ч.2
Иисус Христос и Понтий Пилат
Итак, мы уважаемый читатель продолжаем наше историко - юридическое расследование.
Почему историка –юридическое?
Да потому что мы вернее ваш автор в изложении истории последних дней Иисуса Христа как скажем судья при разборе дела в суде опирается на прямые показания двух свидетелей из числа наших с вами современников. Кирилла Коликова и профессора Касатонова В.Ю. Попутно дополняя их свидетельства и другими материалами дела собранными скажем в ходе досудебного следствия!
И тут я акцентирую внимание читателя на обязательном наличии двух независимых друг от друга свидетелей. Их наличие является для судьи обязательным условием при принятии того или иного решения по тому или иному делу.
Требование р двух свидетелях закреплено кстати еще в Библии.
И вот вам необходимая для пополнения своей эрудиции справка которая поясняет почему суду для вынесения законного решения всегда нужно как минимум иметь показания хотя бы двух свидетелей при прочих доказательствах собранных по делу..
Свидетели (;;;;) — посторонние данному процессу лица, показывающие суду об обстоятельствах, имеющих значение для исхода процесса, на основании своих непосредственных наблюдений. Уже библейская эпоха знает С. как важнейшее судебное доказательство и дает хотя и немногочисленные, но чрезвычайно существенные нормы об этом предмете.
Так, дача свидетельских показаний признается обязательной для всякого, кто может разъяснить суду сомнительные обстоятельства. Для уголовных дел это уже вытекает из обязанности всех содействовать очищению общества от вредных элементов, согласно завету: «Истреби зло из твоей среды» (Второз., 17, 7 и др.).
Кроме того, существовал, по-видимому, обычай, по которому заклинали тех лиц, которые имели какие-либо сведения по тому или другому делу и отказывались давать суду показания.
Если лицо и после такого заклятия все еще отказывается от свидетельства, то это считается важным грехом, влекущим за собой при известных условиях обязанность принести «жертву повинности» (Лев., 5, 1; Прит., 29, 24; ср. Суд. 17, 2).
В частности, носило ли такое заклятье общий характер или же направлялось по адресу отдельных лиц, которых подозревали в уклонении от свидетельства, не видно в указанных текстах, что по еврейским воззрениям, впрочем, безразлично. Затем, показания С. должны быть безусловно правдивы.
Это подчеркивается уже в Декалоге, a затем повторяется и в других местах (напр. Притч., 24, 28).
Для предупреждения ложных показаний суду вменяется в обязанность производить самый тщательный и подробный допрос свидетелей (Втор., 19, 18). В случае уличения во лжи С. подлежат такому наказанию, какое постигло бы подсудимого на основании их показаний, если бы им поверили, по принципу талиона (ibid., 19, 19; ср. ту же норму y Хаммурапи в менее ясной форме, M;ller, Gesetze Hammurabis, §§ 3—4, стр. 75—76).
В жизни, однако, нередки были нарушения этой заповеди, на что указывают увещания пророков, a также процесс Набота (I Цар., 21).
Затем, Библия троекратно в самой категорической форме предписывает не довольствоваться одним свидетелем в уголовных делах.
Без согласного показания двух или трех С. не может быть ни смертного, никакого иного обвинительного приговора (Чис., 35, 30; Втор., 17, 6; 19, 15).
Для усиления нравственной ответственности С. за данные ими показания они должны лично принять участие в исполнении приговора и притом должны первые начать это исполнение (напр. бросить первый камень и т. п.).
Теперь когда читатель уяснил для себя, почему автор попеременно цитирует в этой работе то одного то другого российского историка, а так же выяснив суть нашего историко-юридического расследования и примененные вашим автором методы при его проведении, мы можем вернутся к главной нити нашего повествования.
А остановились мы в конце первой части на том важнейшем факте, что один иудей, житель Галилеи ранее никому ни в Иудееи ни Галиоеии не известный сын плотника Иосифа, по Имени Иисус Христос ( так он вошел в историю нашего мира) , а в действительно среди своих современников называвшегося Иешуа из Ноцрата, перед празднованием главного иудейского праздника Песах (Пасхи) умышлено ( если опять же варить синоптическим Евангелиям) совершил на территории Иудейского храма ряд противозаконных действий выразившихся в воспрепятствованию работе тогдашних валютных, обменных пунктов ( работа которых к стати была узаконена и иудейскими законами и властями г. Иерусалима. Это была широко распространена тысячелетняя практика!).
Так же мы установили, что еще один важнейший факт, что реальные авторы 4 канонических Евангелий, где описаны эти события, совершено небыли ознакомлены ни с устройством Иерусалимского храма, ни с организацией и подрядом управления данным религиозным объектом.
А потому небыли ознакомленная, не бывали там и лично там никаких менял и торговцев разной живностью не видели хотя возможно и были иудеями!
