Это история о том, как я искала своего принца.
Вернее, принц был в общем-то не мой. Это был обычный добропорядочный принц, которому полагалась своя собственная принцесса. Но тогда меня мало волновали каноны классических сказок, я просто мечтала о чем-то своем и мне было наплевать, реально это ли нет. Мечты, они на то и мечты, чтобы быть не совсем адекватными.
Все началось с того, что заболела моя лучшая подруга Катя. Катя, вообще, имеет склонность болеть в самое неподходящее время. Как только приближается какой-то знаменательный день, она обязательно сваливается с температурой или гриппом, а если с температурой все в порядке, то у неё непременно заболит рука, или нога, или и то и другое одновременно. Если же болезни, по счастливой случайности, обойдут её стороной, то в её части города отключат свет, или она перед выходом порвёт куртку, или, что самое неприятное, она потеряет ключи и весь день будет ждать, пока не тётя из Подольска вернётся с работы и занесет ей запасной комплект.
Так что, когда в понедельник она сообщила мне, что подхватила сильнейший насморк и стала ходячей рекламой носовых платков, я даже толком не смогла ей посочувствовать. Я возмутилась, что она, как всегда, бросает меня в ответственный момент, а она упрекнула меня в том, что я плохая подруга. На этом обмен любезностями был окончен, и мы смогли вернуться к нормальному общению.
- Найди кого-нибудь другого! - предложила она, - У тебя есть ещё куча времени! День!
Дело в том, что билеты на этот спектакль мы купили ещё два месяца назад, когда они ещё были в продаже. Тогда он шёл в рамках театрального фестиваля раз в две недели, и на него было не попасть. Но потом фестиваль кончился, и спектакль поставили на поток. Его играли каждый день, кроме понедельника, а по субботам был даже дополнительный сеанс. Кому сейчас нужен был мой лишний билет, тем более один? Люди не ходят в театр по одиночке. Им свойственно кучковаться как минимум парами, словно они идут не культурно проводить досуг, а сражаться с невидимым врагом.
На следующий день я стояла на площадке перед главным входом. На парадной лестнице целовались влюбленные. Потом им, видимо, надоедало целоваться именно там и они скрывались в широких дверях театра, а на их место тут же проходили другие и продолжали с того, на чем останавливались предыдущие. Любовь, как и театральная постановка, тоже была поставлена на поток. Люди знакомились, влюблялись и начинали встречаться, все это происходило повсеместно, и только я стояла одна в этот солнечный вторник и размахивала лишним билетом, как белым флагом. Ко мне не подходили даже перекупщики. Вернее, нет, подошел один и предложил купить два места в партере по выгодной цене.
- Вы считаете, что двух мест мне одной не достаточно? – разозлилась я, - Вы правы! Я выкуплю ваши билеты и все остальные, что еще остались в моем ряду, и буду наслаждаться спектаклем в одиночестве!
Перекупщик, молодой парень, в серой ветровке, не уловил иронии в моем голосе и даже потянулся в карман, но потом увидел мой испепеляющий взгляд и отошел в сторону.
Когда, по моим расчетам, должен был прозвенеть второй звонок, я зашла внутрь и сдала плащ в гардероб.
Несмотря на то, что я все еще сердилась на Катю за ее безответственное отношение к своему здоровью, я не могла не отметить, что места она выбрала преотличные! Два места в шестом ряду прямо у центрального прохода – можно было войти в зал последней, а после, наоборот, первой направиться к выходу, минуя давку и очереди. Катя была опытным театралом, несмотря на то, что пропускала половину спектаклей, на которые собиралась попасть.
Прозвенел третий звонок и началось действо.
Сначала в полумраке зазвучали скрипки, звук метнулся куда-то ввысь и застрял в сложных конструкциях потолка, потом к ним присоединились духовые, клавишные и, под конец, главный инструмент – треугольник! Я сидела и думала, может ли треугольник по праву называться полноценным музыкальным инструментом и чем руководствуются люди, решившие связать с ним жизнь, когда открылся занавес и стало не до размышлений.
Это была пестрая музыкальная комедия, в которой номера сменяли друг друга, сплетаясь прочными лентами аллегорий и глубоких диалогов. Любимая детская сказка, пересказанная на новый лад, звучала чисто и свежо. Хотелось запечатлеть ее на пленку и пересматривать в те или иные моменты жизни. Но видеосъемка была запрещена и мне приходилось пользоваться возможностями своей памяти. Память одно из старейших средств записи информации, не всегда надежное, однако доступное каждому. Я смотрела на сцену во все глаза и никто, даже самый строгий администратор, не мог уличить меня в краже интеллектуальной собственности.
