю? — тихо спросила я. Мне понемногу начала передаваться убеждённость Линсдейла в положительном исходе операции, но внутри у меня всё переворачивалось.
— Да, никаких проблем. Выйдем наружу, в номере курение запрещено. — он накинул платок на череп и открыл передо мной дверь.
— Нет, — я отрицательно покачала головой, — сюда надо притащить стул или кресло. С бортика ванны вы вполне себе можете грохнуться, если закружится голова. Здесь полно места, хватит и мне, и вам. Тащите стул.
Пока он вышел за стулом, я осматривалась в ванной комнате, прикидывая, как лучше разместить здесь нашу импровизированную операционную. Так... стул сюда, ближе к раковине, лучше даже впритык... если он сядет здесь, то сбоку как раз помещусь и я со своим тесаком. Странным образом меня захлестнула ледяная, потусторонняя уверенность. То ли сэр Томас ухитрился заразить меня своим непробиваемым спокойствием, то ли я в конечном итоге приняла правила игры и включилась в неё. Тремор вроде бы прошёл, нож уже не плясал в пальцах, грозя случайно отсечь Линсдейлу кисть. Тем временем он втащил в комнату стул.
— Так... — Череп я положила в раковину, чтобы кровь попадала на него максимально. — садитесь. Чуть ближе... ага, вот так. Вы правша?
Он кивнул.
— Тогда разрежу левую руку, она вам ни к чему. Ой, простите.
Он рассмеялся, и я вздрогнула от неожиданности.
— А вы умеете подбодрить.
— Знаете что, я ни разу в жизни не резала людей.
— А я ни разу в жизни не перевозил через границу средневековый череп и мясницкий нож.
— Кстати, — я подняла на него глаза, — а как вам это удалось?
— Я же вам говорил, у меня была очень насыщенная неделя. Не скажу, что мне легко удалось убедить кое-кого в правительстве предоставить мне зелёный коридор в обоих аэропортах, в обход досмотра и деклараций, но я имею определённый вес в определённых кругах. Я, знаете ли, тоже могу надавить. В плане компромата мне нет равных, думаю, вы догадываетесь, почему.
— А вы не джентльмен.
— Господь с вами, конечно, нет. Времена безупречных рыцарей давно канули в прошлое. Я не бравирую полученной информацией и не пускаю её в ход, но могу, и кто надо, об этом осведомлён.
— Не боитесь за свою жизнь?
— С чего бы. Я приношу королевству гораздо больше пользы живым и здоровым. Премьеры меняются, а я остаюсь. Надеюсь, так будет и впредь. Так, ну и что мы делаем дальше?
— Снимайте рубашку, — распорядилась я, — зальёте всю. На колени положите полотенце, иначе брюкам тоже каюк.
— Могу их снять.
— Увольте, я не Олеся. Просто дёргайтесь поменьше. По крайней мере, постарайтесь. И вот ещё что... — я задумалась на мгновение. — Старайтесь не опускать руку, кровь должна по максимуму залить эту чёртову башку. Я подержу, если поплывёте. А как я узнаю, что... что всё?
— Вы увидите, — спокойно сказал Линсдейл, — уверяю вас, ошибиться будет сложно. Готовы?
— Да, — прошептала я. Череп из раковины скалился жёлтыми зубами в предвкушении пиршества. Внезапно потемнело в глазах. Нет-нет, собраться, глубоко вдохнуть, вот историк, всё ему нипочём, вдохнуть и полоснуть по бледной руке с голубоватыми прожилками, что есть силы полоснуть, чтобы кровь брызнула фонтаном. Я сглотнула. Это только в фильмах все друг друга крошат на зависть шеф-поварам, в жизни чуть-чуть сложнее. Последний вдох... открой глаза, сволочь, иначе промахнёшься... нет, ещё раз примериться...
Зазубренный тесак вошёл в плоть, как в масло.
Окончание: http://www.proza.ru/2016/04/14/1831