Да и как их там можно было увидеть если их, ибо их там в действительности никогда и не было!
А раз так-то и Иисус Христос не мог никого выгнать из Храма! Посему Иисусу некого было оттуда выгонять!
А теперь я продолжу цитирование работы К. Коликова и вот как он описывает дальнейшие события священные с Иисусом Христом, после якобы по утверждению исключительно только 4-х евангелистов (которых мы уже изобличили в некомпетентности) религиозного скандала с работникам и валютных обменных пунктов или даже драки с ними во внутреннем дворе Иудейского храма.
И вот, что он пишет:
ЧАСТЬ 1. ПУТЬ НА ГОЛГОФУ
Фарисей и саддукей — братья навек!
Экономика древнего мира была немногим проще сегодняшней. Но для того, чтобы понять тайные пружины, приведшие к гибели одного из множества бродячих иудейских проповедников, вошедшего в легенды и даже послужившего зерном кристаллизации целой мировой религии, нам нужно немного разобраться финансовой системе римской империи.
Потому что, говоря сегодняшним языком, Христа погубили тогдашние олигархи за то, что он требовал прекратить валютные спекуляции, основанные на инфляции, и вложить капиталы в реальный сектор экономики. Христа убили большие деньги.
Он вступил в рискованную политическую игру и проиграл. Его съели как пешку в шахматной партии…
Основной денежной единицей Рима были серебряные сестерции и динарии. Сестерций весил 1 г, а динарий — примерно 4,3г. (Динарий вообще–то был выпущен римлянами «под драхму».
Когда бывшие греческие владения отошли Риму, там ходили греческие драхмы весом около 4,3 г.
Чтобы не собирать все эти монеты и не переплавлять их в сестерции, римское руководство приняло решение выпустить аналогичную по весу свою монету — динарий.)
И еще одна была монета у римлян — аурея.
Как следует из названия, она была сделана из золота и весила 8 г.
Тяжелая такая монетка, подогнанная пол половину персидского дарике, который весил аж 16г. Золотые монеты в Древнем Риме играли ту же роль, что сегодня играет доллар.
Это была мировая валюта. Также как когда–то английские гинеи, римские ауреи были введены для расплаты за колониальные товары.
Геологически так сложилось, что на Востоке были месторождения золота, а в Апеннинах — серебряные рудники.
Стало быть, Рим был богат серебром, а Азия золотом.
Поэтому 1г золота в метрополии стоил 12,6 г серебра, а на Востоке, в том числе в Иерусалиме за тот же грамм золота давали 4,7г серебра. Рано или поздно кто–то должен был этой разницей курсов воспользоваться…
Иудея являлась единственной провинцией Римской империи, которой было позволено чеканить свои монеты.
Правда, с определенными ограничениями: туземцы могли чеканить только сикли — особые религиозные деньги.
Дело в том, что на римских монетах были языческие изображения, которые по иудейской вере нельзя вносить в Храм.
А подношения делать надо. Поэтому левиты (иудейские священники) и попросили у Рима права печатать свою монету. Не подумайте худого, господа, мы вовсе не хотим подорвать валютную монополию империи!
Исключительно с религиозными целями!.. Рим, никогда на насаждавший на покоренных территориях свой культ Юпитера и вообще проводивший мягкую религиозную политику в отношении провинций, разрешил. И Иудея стала чеканить сикли.
Сикли продавались прямо у входа в Храм на меняльных столах. (Именно их и крушил Христос.)
Это была здоровенная монета — 1 сикль равнялся 20 динариям.
Каждый взрослый иудей обязан был на Пасху пожертвовать храму полсикля. Здесь тоже таилась своя хитрость.
Полсикля было купить, естественно, невозможно. И если муж с женой на двоих отдавали за сикль 20 динариев, вносили священную монету в Храм и тут же жертвовали ее левитам, то, например, холостому взрослому человеку, приходилось вдвое переплачивать, покупая целый сикль и отдавая Храму те же 20 динариев.
Это был как бы местный «налог на бездетность», стимулирующий женитьбу и, соответственно, производство детей.
Обязательные ежегодные пожертвования были как бы налогом с простых евреев на поддержку местной власти.
Иудеей тогда, помимо римского наместника, управлял «религиозный парламент» — Синедрион.
В Синедрионе было две партии — саддукеи и фарисеи.
Нам совершенно неважно, чем они отличались друг от друга по идеологии, не будем вдаваться в их религиозные оттенки.
Но если опять–таки проводить современные политические аналогии, то саддукеи были ближе к патриотам, а фарисеи — к центристам с легким налетом либерализма.
Фарисеи были прагматиками, а саддукеи ортодоксами.
Исторически сложилось так, что меняльные столы, то есть все финансовые потоки Храма (читай — государства), были полностью подконтрольны фарисеям.