Потом на сцену вышел принц – какая сказка без него – и стал петь душевную песню, размахивая топором. Сам он был в каком-то карикатурном костюме пурпурного цвета, в гриме и солнечных очках, так что наличие топора легко вписывалось в общую картину. Мне очень хотелось обсудить увиденное с Катей, но Кати не было, поэтому мне приходилось перешептываться с самой собой. Я думала о том, что делает этот самый принц в своей обычной жизни. Играет ли он в футбол, ходит ли на рыбалку? Оставляет ли в кафе королевские чаевые или экономит на цветах для любимой женщины?
Женщины… конечно же, у него есть любимая женщина. Он же принц. Это только я уже полгода томлюсь в вынужденном одиночестве, бьюсь, как светлячок, в прозрачные стенки стеклянной банки, и постепенно начинаю угасать. А какая-то другая девушка сейчас ждет своего принца с работы, нанося последний штрих в свое коронное блюдо. А может, она сейчас где-то в зале? Вряд ли… Конечно же, после премьеры она присутствовала на всех показах, гордилась за него и за себя, но потом интерес стал неизбежно пропадать, и она приходила на его выступления через раз, а потом и вовсе предпочитала им спокойные вечера или встречи с подругами. Так всегда бывает.
И правда, кто выдержит смотреть одно и то же двадцать, тридцать, сорок раз подряд?
А кто выдержит столько раз играть одно и то же? Но это его работа, - ответят зрители, он же не сопровождает ее в офис и не смотрит по 3 часа в день, как она складывает цифры. Но так то цифры, а это чистое искусство! Никто не заставлял ее их выбирать, - отвечу им я.
Нет-нет. Если бы я встречалась с актером, я бы не пропустила ни одного его выступления. Я бы сидела где-нибудь с краю, и поглядывала бы на него одним глазком. А он, не зная, куда на этот раз занесет меня контрамарка, искал бы меня глазами на протяжении всего первого акта, вглядывался бы в лицо каждого зрителя, и критики бы непременно отмечали его тонкую живую игру.
Но это я сейчас так думаю. Возможно, на практике все было бы совсем иначе. Вдруг я бы тоже превратилась в скучную подругу, которая воспринимает театр, как работу!? Но я не успела развить эту мысль, потому что предыдущий номер закончился каким-то невероятным скандалом и вся труппа разбежалась по залу с громкими криками. Лучи прожекторов, каждый преследующий своего персонажа, пронзили пространство тонкими нитями, словно датчиками охранной сигнализации, чтобы никто не мог посягнуть на воздух над головами.
Все это было так забавно, что каждый крутился на своем месте на 360 градусов, следя глазами за труппой. Играла суетливая музыка, был слышен топот двенадцати пары ног. И вдруг прямо рядом со мной, как раз на соседнее место, где должна была сидеть Катя, свалился принц. Запутавшись в своем сложном костюме, он потерял равновесие и ухватился за первое, что попалось ему под руку.
Я была удивлена не меньше его и смотрела на него круглыми глазами.
Его лицо было измазано белым гримом и в зале стояла непроглядная темнота, так что у меня не было возможности понять, красив был этот принц или не представлял из себя ничего особенного, но тогда, в тот самый момент какая-то искра зажглась внутри меня и вылетела вверх столпом золотого света. Возможно, это был просто луч промахнувшийся софита, но это не имело никакого значения. Иногда эфемерные символы принимают вполне конкретные формы. Поэтому я смотрела на него, не отрываясь, а он пытался избавиться от шнурка, который и стал причиной его падения и поскорее вернуться к роли. Я для него была обычным силуэтом, каких он каждый день видел со сцены в неограниченном числе. А он был для меня принцем, каких не встречается в реальной жизни.
И с того момента, вся пьеса стала иметь для меня совсем другой сокровенный смысл. Номера, в которых не было его, теряли все свои краски, они были пусты и беззвучны, и артисты казались мне крупными рыбинами, которые открывали рот и не произносили ни слова. Зато когда на сцену выходил он – все преображалось. И я вслушивалась в каждую его реплику так, как будто ее сочинил год назад не известный писатель и поэт, а он сам прямо сейчас придумывал ее на ходу и каждое его слово было обращено ко мне.
Спектакль окончился, и я долго смотрела на опустевшую сцену.
И тут у меня родилась странная идея. Не идея даже, а еще не оформившаяся толком мысль, еще только импульс, пульсирующий на кончиках пальцев. Я вышла из здания театра и завернула за угол, прямо к служебному входу.
Я рассчитывала на то, что он выйдет на улицу, узнает меня и мы умчимся с ним в закат. И, вероятно, он и умчался, только без меня, упустив этот пункт моего четко продуманного плана. Я ждала и со мною ждали не меньше 10 девушек, чувствующих то же, что и я. По правде сказать, я была старше их всех. Настолько старше, что мне пришлось организовать их в группу и лично посадить в метро, чтобы ни одна из них завтра не пропустила школу. Вот такая я была ответственная и самоотверженная женщина.
