ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В это утро майор уже не раз пугал Тютчева нечистым. И старлей взвился. Его уже достали намеки Некрасова на подруг! на актерские способности! На рост, черт подери!
- Слушай, Борис Иванович, - сказал он возможно спокойным голосом. - Заканчивай ты с этими намеками. Честное слово, достало уже!
Майор голос напарника послушал, взвесил интонацию.
- Извини, - сказал он искренне и покаянно. - Больше не буду. Действительно, глупо и обидно у меня получается. Прости.
Они неловко помолчали.
- Милиционер родился, - прокомментировал паузу Тютчев.
Некрасов оценил. Коротко просмеялся. Смех смыл первый слой тютчевской обиды.
- Ну, ты все-таки... можно и попозже... сгоняй еще разок в адрес. Бумажки, может, там какие есть. Книжки записные. И бабулек поспрашивай,- извиняюще попросил Некрасов. И дожидаясь реакции от все еще заметно дувшегося Тютчева, дурашливо проскандировал:
- Бабулька с советским стажем - верный помощник народной и родной милиции! Чтобы мы делали без бабулек?
- Да, - майор вздохнул. - Было время. Сьездишь?
Тютчев кивнул.
Субординация была восстановлена. Черная кошка непрощаемой обиды не успела пробежать между ними и была поймана при попытке к бегству.
- Кроме тощего психологического портрета пока в общем-то ничего,- раздумчиво произнес Некрасов.
Он думал почти минуту. Пока думал, успел переставить вентилятор. И тот четыре раза проехал мимо его лица. Впрочем, не обделяя и Тютчева своей горячей заботой.
А злосчастный листок со своими заметками майор спрятал в карман рубашки.
- Ну, хорошо. В смысле плохо, - уточнился Некрасов в оценке.- А что ты еще в квартире видел?
- Чего он сам-то не поехал! – раздраженно подумал Некрасов. Ему уже, честно сказать, наскучило обрисовывать бывшую кухню. Но вслух он сказал:
- Да это и не квартира вовсе. Что-то приспособленное под жилье. Вроде служебного помещения. Похоже, раньше барская кухня была,- нашел характеристику Федор.- Надо бы выяснить в паспортном столе, кто его туда оформил.
"Выяснить» в контексте разговора относилось уже к майору.
Федор стал рассказывать обо всем виденном подробнее. Упомянул о кошке на подоконнике, камере под телеантенной, о хлипкой двери, плитах, картинных рамах, кособоком шкафе с одеждой.
- Знаешь, что я тебе скажу? Ничего там особенного не было, - подвел черту Федор.
- Стоп! - майорским голосом вдруг сказал Некрасов. - Стоп! стоп! стоп! А вот скажи-ка мне, брат Тютчев, как поэт поэту, чего в комнате не было?
Тютчев сразу понял, к чему Некрасов клонит. Ему и самому неотвязно казалось, что чего-то да не хватало в квартире-кухне. Вроде, как знаешь, а вспомнить сейчас не можешь.
По привычке всё воображать в пространстве, он представил себе полуподвал и, закрыв глаза, начал поворачивать по кругу. А рукой стал показывать, что и как располагалось в помещении. Он был похож на сомнабулу в эту минуту.
- Так-так ... дверь, три ступеньки, ковер, - медленно, чуть нараспев, начал Тютчев, стоя посередине служебного кабинета. - Значит... посуда была... одежда была в черном мешке.. два утюга электрических были, - Федор поворачивался, как до этого проворачивался вентилятор. – Плиты… телевизор...шкаф... стопка старых книжек… чайник электрический ... стол.. кровать.. комп этот раздолбанный... микроволновка…
По сути дела, он перечислял обстановку их кабинета, который был похож на жилую комнату из-за ненормированного рабочего дня. С некоторыми нюансами, конечно.
- Телефона не было! - почти крикнул Тютчев. И очнулся.
- Может, ты плохо смотрел? - сказал Некрасов. - Получается, что он совсем без связи. И мобилу мы на нем не нашли. Так не бывает в наше время.
- Хорошо я смотрел! - обиделся Тютчев. - Не было там аппарата!
- Ты не обижайся, – сказал майор. – Может, это какой-то хитрый аппарат. И не поймешь, что телефон. Я такие видел.
Он опять достал свой листок. По движению руки было заметно, что просто что-то чиркнул - справа налево и сверху вниз
- Знаешь что? - Это был не вопрос. - Ты в адресе посмотри внимательнее. Может, там еще чего... нет. А я в ЖЭК позвоню. Потрогаем с этой стороны.
Роли были распределены. Тютчев пошел к двери, покручивая на пальце брелок от "Мерседеса".
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Некрасов знал, что ЖЭКи теперь называются то ли управляющими компаниями, то ли жилсервисами. Но упорно именовал их по-старорежимному.
- Контора она и есть контора. Как не переименовывай! - говорил он.- Это тебе не Ичкерия.
С майором, орденосцем за Чечню, спорить охотников не находилось.