Это естественно: прагматики всегда ближе к деньгам, чем твердолобые патриоты!
За твердолобость, кстати, фарисеи саддукеев очень не любили.
Не любили, но поддерживали финансово. За что? А примерно за то же, за что нынешние финансисты поддерживают коммунистов и ЛДПР.
Патриоты–саддукеи всегда резко выступали против западных оккупантов, переводя таким образом стрелки народного гнева с фарисеев на римлян.
Патриоты–саддукеи сочувствовали террористам — зелотам. Саддукеи твердили о традиционных ценностях, размываемых западной заразой. Короче говоря, саддукеи отвлекали трудящиеся массы от богатеющих левитов. Римляне, мол, во всем виноваты.
Грабят нашу Родину, сволочи!
Хотя все было наоборот…»
Прочитав этот отрывок читатель как бы сразу вспомнит выше процитированную книгу В.Ю, Колобова об иудейских менялах и их работе.
Но как я уже отмечал выше, первым правильно осветил этот вопрос К. Коликов причем еще в 2011 г.
Хотя у Куликова есть и ранняя работа на эту же тему «Христос и менялы». Она датируется еще 1996 г.
А описав нам положение дел с обменом римских монет в Иерусалиме К. Коликов переводит читателя в Древний Рим и рассказывает, как же там жилось древним римлянам!
Это очень интересное повествование:
«Как–то вечером патриции собрались у Капитолия…
Все было совсем наоборот: прагматичные фарисеи конвертируют полученное от меняльных столов серебро на золото по курсу 1:4,7, грузят это золото на корабли и везут в Рим, где меняют на серебро по курсу 1:12,6 и везут серебро обратно в «родные палестины». Где снова меняют на золото и вновь отправляются в неспешное плавание через Средиземное море в известном направлении. Уолл–Стриту и не снилась такая рентабельность валютного арбитража!.. А что же Рим?
«Рим погубила роскошь», — общеизвестная, почти пошлая фраза. Но эта пошлость — горькая правда. В Рим исправно поступали налоги из провинций. Но поступающее в виде монет золото не накапливалось, а утекало как песок сквозь пальцы. Во–первых, его банально переплавляли в украшения.
Во–вторых, огромные гонорары в сестерциях и динариях платились приезжим артистам, которые, прежде чем уехать, естественно, переводили серебро в «международную» валюту — золото — и увозили желтый металл из Рима. Устраивались бесплатные зрелища для плебса. За золото нужно было закупать диких зверей из Африки для гладиаторских игрищ. Нужно было годами учить и содержать самих гладиаторов. А гладиатор, как известно, товар разовый.
Практически все аристократы Рима, как и положено родовитым аристократам, давно уже живут в долг.
А кто ростовщики, коим они должны немыслимые суммы? Большей частью выходцы из провинции — евреи. Что ж, такова всегдашняя историческая разница менталитетов у жителей метрополии и у пришлых.
Имперские аристократы в свое удовольствие тратят деньги, а жители провинции, приученные скудостью жизни к накоплению, соответственно, складывают денежка к денежке. Если бы валютными спекуляциями занимались римляне, капитал оседал бы в Риме, а не в Иудее.
Но… Не занимались они!
Вот также москвичи ругмя ругают черных, которые все рынки захватили, но попробуйте хоть одного жителя столицы загнать на рынок! Мы, как и римляне — имперцы. Римлянам лишь бы повоевать, в банях попариться, поговорить о высоком, благо театров и прочих мест духовного кормления в столице — пропасть. А тем временем еврейские капиталы подтачивают основы империи!..
В общем, внутренний долг растет.
Рим катится в пропасть.
Император Тиберий это понимает.
Тиберий пытается бороться с экономикой проедания, воюет с роскошью: издает антиалкогольные указы, высылает из Рима артистов, закрывает элитные рестораны, пытается директивно сдерживать цены.
Это, естественно, ни к чему хорошему не приводит.
Напротив, растет инфляция, процветает черный рынок, в обществе накапливается напряжение. Растет раздражение аристократов против ростовщиков.
Растет раздражение администрации против финансовых спекуляций фарисеев, отнюдь не способствующих укреплению денежной единицы Рима. Растет раздражение аристократов против императора Тиберия, который ограничивает их в развлечениях. А когда такие дела, и до заговора недалеко.
И заговор с целью убийства Тиберия действительно случается.
Во главе заговора некто Элий Сеян — легат преторианской гвардии. Как бы мы сейчас сказали, командующий римским военным округом.
Здесь необходимо небольшое, но любопытное отступление. Заговор Сеяна состоялся в 30–м году нашей эры.
Раньше считалось, что Христа распяли в 33–м году н.э., когда ему стукнуло 33 года.
Но современные богословы и историки отодвигают эту дату на три года назад – в Нисан года тридцатого, то есть все случилось как раз в период заговора против Тиберия.