Когда все уехали, я равнодушно села на лавочке у метро. Ехать домой не хотелось, вообще никуда не хотелось. Так бывает, когда вдруг прикоснешься к чему-то тонкому, удивительному, а потом вдруг возвращаешься в реальный мир. С непривычки трудно дышать и разговаривать.
- Девушка, почему вы стоите такая грустная? – спросил меня чей-то голос.
- Я влюбилась, - честно ответила я.
Отчего мне вообще пришло в голову открывать душу перед незнакомцем – страшная тайна. В 11 вечера рядом с метро шатаются далеко не самые интеллигентные люди, и к 27 годам мне стоило уяснить для себя эту несложную истину, но иногда мне свойственно совершать нелогичные поступки. Я нахожу в них особый шик. Правда, по прошествии некоторого времени, я обнаруживаю, что шика в них было гораздо меньше, чем глупости, а то и не было совсем. Но тогда я об этом не думала. Я подняла на него глаза. Мой незнакомец был высокий молодой человек, он держал руки в карманах коричневой короткой куртки и смотрел на меня внимательным взглядом. Я так и не успела разглядеть, красив он или нет – в тот день у меня вообще были с этим большие проблемы – потому что он продолжил беседу.
- Так отчего же вы грустите? Любовь - прекрасное чувство! – он сказал это просто из чувства такта. Когда он узнал, что я влюблена, он явно потерял ко мне интерес.
- Я не знаю его имени.
- Сейчас это не проблема. Поиск в социальных сетях творит чудеса!
- Вы не понимаете. Я не знаю не только его имени, но даже того, как он выглядит!
- Тогда я действительно не понимаю. За что же вы влюбились в него тогда? – теперь он смотрел на меня с удивлением.
- А разве обязательно любят за что-то?
- Должна быть хотя бы зацепка.
- Ты любил когда-нибудь?
- Да.
- Тогда ты должен знать, что это все очень запутанно. А вот у тебя бывает, что идёшь по улице и вдруг в какой-то момент все сразу становится прекрасным и солнечным и хочется танцевать иметь песни?
- Не часто.
- Знаешь, что это такое? Это тоже любовь. Просто ты влюбился в кого-то, кого ты не заметил. Вы разминулись, а чувство осталось. И оно ещё некоторое время витает в воздухе, как облако после салюта.
- Ты сумасшедшая?
- Немного, если тебе так проще.
- Так в кого же ты влюбилась?
- Он актёр.
- Актёр? - переспросил он, еще более оживляясь, - этого стоило ожидать!
- Почему?
- Восторженные натуры, как ты, часто влюбляются в актеров. Но обычно в них влюбляются за внешность.
- Он был в гриме и солнечных очках. Я не знаю его лица, только голос. В программке не был указан сегодняшний состав, только три фамилии, да и то без фото. Как мне теперь искать своего принца? Он играет принца - я тебе не сказала?
- Принца! Ну конечно! Ты сама банальность!
- Ты уже второй раз за сегодня обвиняешь меня в этом, а между прочим ты меня совсем не знаешь.
- Убеди меня в обратном.
- Метро закроется через полчаса.
- Я довезу тебя до дома, у меня машина за углом.
- А тебе не нужно завтра на работу, что ты решил слушать полночи совершенно незнакомую тебе девушку.
- Я устрою себе выходной.
- Как должно быть ты одинок, - философски заметила я.
Мы зашли в маленькое кафе, единственное поблизости, которое работало круглосуточно и заказали кофе. Я добавила к заказу еще рис с курицей и овощами.
- Что-то не похоже, чтобы ты убивалась из-за безответной любви, - иронично сказал он.
- С чего ты так решил?
- Любовь – это когда теряют сон и аппетит.
- Ерунда! Любовь – это колоссальные душевные вложения! Знаешь, сколько нужно энергии, чтобы испытывать настоящее чувство?! Это раз. А во-вторых, почему ты решил, что моя любовь безответная?
- Он даже не видел тебя!
- Ну и что? Мы были в одном зале. Значит, он мог почувствовать. И в следующий раз, когда мы с ним встретимся, он обязательно меня узнает.
- Как ты собираешься встретится с ним?
- Он играет в театре! Ты что – забыл? Ну конечно, ты, наверное, далек от искусства. Кто ты по профессии?
- Я? Юрист.
- Скучно, - зевнула я.
- Как тебя зовут? Ты столько говоришь, что я никак не могу вставить хоть слово.
- Маша. А тебя?
- Василий.
- Юрист по имени Василий. Что-то не вяжется.