Некрасов набрал ЖЭК. Трубку долго не снимали. Потом щелкнуло, и жанночкин голос любезно попросил абонента поделиться с автоответчиком своими неприятностями по линии жилищно-коммунального хозяйства.
- В самом деле, рано еще, - не стал ругать ЖЭК майор.И набрал жанночкин домашний номер.
В свое время он помог ей с братом-наркоманом. Того взяли при облаве в клубе, стали для отчетности шить "хранение и распостранение". Майор поверил Жанночке, что брат - покупатель, а не продавец. А потом убедил и коллег не ломать парню жизнь. С тех пор он мог рассчитывать на получение справки из ЖЭКа вне очереди.
(Определите, Жанночка - блондинка натуральная или крашенная? Для чистоты эксперимента я не стану приводить вопросы майора в этом разговоре.)
Живой голос Жанночки хлынул из трубки, как будто Некрасов кран в ванной забыл закрыть:
- Ой, Борис Иванович! Спите вы когда? Я вот если меньше десяти часов сплю - не человек. Даже кофе не помогает. Есть совершенно с утра не могу. Ни крошечки!
Добренького вам утречка, Борис Иванович!
- Да нет, я уже бегаю. Как белка ! А кто за меня всё это делать будет? Замуж, что ли? Ха-ха!
- А где их, нормальных найдешь? Половина наркоманов, половина алкашей. Сами, небось, знаете. Всех хороших уже разобрали. Бабы - не дуры. Это только вы, мужики, нас дурами считаете! Ой, простите, Борис Иванович!
- А вы чего интересуетесь, Борис Иванович? Нахулиганил Самвел где?
- Почему алименты? Он ведь, вроде, холостой. А вы уже и по алиментам, Борис Иванович?
- Не старый еще. Вполне. Видный такой мужчинка.
- Как откуда? Он у нас электриком уж месяцев восемь. Начальник у нас из кавказцев. Он своих и тянет. Уже половину своих устроил.
- Нет, Самвел этот и по квартирам ходит. Да, по вызовам. Что-то ведь мы должны делать и за бесплатно. А там, как договоришься. Никто не жаловался.
- А он грамотный. Институт электрический какой-то в Питере закончил. Всё может починить. Некоторые наши ему кто утюг, кто чайник электрический. Всё без отказа. И денег не берёт.
- Категорически! Даже пивасик. Подшитый, видать. А где это видано, чтобы мужик в рот не брал? Перед майскими у нас межсобойчик был. Сколько просили - ни капли. Только воду без газа.
А потом, как врежет этому Толику, сантехнику нашему. А чего? И правильно! Нечего язык распускать. Они виноваты, что у них там война была? Один раз и ударил только. Он пьяный в хлам был уже, Толик. На утро, говорит, ничего не помню. А челюсть болит. И правый глаз затек.
- А с нашими только так и надо. А то совсем распустились.
- Ей-Богу, про квартиру не знаю, Борис Иванович! Есть какая-то служебная. Честное пионерское, не знаю! Этим у нас начальство занимается. Вы лучше у него, Борис Иванович. Наше дело маленькое. Вызов принял, вызов передал. А жилплощадь? Не наш уровень.
- Да вы что? Какая шоколадка? Век не забуду, как вы олуха нашего... Тюрьма-не тюрьма, а судимость в 18 лет тоже мало хорошего. Нет, все! Больше ни-ни. Ломало его страшно. И напугался он тюрьмы реально. Мы его в деревню отправили. Вроде пока держится.
- Да что вы, Борис Иванович! Я за доброе дело всегда помнить буду!
- И вам доброго здоровья, Борис Иванович! Если что, я всегда - ваша!
Некрасов положил трубку.
(Ванна была полна до краев.)
На середине проворота вентилятора он задержал его перед собой. Чтобы ветерочек подольше почувствовать. Лишенный свободы движения, вентилятор стал недовольно гудеть.
Некрасов таких звуков не переносил. С чеченских пор все эти жужжания, гудения, шипения воспринимались им, как прелюдия к взрыву. Он становился бешеным, когда слышал салют или кто петарды рядом поджигал. Майор и холодильника подсознательно побаивался. В любой момент, гад, мог начать рычать.
Вентилятор Некрасов отпустил. И перезвонил Жанночке.
-Да, был. А как в наше время без мобилы? На шнурочке на шее носил. Дешевая такая раскладушка.
(Что тут сказать? Некрасов все-таки сумел добыть грамм полезного из килограммов словесной руды. А Вы чем хуже, Читатель?)
Майор не стал говорить Жанночке о смерти Самвела. Что толку? Зачем одну девушку расстраивать? Можно будет собрать всю их контору, обьявить о Самвеле и посмотреть – кто из сотрудниц огорчится. Какая-никакая, но зацепочка.
А в общем, как ни крути, с утра следствие мало куда продвинулось. Даже с помощью ЖЭКа.
продолжение тут -http://www.proza.ru/2016/04/17/2250