Вообще говоря, разными историками дата рождения и, соответственно, возраст смерти Христа определяется по–разному.
Самым смелым был, по–моему, отец Александр Мень. Он полагал, что на момент распятия Христу исполнилось всего только 23 года. Мальчишка…
«Тиберия – в Тибр!» — таков лозунг заговорщиков.
Но, Сеяну нужна поддержка на случай вероятной гражданской войны, которая, возможно, вспыхнет в результате его переворота.
И Сеян пишет своим старым друзьям и в том числе — наместнику Иудеи прокуратору Понтию Пилату.
Просит поддержки. Пилат соглашается. Но у него проблема: прокуратор не уверен, пойдут ли его легионеры воевать за самозванца.
Тем более, что из–за разницы золото–серебряных курсов в Риме и на Востоке, на свою зарплату легионеры могут позволить себе в Иудее жить в три раза лучше, чем в метрополии.
Так на кой ляд им возвращаться на Родину? Вы нас Родиной не пугайте, товарищ Пилат!..
Тем паче, что есть повод не послушаться прокуратора: Сеян–то — государственный преступник, самозванец. Падла.
Значит, нужно дать легионерам деньги. Много денег.
А где взять? Пилат — простой римский чиновник, живущий на одну зарплату. Откуда у чиновника такие деньги? Но прокуратор знает, где нужная сумма имеется. Однажды он уже брал из этого источника. Еле отмылся потом…
Гигиена важнее бога.
В Иерусалиме была очень старая канализация. И старый водопровод. На улицах воняло. Городу грозили эпидемии. Пилат неоднократно писал в Рим, чтоб дали денег на починку.
Столица отмалчивалась. А местные религиозные власти в лице фарисеев и саддукеев денег на коммунальное хозяйство жалели, полагая, что канализация находится в федеральном подчинении, зато исправно вкладывали капиталы в валютные спекуляции и в предметы роскоши лично для себя.
Ножницы между нищими иудейскими массами и правящей левитской верхушкой все увеличивались.
Вызванное этим имущественным расслоением социальное напряжение и без того росло как на дрожжах. А тут еще добавлялось недовольство горожан плачевным положением дел с канализацией и водоснабжением. Причем, случись эпидемия, граждане–то будут все валить на проклятых оккупантов!
А не дай бог, волнения! Мало того, что их придется подавлять силами вверенного Пилату гарнизона, так еще и из Рима по шапке настучат: чего это ты так доуправлялся, милый друг? А не пора ли на заслуженный отдых?..
И Пилат решился на смелый ход.
Он силой взял деньги из корвана — казны Храма.
И на эти деньги провернул огромные строительные работы — обновил канализацию, водопровод построил и городские бани.
Естественно в Рим тут же полетели доносы и жалобы от первосвященников: «Мы все налоги заплатили, а Пилат из священной казны деньги забрал!!! Нецелевое расходование средств! Вор!»
В Риме по этому поводу даже сенат заседал.
Тогда Пилату удалось отвертеться. Ему было что ответить сенаторам: ребята, здесь по улицам говно течет, у меня завтра половина гарнизона с дизентерией сляжет; а зато я бани новые построил известного архитектора такого–то — загляденье просто бани вышли…
И сенаторы оправдали Пилата: «Бани важнее Храма!»
А уж прилипло ли сколько–ни будь от этого ремонта к рукам Пилата, того мы не знаем. Может, и прилипло. Чиновники все одинаковы.
Но сейчас повторить тот же трюк Пилату уже не удастся.
В Риме тут же станет известно, что прокуратор опять взял из корвана кучу денег. «А зачем?» — тут же спросят сенаторы. Не ответишь же, что на заговор… Значит, надо подумать. Крепко подумать.»
Итак мы узнали, что по мнению К. Коликова прокуратор Иудеи Понтий Пилат состоял в преступном заговоре с Элием Сеяном и готовил свержением императора Тиберия, место которого планировал занять сам Сеян.
Но верить на слово это не наш принцип и тут мы вправе задать и новыми вопросами.
«Что нам известно из достоверных источников о Понтии Пилате? и
«А что по поводу заговора Элия Сеяна против императора Тиберия писали разные историки?».
И вот получая такая историческая картина по первому вопросу:
После прочтений книги М. Булгапкова «Мастер и Маргарита» я так и не уяснил себе разницу межу титулами» правитель» и «прокуратор» которые в разных местах вышеназванной книги Булгаков применял к Понтию Пилату. И раз так я ниже даю исчерпывающее пояснения по этому вопросу.
Правильно Понтия Пилата все же называть-правитель Иудеи, чем прокуратор!
Правитель (Мф 27:2). Правители или игемоны были собственно высшие чиновники, которые назначались из Рима к наместникам провинций, избирались обыкновенно из лиц значительных — из «римских всадников» и обязывались заботиться о доходах казны императорской, а также и разбирать гражданским порядком разные дела возникавшие по этому предмету.