- А у каждой профессии есть свой набор имен?
- Нет. Просто сказала, что думала. Уже час ночи, можно говорить глупости.
- Кем ты работаешь?
- Я преподаватель английского языка.
- И этот человек обвиняет меня в том, что у меня скучная профессия!
- Между прочим, переводить художественные тексты – тоже творчество. Нужно уловить язык автора, передать интонации и полунамеки. Для дословного текста есть электронные переводчики. Но они без души.
- Ладно, - Василий примирительно поднял руки, - ты тоже творческая натура. Вы со своим принцем будете отличной парой.
- Не сомневаюсь, - ответила я, а сама подумала, что пока я сижу в этом темном кафе, мой принц уже давно лежит в кровати, или пьет чай, а может… нет, ни о чем другом я не думала. Не разрешала себе думать.
За эту ночь мы поговорили о многом, например, о путешествиях в Европу: я предпочитала пользоваться услугами тур-операторов, а Вася ездил отдыхать дикарем, о различии во взглядах на современную литературу, о любимых видах транспорта – Вася ездил за рулем, а я не признавала никакого средства передвижения кроме метро, и ходила пешком на любые расстояния. Мы были такими разными, что если бы всех людей выстроили в ряд по принципу схожести, то нас бы поставили в разные концы этой шеренги и мы, вероятно, встретились бы на другом конце земли. Так и произошло. Ничем иным я не могу объяснить нашу встречу.
- ну так что – подвел черту он, - как же ты будешь искать своего принца?
- Я не думаю, что буду его искать, - созналась я. Одно дело рассуждать о каком-то далеком человеке, смеяться над собственным легкомыслием и глупостью, и совсем другое воплощать свои странные мечты в жизнь. Кто даст гарантию, что при дневном свете они будут такими же прекрасными, что они не станут такими же бутафорскими, как старые декорации.
- Как же так? Я полночи сижу с девушкой и слушаю ее не самые интересные истории, только потому что меня поразила ее искренность и детская вера в любовь. А теперь выясняется, что все это время ты морочила мне голову?
- Ты сам сказал – детская! Ей нет места во взрослой жизни. Мне 27 лет, мне по статусу не подойдет околачиваться возле служебного входа в театр и записываться в фан-клуб его имени, имени, которого, я повторяю, я не знаю.
- Тебе 27? Я думал тебе 24. Тогда это действительно неуместно. Ты уже стара для этого, - сказал он и съел последнюю конфету, - хватит болтать ерунду! Раз уж ты решила, берись и делай! Может, он только и ждет того, чтобы кто-то влюбился в него вот так просто, не за внешность, не за какие-то качества…
- Откуда ты знаешь, о чем мечтают актеры?
- Я просто предположил.
- В тебя влюблялись вот так – ни за что?
- Нет. Оттого я и завидую этому безымянному человеку.
- Не завидуй. От меня одни беды.
- Какие же?
- Я не мою за собой посуду. Она скапливается у меня в раковине, пока не начинает расползаться по всему близлежащему пространству. И я начинаю что-то предпринимать по этому поводу, только когда мне не из чего есть. И еще я ношу носки разного цвета. Никогда не могу найти одинаковую пару. Девушки не должны себя так вести, верно?
- Я не знаю. Я не девушка. На мне сейчас тоже разные носки. Но они оба черные.
- Тогда почему ты считаешь, что они разные?
- Они из разных коллекций, - улыбнулся он, - ладно. Оставим в покое носки. Я помогу тебе. Сколько ты говоришь там актеров, исполняющих эту роль.
- Три.
- Вероятность найти того самого – один к трем. Вполне даже выигрышная комбинация. Будем действовать методом исключения и, в конечном итоге, найдем его. Может быть, даже с первого раза.
- И ты сделаешь это для меня?!
- Я скучный юрист. Чем еще я могу разнообразить свою жизнь?!
Было четыре часа утра, когда он высадил меня у дома и даже проводил до квартиры. Я очень хотела спать, так что порой теряла связь с происходящим. Возможно, я даже полезла его обнимать из благодарности – не помню. Информация не была подтверждена.
Кате я позвонила только следующим утром, если утром можно назвать 2 часа дня. Она была возмущена тем, что я не справилась о ее самочувствии и что не поделилась впечатлениями о спектакле. Я поинтересовалась ее здоровьем (все отлично, могла и бы и не спрашивать) и в красках описала, как сильно меня впечатлил сам спектакль.
- Ты выздоровеешь, и мы обязательно сходим с тобой вместе! – пообещала я.
Но еще больше и красочнее я описывала ей то, что произошло после самого спектакля и конкретные причины этих событий.
- Я всегда знала, что ты ненормальная. Как чувствовала, что тебя нельзя никуда пускать одну. Сколько ему лет?
