«Мне думается, писатели, жившие в начале века, чрезвычайно удивились бы, услышав, что один из величайших среди них, тот, кому предстояло преобразить искусство романа и ввести в мир искусства идеи философов и словарь ученых своей эпохи, — это постоянно больной, неизвестный широкому читателю и массе образованной публики молодой человек, в котором те, кто встречал его, видели человека светского, быть может интеллигентного, но не способного создать великое произведение».
Так высказался в своем эссе о Марселе Прусте главный портретист французской литературы Андре Моруа.
И он прав. Жизнь Пруста отнюдь не изобиловала яркими эпизодами, которыми высвечены жизнеописания Александров Дюма (отца и сына), Бальзака, Гюго, Жорж Санд и других обитателей литературного Олимпа, отраженного в книгах Моруа.
Хотя время Пруста –это годы вошедшие в историю как "Белль эпок" - "Прекрасная эпоха", которую в 1914 году разнесли в клочья августовские пушки Великой войны. Это был золотой век автомобилестроения и воздухоплавания, бульваров и кафе, кабаре и морских купаний, время расцвета фотографии, рождения кино, успехов естественных наук, новейших технологий и медицины, становления социологии и этнографии, археологических открытий, модерна и модернизма в искусстве и литературе, спора вокруг "женского вопроса" и начала суфражистского движения.
Бесспорно Марсель Пруст был сыном своего времени, только в отличие от Мюссе, оставившего яркую и эпатажную «Исповедь сына века», «неуверенный и тревожный поиск Пруста, его кропотливое коллекционирование цветов, вышивок и тревог не означают ничего иного», - замечает Альбер Камю. Но значит ли это, что монументальная эпопея Пруста всего лишь некая эстетическая игра капризного литератора?
Ни коим образом, утверждает Камю.
«Истинное величие Пруста в том, что он описал не утраченное, а обретенное время, собирающее воедино раздробленный мир и облекающее его новым смыслом на самой грани распада. Его нелегкая победа накануне смерти — свидетельство того, что он сумел посредством памяти и разума уловить в быстротекущем потоке форм трепетные символы человеческого единства».
Впрочем далеко не все писатели и мыслители были в восторге от модернистских исканий этого противоречивого писателя. Клерикальный писатель Жорж Бернанос полагал, что «ужасающая интроспекция Пруста может еще какое-то время обманывать наши ожидания и, беспрестанно открывая новые перспективы, держать нас в напряжении, вводить нас в заблуждение, обещая дать те уроки, которых никогда не дает. Эта погоня за призраком безнадежна. О, эти высоколобые и похотливые глупцы, сложные, как хирургические инструменты, и такие же скользкие! Для них «Христос умер напрасно»! Я говорю не только о том, что идеи Бога нет в произведениях Пруста. В них невозможно отыскать никаких признаков божественного присутствия».
Можно соглашаться или спорить со столь разными суждениями, но далеко не все из нас способны осилить семитомную эпопею « В поисках утраченного времени», хотя эта книга наряду с «Улиссом» Джойса считается вершиной литературного модернизма.
А что можно сказать о ее создателе? Не так давно в серии «ЖЗЛ» вышла замечательная биография Джеймса Джойса в исполнении Алана Кубатиева.
Кстати, Пруст и Джойс однажды пересеклись в Париже, однако восторгов друг у друга не вызвали, отметила автор книги «Марсель Пруст» Галина Субботина.
В отличие от Кубатиева Субботиной пришлось решать непростую задачу – создать реальное жизнеописание героя, который казалось бы изложил свою жизнь по полочкам в огромном автобиографическом романе. Но его «неуверенный и тревожный» поиск утраченного времени – это стремление скрыть потаенные стороны душевных терзаний.
Поэтому «биограф Пруста вынужден постоянно разрушать мифы, существующие вокруг его жизни». Занятие это далеко не из приятных. Но у Галины Субботиной это разрушение ради созидания получилось.
Я не уверен, что после прочтения этой мастерски выстроенной биографической книги у большинства читателей возникнет желание перечитать «В поисках утраченного времени»». Но воссозданная Субботиной жизнь французского писателя в контексте "Белль эпок", возможно, позволит нам заглянуть по ту сторону его творчества, даровавшего ему бессмертие.