Иногда, как это бывало в небольших провинциях, или в странах требовавших отдельного управления, правители совершенно заменяли наместников. За удалением от высшей власти и ссылкою Архелая, сына Иродова, в 6 г. по Р.Х. Иудея и Самария отчислены были к составу бывшей уже Сирийской провинции, и правители имели резиденцию свою, вместе и главную квартиру подведомого им войска в приморской Кесарии (Деян 25:6).
Первым в ряду правителей Иудеи был «римский всадник» Кононий, а упоминаемый в Евангелии Понтий Пилат был уже шестым.
Положение правителей бывало иногда очень тяжело, частью от своеобычности и упрямства Иудеев, частью оттого, что они обыкновенно занимали должность правителей в стране, которую мало знали. Но, с другой стороны, корыстолюбие и произвол правителей, даже по возведению тех или других лиц в первосвященническое звание подавали Иудеям много поводов к жалобам, которые или не имели ходу, или оставались без последствий в тогдашнем Риме, наполненном всякими интригами.
Прокуратор (procurator) — в Древнем Риме название управителя вообще, например, управляющего имуществом, имением и т. п., и в этом смысле почти равнозначащее со словом vilicus или calculator.
Такие прокураторы были доверенными лицами dominus’a, вели от его имени дела с другими, управляли сельскими и др. работами и т. д. Прокураторами были или свободные, или любимые рабы: в последнем случае при продаже имения П. мог переходить вместе с имуществом к покупщику.
О значении П. в римском праве — см. соотв. статью. Должность П. как государственного чиновника создалась с введением Августовой конституции.
Принцепс, стоявший во главе администрации, разделил разнородные обязанности государственной службы между особыми чиновниками, которые носили название префектов (praefecti) и прокураторов (procuratores Caesaris).
Это были собственно слуги императора с представительной властью, на которых были возложены специальные служебные обязанности (ministeria principalus).
Первоначально они назначались из рабов или вольноотпущенников и занимали при особе императора должности секретарей (a libellis) и казначеев (a rationibus).
Постепенно, с расширением императорской власти, и обязанности прокураторов приобретали все большее государственное значение; пост П. сделался высоким.
Более ответственные прокуратуры предоставлялись всадникам (со времен Адриана); менее важные посты замещались всадниками и вольноотпущенниками.
С этого времени прокуратура сделалась одной из постоянных ступеней всаднической карьеры, тем более, что для сенаторов она была закрыта. За прокуратурой следовала префектура — венец всаднической службы. П. первоначально заведовали лично имуществом императора и его фиском. Значение прокуратуры поднялось, когда Клавдий приказал считать действительными все распоряжения П., к которому вскоре отошла судебная компетенция, поскольку это было связано с ведением финансового дела.
По отношению к императору П. был ответственным лицом; он должен был в каждом отдельном случае отдавать отчет во всех своих действиях, не мог ни продавать императорского имущества, ни передавать его; он был только управляющим, хотя в указанных границах действия его имели силу действий самого императора. Было несколько разрядов прокураторов; большинство их имело отношение к финансовому управлению (procuratores fisci).
Чиновники, которые ведали делами фиска в Риме и собирали фискальные налоги, назывались procuratores summarum (sc. rationum) и были из вольноотпущенников; позднее мы находим названия praefectus fisci, praetor fisicalis, rationalis summae rei, disponsator, vilicus summarum.
Во главе управления столичным фиском стоял procurator a rationibus (со времени Клавдия).
Другой класс П. имел отношение к императорским провинциям; П. последних, подобно квесторам сенатских провинций, заведовали финансовой частью (fiscus provincialis). Для военных целей существовал особый procurator castrensis, который заведовал интендантской частью и уплатой жалованья.
Кроме того, особый чиновник заведовал чеканкой денег — procurator monetae. Собирание налогов, установленных для пополнения фиска, производилось также через прокураторов; сюда относились налоги на выморочное имущество (bona caduca), имущество осужденных (bona damnatorum), 5% налог на наследство и акт отпущения на волю (vicesima manumissionum и hereditatis) и 1% налог на все товары. П., собиравшие налоги, были рассеяны по всей территории Римской империи, где только собирались доходы для фиска.
Императорские имения (patrimonium и res privatae) тоже управлялись П.; особые прокураторы заведовали библиотеками, хозяйственной частью, зрелищами и пр. Кроме провинциальных прокураторов, которые имели отношение к фиску и имуществу императора, были еще procuratores Caesaris pro legato, которые управляли незначительными областями, относившимися к разряду императорских провинций (Каппадокия, Иудея; Понтий Пилат был pr. Caesaris pro legato).
Эти П. находились под контролем ближайшего императорского наместника (legatus pro praetore); так, Понтий Пилат был подчинен сирийскому наместнику.