- Ты меня слушала? Я не знаю его имени, а ты спрашиваешь про возраст!
- Все ясно. Максимум 23!
Тема моих отношений с мужчинами младше меня давно стала предметом для обсуждения среди моих близких подруг. Не то, что бы я выбирала их сознательно – так получалось. Разница в возрасте не сильно пугала меня – главным для меня была психологическая зрелость – а она не зависит ни от возраста, ни от служебного положения. Но когда я случайно узнала, что мой новый парень младше меня на 6 лет, я задумалась и сделала паузу. Собственно в этой паузе я и находилась до сих пор.
Моя подруга считает, что я не приспособлена к жизни. Однако я живу и весьма счастливо. А может к жизни просто не надо приспосабливаться? Может умение быть счастливой это что-то врожденное, как например абсолютный слух. И тогда не важно умеешь жить или нет, главное ты всегда веришь во что-то хорошее. Правда, такое объяснение подходит ещё и душевнобольным. Но я не такая. Честно.
- Ну а как же тот, другой парень? – поинтересовалась она.
- Мы договорились встретиться с ним через пару дней.
- Он тебе понравился?
- Не знаю. Я не думала о нем в этом плане. Ты же меня знаешь, я не могу быть сосредоточенной на двух людях одновременно.
С Васей мы встретились в пятницу вечером в сквере на Кудринской площади. Дни стояли длинные, и солнце перекрашивало все в золотисто-белесые тона, как на снимках модных фотографов.
- Я провел небольшое расследование, - он сразу перешел к делу, - принца играют три молодых актера.
- Насколько молодых? – поинтересовалась я.
- В смысле?
- Сколько им лет?
- Так-так. В досье говорится, что одному 29, другому 31 и третьему 25.
- Я знаю, кто мой принц! – уверенно заявила я.
- Кто? Откуда?
- Тот, которому 25. Иначе и быть не может. Ну – как его зовут?
- Игорь Вавилов, 25 лет, выпускник Щукинского училища. Фотография есть.
- Давай сюда.
Я всматривалась в фотографию.
- Я зря трачу время, это точно он.
- Но с чего такая уверенность?
- Не спрашивай. Считай, что женская интуиция.
- Тебе даже не интересно ничего узнать о других?
- Зачем? Если это точно не они. Лучше скажи, как нам найти его.
- Ну мы можем зайти на страницу, посвященную его творчеству, и посмотреть, где он играет в ближайшие дни.
- Я знала, что все закончится фан-клубом! – обреченно сказала я, - не хочу, не хочу ничего, - я резко встала, - не хочу такой ценой. Хочу, чтобы само, чтобы сразу, чтобы я никого не искала, а чтобы искали меня. Чтобы не я создавала историю, вязала ее вокруг себя, как крючком, а чтобы она ввязывалась в меня, переплеталась с пальцами в каком-то бесконечном рукопожатии.
Вася встал и взял меня за руку.
- У тебя психоз. Это пройдет. Это просто весна так на тебя действует. Считай, что ты ничего не делаешь, а делаю я.
- Что тебе с этого?
- Я же сказал, у меня скучная жизнь. Ты мое приключение.
- Все это странно.
- Не вижу ничего странно. Кстати, твой Игорь сегодня выступает со стенд ап выступлением в клубе. Хочешь пойти?
- Сегодня? – я посмотрела на часы, - но мы не успеем. Тем более вряд ли в кассе остались билеты.
- Попробуем успеть, - решительно сказал он, - пошли.
Мы двинулись в сторону Новинского пассажа.
- Но метро в другой стороне.
- Мы не идем в метро.
- А куда же мы идем?
- Увидишь.
И я действительно увидела. И обалдела. И хотела развернуться и пойти обратно.
- Куда ты?
- Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой на этом? – переспросила я и указала пальцем на большой хромированный мотоцикл. На таких в кино ездят очень крутые парни.
- Только так можем успеть. Ну что – поедешь?
- Я всегда мечтала покататься на таком, но сейчас боюсь. Это же очень страшно. Несешься вперед на такой скорости без никакой защиты. Кругом только ветер.
- Тебе понравится ветер.
Я нерешительно обошла мотоцикл с обеих сторон, не зная какую выбрать. В конце концов, я кое-как залезла на него, крепко вцепившись в Васю руками.
- Можно глаза закрыть?
- Можно. Только тогда ты не увидишь самого главного.
И он не обманул. Если бы я закрыла глаза, я бы никогда не увидела Москву с этого ракурса. Дорога из салона машины – это как аквариум с рыбками, ты смотришь на них и можешь постучать пальчиком через стекло. Но мчась на Садовому на мотоцикле, я как будто оказалась внутри этого аквариума, я чувствовала ритм жизни кожей, я была внутри этой скорости, которая влилась в мою кровь и полностью заменила ее.