Из других провинций, которые по временам управлялись прокураторами, известны: Альпы, Реция, Норик, Фракия, Мавретания.
Прокуратура давалась на неопределенный срок и оплачивалась жалованьем из казны; так, были procuratores trecenarii, ducenarii, centenarii, т. е. получавшие 300000, 200000, 100000 сестерциев. П. Рима получал больше, чем провинциальный. Внутри прокуратуры существовали известные иерархические ступени, хотя повышение зависело от воли принцепса».
Виллемс, «Римское государственное право» (II, 1890).
А теперь по второму вопросу о том, кто такой Понтий Пилат с точки зрения историков и состоял ли он в заговоре Сеяна!
И историки пишут: «Пилат (Ин 19:1), или Понтий Пилат (Мф 27:2) — был назначен Римским правителем, или прокуратором Иудеи в 29 году по Р. Х. Жил он в Кесарии, но являлся в назначенные времена в Иерусалиме для наблюдения за сбором податей Римскому правительству и в то же время производил здесь и судебные разбирательства (Ин 19:20) во дворце или претории, воздвигнутой, как кажется, именно для этой цели (Ин 18:28).
Его правление было вообще крайне неприязненно для Иудеев, так как он нисколько не колебался продавать за деньги правосудие и произносить какой бы то ни было приговор вопреки справедливости.
Историки передают о его хищничестве, его убийствах, тех мучениях, которыми он подвергал невинных без судебного разбирательства; кратко, по их словам, он отличался крайне суровою жестокостью во все время своего правления (Лк 13:1).
Вызванный в Рим по делу об убийстве Галилеян по его распоряжению в самом храме во время жертвоприношения, Пилат, по определению суда, был низложен и сослан в заточение в Вену в Галлию, где мучимый угрызениями совести, лишил себя жизни (Евсев. Ц. Ист. кн. 2 гл. 7; Древ. кн. XVIII, гл. 4, ї 1, 2).
Личность Пилата имеет особое значение для Христиан, потому что по суду его был предан на поругание и крестную смерть Господь наш Иисус Христос.
Явная невинность Божественного Страдальца долго удерживала Пилата, хотя и привычного к смертным приговорам, от осуждения Господа.
Он старался уклониться от суда над Ним, несмотря на настойчивые требования о том первосвященников и народа (Лк 23:4—11); на суде до трех раз защищал невинность Иисуса, при чем ссылался и на засвидетельствование о невинности Его от Ирода, решению которого Пилат попытался предоставить решение участи Подсудимого.
К заступничеству за Иисуса побуждала Пилата и жена его: не делай ничего праведнику тому, просила она Пилата, потому что я ныне, во сне много пострадала за Него (Мф 27:19).
Первосвященники, книжники и фарисеи отвечали на все ужасным воплем, когда-либо вырывавшимся из человеческих уст: «кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27:25). После чего Пилат, вероятно из опасения лишиться своей должности (Ин 19:12), велел бичевать Его и затем, умыв руки перед народом, при чем сказал еще раз «неповинен я в крови праведника сего», предал Его в руки разъяренной толпы на распятие. По крестной смерти Господа Иисуса, Пилат составил форму надписи, которая была прибита на кресте; и когда Иудеи просили его переменить надпись, чтобы представить Иисуса важным преступником — притязателем на царство Иудейское, Пилат, быть может сознавая, что он уже пожертвовал правосудием, решительно отказался исполнить эту просьбу (Ин 19:19—22).
Он дал Иосифу позволение снять тело Иисуса с креста и положить его в своем гробе и наконец, по просьбе Иудеев, поставил стражу ко гробу (Мф 27:57—66)
А теперь от Понтия Пилата переходим к выяснению личности Луция Элия Сеяна!
Входе чего попытаемся так же выяснить был ли П. Пилат участников заговора Э. Сеяна против Тиберия?
Луций Элий Сеян (лат. Lucius Aelius Seianus), при рождении — Луций Сей (лат. Lucius Seius), (ок. 20 до н. э.[2] — 18 октября 31 года[3].) — государственный и военный деятель Римской империи, командующий преторианской гвардией с 14 (или 15) г. н. э., консул 31 года, временщик при принцепсе Тиберии.
После добровольного удаления Тиберия на остров Капри — фактический правитель Рима.
В 31 году, находясь в зените могущества, был схвачен и казнён по обвинению в заговоре.
Его дети были убиты, а само его имя — приговорено к забвению.
Основной и наиболее ранний, но неполный и пристрастный источник сведений о Сеяне — «Анналы» Тацита.
Родился во всаднической семье в Вольсиниях (современное Больсено под Витербо)[4]. Его отцом был — Луций Сей Страбон. Луций Сей, второй сын Страбона, впоследствии был усыновлён Луцием Элием Галлом в также плебейском, но более влиятельном роду Элиев и стал именоваться Луцием Элием Сеяном.