От Василия пахло весной, я прижималась к нему всем телом, чтобы не улететь куда-то в открытый космос, и впервые за долгое время чувствовала сильную, мужскую энергетику.
Мы въехали на территорию бывшего завода, переоборудованного под арт-пространство. Клуб находился внутри, в одном из закоулков кирпичных зданий. Василий сказал пару фраз охраннику, и нас пропустили без лишних слов и билетов.
- Что такого ты ему сказал?
- Процитировал статью о правах человека. Я же все-таки юрист.
В клубе было жарко. Играла громкая музыка, светились неоновые вывески. Неотреставрированные кирпичные стены придавали заведению особый колорит.
- Пойдем. У нас всего 5 минут, - сказал Василий и за руку повел меня на второй этаж.
Мы заняли угловой столик поближе к сцене, чтобы я получше могла рассмотреть Игоря, и заказали зеленый чай. Пока я увлеченно листала меню, выбирая десерт, Игорь уже вышел на сцену и расположился за роялем – его номера представляли собой легкий микс классического стенд апа и музыки – когда-то он выступал с похожими выступлениями в КВН и был довольно популярен.
- Знаете, меня недавно бросила девушка, - начал Игорь, - да-да, актеров тоже бросают девушки – от этого никто не застрахован. И вот мне интересно, почему я могу прийти в страховую компанию и застраховать свой дом, свою машину, свое здоровье – все, что угодно, но не личную жизнь? Почему я не могу застраховать ее на случай женской истерики, или ПМС, или измены? Если тебя бросили – выплачивается компенсация в полмиллиона, если бросили публично – в миллион! Я бы тогда взял эти деньги, нанял бы 4 фуры с песком и выгрузил бы перед ее подъездом. А потом бы целовал песок, по которому она ходила.
Зал зааплодировал.
- Ну это я так думал в первый день. Второй день я пил. На пятый день – ну когда проснулся после второго дня – я ее ненавидел. Набирал дурацкие сообщения типа: «Лена, а ты случайно не потеряла свой нож? Какой? Ну тот, который торчит у меня из спины. Я могу занести его вместе с другими твоими вещами». Ну я, конечно, ничего не отправлял, стирал и писал заново, потом снова стирал. Я могу запатентовать свой личный способ учить детей писать – надо отнять у них что-то очень нужное и оставить только печатные средства связи. Эффект будет колоссальный, отвечаю.
Прошло еще несколько дней, и мне стало все равно. Слышишь, Лена, мне все равно. Я больше не буду петь под твоими окнами. Вчера? Нет, это был кто-то другой. Возможно, мой брат близнец. Брат-близнец с отрицательными качествами, именно такой, какого ты заслуживаешь.
И вообще, почему мы, мужчины, все время что-то вам должны? Кто придумал этот дурацкий кодекс? Мы должны делать вам подарки. Мы должны вас завоевывать. Чтобы потом на пороге моей холостяцкой квартиры вы сказали – прости, я не готова? К чему там, блин, готовится? Разве на моей двери висит табличка – тихо, идет экзамен? Да я к гос экзаменам быстрее готовился, чем она к приходу ко мне. Может быть, нам стоит скинуться и организовать подготовительные курсы? Две недели. А лучше полгода, как в автошколе. И по окончанию тебе дают сертификат, мол, успешно окончила курсы подготовки к свиданиям. Ездишь на свидания без такой справки, штраф 5000 или задержание на трое суток. А если справка имеется, то отказы не принимаются. Кто за?
Зрители снова рассмеялись, некоторые начали одобрительно свистеть.
- Не слишком это красиво, правда? – я наклонилась к Васе и шепотом продолжила высказывать свое мнение, - нет, это не может быть мой принц!
- Почему? Ты же была так в этом уверена, - язвительно ответил он.
- Ошиблась, с кем не бывает! Я не могла влюбится в такого эгоистичного придурка, я бы почувствовала подвох.
- А знаете, что самое неприятное, - продолжил Игорь, - она бросила меня именно тогда, когда я сломал ногу! – и он отъехал на стуле от фортепиано. Левая нога от колена до щиколотки была в гипсе, - уверен, она сделала это специально. Знала, что так я ее не догоню. И скажу вам, это чертовски неприятно, когда уже не ваша Лена крутит с кем-то новый роман, а вы даже не можете по-мужски поговорить с этим человеком…
- Пошли, - сказала я, утягивая Васю за рукав.
- Но выступление еще не окончилось.
- Черт с этим выступлением! Главное, что это не он, - говорила я уже в полный голос, выходя из зала, - он сломал ногу как минимум неделю назад, а в театре я была во вторник, так что это не мог быть он. Прямо гора с плеч.