Во 2 году н. э. принцепс Октавиан Август назначил Страбона префектом преторианской гвардии, и тот командовал ею до конца жизни Августа. Тремя годами позже, по сведениям Тацита, молодой Сеян сопровождал Гая Цезаря в его армянском походе; иных сведений о Сеяне при жизни Августа нет. Вскоре после прихода к власти Тиберия Сеян (подчинённый Друзу Младшему, сыну Тиберия) уже сам командовал преторианцами против мятежных войск в Паннонии; в этом походе Друз коварством захватил главарей мятежа и дело обошлось без боя.
В 15 году н. э., когда Страбон был отправлен управлять Египтом, Сеян единолично возглавил гвардию. При нём был упразднён институт совместного командования гвардией двумя префектами — Сеян сосредоточил в своих руках и собственно командование, и кадровые вопросы. Именно при нём преторианцы стали важнейшей политической силой:
Сеян значительно преумножил умеренное влияние, которым прежде пользовался префект преторианцев, сведя рассеянные по всему Риму когорты в один общий лагерь, чтобы можно было сразу ими распорядиться, и чтобы их численность, мощь и пребывание на глазах друг у друга внушали им самим уверенность в своей силе, а всем прочим — страх.
В обоснование этой меры он утверждал, что разбросанные воинские подразделения впадают в распущенность, что в случае неожиданной надобности собранные все вместе они смогут успешнее действовать и что, если они окажутся за лагерным валом, вдали от соблазнов города, у них установится более суровая дисциплина… Тиберий не мешал ему в этом и был до того расположен к нему, что не только в частных беседах, но и в Сенате, и перед народом превозносил Сеяна как своего сотоварища и сподвижника и допускал, чтобы в театрах, на городских площадях и преториях в расположении легионов воздавались почести его статуям.
В 23 году Тиберий произвёл Сеяна в преторы. Эта и другие почести привели к столкновению между Сеяном и Друзом Младшим, который по праву считался наследником принципата; дело дошло до открытой кулачной драки.
По мнению Тацита, Сеян планировал извести всё большое потомство Тиберия и всего рода Юлиев-Клавдиев, и начал именно с Друза, сговорившись с его женой Ливиллой.
Сеян достиг этого не столько благодаря свойственному ему хитроумию (ведь и его одолели тем же оружием), сколько вследствие гнева богов, обрушенного ими на Римское государство, для которого и его возвышение, и его низложение было одинаково роковым.
Друз умер 23 сентября того же года, предположительно — от медленного отравления. Тиберий, лишившийся сына, ушёл в себя, предоставив Сеяну всю полноту власти. В живых оставались внуки Тиберия, дети усыновлённого им Германика и Агриппины Старшей, но влияние Ливии, матери Тиберия, некоторое время удерживало временщика от активных действий.
После смерти Ливии в 29 г. Сеян обрушился на род Германика, и к концу 30 г в живых остался лишь один Гай Юлий Германик, будущий принцепс Калигула.
По мнению Светония, в событиях 31 года Тиберий манипулировал Сеяном — вначале, удовлетворяя тщеславию Сеяна, сделал его консулом, обольстил его надеждой на родство (женитьбой на Ливилле) и трибунскую власть, а затем публично обвинил в заговоре с целью убийства императора. Тиберий использовал ненавистное массам имя Сеяна, чтобы отвести от себя гнев при физическом уничтожении рода Германика (в том числе после смерти Сеяна — Агриппина Старшая и её сын Друз погибли в 33 году).
По мнению Тацита, Сеян до конца выступал как самостоятельное лицо, замышляя полный захват власти. Современные историки, однако, ставят под сомнение саму возможность воцарения Сеяна — на этом этапе истории ему бы потребовался номинальный принцепс из рода Юлиев-Клавдиев.
Детальная история падения Сеяна, опущенная и Светонием, и Тацитом, приводится Дионом Кассием: Тиберий, вначале переманив на свою сторону сторонников партии Сеяна, объявил о своей отставке с консульского поста; то же самое, по обычаю, был вынужден сделать Сеян.
Одновременно, Тиберий публично возвысил Калигулу, чтобы получить поддержку партии рода Германика.
Лишив Сеяна массовой поддержки, Тиберий вызвал его в сенат, под предлогом передачи трибуната.
Когда 18 октября 31 года Сеян пришёл в Сенат, командование гвардией захватил ставленник Тиберия, Макрон; в тот же день сенат приговорил Сеяна к смерти, казнь состоялась незамедлительно.
Сенат постановил уничтожить саму память о Сеяна (damnatio memoriae); его имя было стёрто со стен домов, документов и даже с монет.
Все дети Сеяна были умерщвлены в тот же год. Апиката, первая жена Сеяна, покончила с собой; в предсмертном письме к Тиберию она обвинила Ливиллу в отравлении Друза. Ливилла также покончила с собой.