- Даже если бы это был он, ты могла просто пройти мимо. Он же не знал, что ты была влюблена в него и не расстроился бы.
- Ты ничего не понимаешь, ничего. Дело не в том, что я влюбилась в него, хотя и это немаловажно. Дело в том, что впервые в жизни я чувствую, что это что-то особенное, чего никогда не было раньше. Да за такое предчувствие можно многое отдать! Что я буду делать, если оно не оправдается? Как я потом смогу сама себе верить?
- Ты невероятно сложная. Я бы не смог с тобой жить.
- Я же говорила, что от меня одни беды.
- Да-да, ты не моешь посуду и носишь разноцветные носки, я это уже слышал.
- Есть еще кое-что…
- И что же?
- Мужчины не могут меня забыть и когда я ухожу, им становится очень больно.
- Так не уходи, - осторожно сказал он.
- Я не уйду только от одного, особенного. А всем остальным что прикажешь делать?
- Ну, меня это не касается. Так как ты намерена провести остаток жизни с мужчиной своей мечты, вместе мы точно не будем, поэтому я могу чувствовать себя в безопасности.
- Ты прав. Спасибо за все, что ты делаешь для меня. С меня конфета!
- Не подойдет. Не люблю сладкое.
- А что любишь?
- Яичницу.
- Яичницу едят на завтрак.
- Я останусь у тебя на ночь.
- Не слишком ли ты быстро начал?
- Пожалуй. И учитывая то, что мы занимаемся поисками твоего воображаемого принца, ты рассчитываешь на то, что это он будет оставаться у тебя на ночь и есть завтраки.
- Как только мы найдем его, мы займемся поиском девушки для тебя! – веско сказала я.
- С чего ты взяла, что мне нужна девушка? – усмехнулся он.
- То есть ты хочешь сказать, что не хочешь, чтобы кто-то любил тебя, и понимал, и обнимал. Вот так, - и я вплотную подошла к нему и обняла, уткнувшись лицом в его грудь.
Тогда, в тот момент я почувствовала что-то странное, неуловимое, что-то я уже чувствовала когда-то раньше, но не могла точно вспомнить когда. Он деликатно отстранился от меня и только и сказал:
- Пойдем, я отвезу тебя домой.
***
- С тех пор, как ты обзавелась личным водителем, до тебя не подпишешься, не дозвонишься! – возмутилась Катя.
- Он подвозил меня только два раза. Третьего, думаю, уже и не будет. Я собираюсь пойти на спектакль и, наконец, познакомиться с ним.
- С которым из двух? Ты же так и не выяснила.
- Один из тех, кто остался, играет в основном составе. Это точно он! Во-первых, он был так органичен в этой роли, что он без сомнений входит в основной состав. А во-вторых, когда мы с тобой выбирали билеты, мы подошли к этому довольно ответственно. Вряд ли бы мы выбрали худших актеров.
- Это не лишено логики. Так когда же мы идем?
- В следующую субботу. Я возьму три билета.
- Три?
- Да. Я обещала Васе, что свожу его на постановку, чтобы он увидел, ради чего он старается. Кстати, он очень приятный молодой человек. И девушки у него нет…
- Я знаю, на что ты намекаешь и мой ответ нет и еще раз нет. Ему наверное 20!
- 29.
- Тогда понятно, почему он не в твоем вкусе. Но дело не в этом. Я не буду встречаться с мужчиной, который влюблен в мою подругу.
- О чем ты говоришь?
- Это так очевидно! Стал бы он носиться с тобой по всему городу в поисках призрачного актера средней руки?
- Во-первых, он хороший актер! А во-вторых, стал бы Вася помогать мне искать его, если бы был действительно влюблен. Ведь если я найду его, то останусь с ним и буду жить с ним долго и счастливо, и Вася окажется совсем не при делах…
- Если… Вот именно. Если найдешь. А если не найдешь? Или твой прекрасный принц окажется бабником, эгоистом или алкоголиком? Ты не рассматривала такой вариант?
- Честно говоря нет.
- И вот когда это произойдет – а такое вполне вероятно – кто будет тебя утешать?!
- Ты!
- Нет! Василий! Он выбрал прекрасную тактику!
Катя видела ситуацию со стороны и, видимо, с ее стороны, все было понятнее. Для меня же, как для человека, страдающего дальнозоркостью, проблема все больше теряла очертания, чем ближе она была рассмотрена. Поэтому я решила больше не думать на эту тему. Я купила три билета на субботний спектакль и пошла спать.
…Дорога к театру шла через парк. Деревья уже успели обзавестись новой шевелюрой и весело поправляли ее на ветру. Близился конец театрального сезона – нельзя было терять ни минуты.