За этим последовала череда судов и расправ, при этом наибольший удар пришёлся именно по сторонникам Юлиев-Клавдиев».
Следующий вопрос можно сформулировать так:
Есть ли какая-либо связь между этими двумя историческими личностями?
И вот тут историки разошлись в своих выводах. И до сих пор периодически при упоминании Понтия Пилата используют в зависимости от того или иного контекста две различных точки зрения.
1. Римские историки Филон (Legatio ad Gaium, 299-305) и Иосиф Флавий (Иудейские древности 18.3.1 и Иудейские войны 2.9.2-4) изображают его как жестокого и чуждого состраданию диктатора.
2. А вот в Новом Завете (Евангелия, Деяния Апостолов) он изображен как слабый, легко поддающийся манипулированию римский прокуратор.
Но историк Пол Барнетт в своей работе, «Иисус и подъем раннего христианства» приводит правдоподобное объяснение, почему возникло два таких разных к нему отношения.
1. Пилат был назначен прокуратором в 26 г. по Р.X. при Тиберии, для которого были характерны проиудейские настроения (ср. Филон, Legatio ad Gaium, 160-161), но назначал его Сеян, советник Тиберия, настроенный против иудеев.
2. Тиберий не обладал реальной политической силой, за ним стоял Л. Элий Сеян, преторианский префект, который ненавидел иудеев (Филон, Legatio ad Gaium, 159-160).
3. Пилат был протеже Сеяна и старался произвести на него впечатление, для чего он:
а) привез в Иерусалим римские штандарты (26 г. по Р.X.), чего не делал ни один другой прокуратор.
Символы римских богов на них возмутили иудеев (ср. Иосиф Флавий, Древн. 18.3.1; Войн. 2.9.2-3)
б) чеканил монеты (29-31 гг. по Р.X.), на которых были изображены римские святыни. Иосиф Флавий говорит, что он намеренно старался нарушать иудейские законы и обычаи (ср. Иосиф Флавий, Древн. 18.4.1-2)
в) взял из храмовой сокровищницы деньги, чтобы построить в Иерусалиме водопровод (ср. Иосиф Флавий, Древн. 18.3.2; Войн. 2.9.3)
г) приказал убить нескольких галилеян во время принесения пасхальной жертвы в Иерусалиме
д) в 31 г. по Р.X. ввез в Иерусалим римские щиты с гербами.
Сын Ирода Великого попросил его убрать их, но он не хотел этого делать, так что они написали Тиберию, который потребовал увезти их морем обратно в Кесарию
е) совершил массовое убийство самарян на горе Геризим (36/37 г. по Р.X.), когда те искали свои утрачен¬ные святыни.
Из-за этого непосредственный начальник Пилата (Вителлий, префект Сирии) вынуж¬ден был снять его с должности и отправить в Рим (ср. Иосиф Флавий, Древн. 18.4.1-2)
4. Сеян был казнен в 31 г. по Р.X., и Тиберий вернул себе всю полноту политической власти; вероятно, упомянутое в пунктах, а), б), в) и г) было сделано Пилатом, чтобы заслужить доверие Сеяна.
Пункты д) и е) – это, должно быть, поступки, призванные заслужить благосклонность Тиберия, но это Пилату сделать не удалось.
5. Очевидно, что, когда благосклонный к иудеям император Тиберий восстановил свою власть и, к тому же, написал к прокураторам официальное послание, в котором велел им быть добрыми к иудеям (ср. Филон, Legatio ad Gaium, 160-161), иудейские вожди Иерусалима воспользовались политической уязвимостью Пилата перед Тиберием и вынудили его распять Иисуса.
В этой теории Барнетта логично согласуются оба взгляда на Пилата.
III. Его судьба после описываемых событий
A. Он прибыл в Рим сразу после смерти Тиберия (37 г. по Р.X.).
Б. Он не был вновь назначен на должность.
B. О его реальной жизни после этого (несмотря на вышеизложенную информацию о жизни в Галлии) мы ничего действительности не знаем. Существует много теорий, возникших позже, но факты отсутствуют!
И вот из этой документально истории, мы видим, что заговор Сеяна против Тиберия все-таки имел место, и Понтий Пилат наверно был бы готов примкнуть к нему, но не примкнул по независящим от него обстоятельствам (или Э. Сеян не выдал его после своего ареста!) и остановился в должности правителя Иудеи!
Поэтому я теперь и могу утверждать, что, но у нас нет никаких данных что Сеяну помогал или сочувствовал прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
И это «утверждение» как бы оно и не выглядело под мастерским пером К. Коликова все же является голословным и остается увы бездоказательным как одна из «исторических версий» что рассматривалась историками, но по ней таки не было принято окончательного решения.
(конец ч.2)