Мы молча шли по широкой аллее, Катя слева, Вася справа от меня. Время от времени они переглядывались за моей спиной, но сохраняли солидарное молчание. Я же рвалась куда-то вперед, и мне стоило больших усилий держать себя в руках, не ускоряя шаг. Где-то там, в пятиста метрах от меня готовился к выступлению мой любимый мужчина. Возможно, сейчас он прогуливался за кулисами, повторяя роль, или распевался в своей закрытой гримерке. Интересно, правда ли, что у каждого актера своя гримерка или это очередной киноблеф?
Мы расселись по своим местам, и Катя стала читать красочный буклет.
- «Девушек много, а принцев мало. Каждой не достанется. Как быть?» - вот главный вопрос, который задавали себе авторы сценария, Валентин Петров и Сергей Воронов, - зачитала она нам текст первого разворота.
- Кстати да, - Вася поддержал то ли ее, то ли вышеупомянутых авторов, - как быть?
- Откуда я знаю! Всем не хватит, ну и что? Держись за своего до последнего и тогда тебе будут не страшны конкурентки.
- Я не о том, а о себе.
- А ты какое имеешь к этому отношение?
- Вот именно. Никакого! Обычный юрист не имеет права на свою принцессу?
- Вот пристал! Найди свою принцессу, в чем проблема?
- Так ты юрист? Это очень кстати! Мне нужно сдать в магазин диван, - оживилась Катя.
- Для вас же юрист – это такая скука!
- Не преувеличивай. Кому-то эта профессия может показаться весьма увлекательной. Распутывать убийства, сдавать чьи-то диваны…
- Юристы не занимаются расследованиями, - нравоучительно сказал Вася.
- Вы зря смеетесь. Они отказываются принимать его назад. Я больше скажу, они даже отказываются взять его на экспертизу, потому что он не проходит в дверь!
- Какой девушке может показаться увлекательным сдавать диваны?
- Не хочу никого обидеть – но например, моей соседке слева.
- Даже ей, по-моему, это совсем не доставляет удовольствия.
- Да-да, я просто хочу получить назад свои деньги и купить новые туфли.
- На все деньги?
- Ну не на все. Но на большую часть. Я же говорю, диван был так себе, зато туфли…
- Начинается-начинается! – воскликнула я, призвав всех к молчанию.
Заиграла все та же музыка, на сцене появились те же самые герои. Как же здорово, уметь воссоздавать одну и ту же картинку! Начинать с некой определенной точки, а потом менять ситуацию по своему усмотрению! Жаль, в реальной жизни ничего никогда не повторяется. Нет, конечно, повторяются передачи, и праздники, например, Новый год, это как-никак ежегодное событие, но все бывает совсем по-другому. Даже пара, решившая после расставания вновь вернуть отношения, будет уже совсем другой. Повзрослевшие на разрыв, а может, на целую жизнь, они будут вести себя иначе, так что полагаться на опыт в этот раз будет бессмысленно. Театр все-таки более совершенная форма жизни, здесь можно начать с любого места и повторять бесчисленное количество раз. Но здесь нельзя ничего изменить. И в трагической пьесе героиня каждый раз будет неизменно попадать под поезд, независимо от дня недели и расписания самого поезда.
А вот если бы – хотя бы в порядке эксперимента – создать такой плавающий спектакль, в котором каждый раз будет различная концовка?! Да, что там концовка – вообще сюжет! В нем были бы задействованы только самые ведущие актёры – те, которые не играют, а проживают своего персонажа, у них были бы свои образы, всегда одни и те же. Но каждый спектакль они бы играли так, как им подсказывало их настроение или интуиция. И у этого спектакля было бы бесчисленное количество неповторимых сюжетов. Это был бы спектакль не о чем-то конкретном, а о многогранности человеческой жизни, о том, как одна фраза или действие, могут в корне изменить ход сюжета. Эта постановка могла бы решительно изменить концепцию современного театра, вывести его на новый уровень.
У меня было время рассуждать об абстрактных вещах, так как до появления принца оставалось еще две сцены. Катя была в диком восторге от происходящего и то и дело толкала меня локтем в бок, чтобы поделиться впечатлениями. Вася же откровенно скучал.
- Ты не любишь мюзиклы? – шепотом спросила я.
- Нет, люблю. Все хорошо. Не отвлекайся, а то пропустишь самое главное.
И он был прав. Через несколько минут на сцене появился принц. Он был так же прекрасен, как и в прошлый раз. Именно прекрасен, он снова не поразил, но и не разочаровал меня своей внешностью. Его словно специально замазывали таким слоем грима, чтобы втолковать зрителям, не во внешности дело, разве до сих пор не ясно?
Это был он. Я знала. Я чувствовала его энергетику где-то совсем рядом – не удивительно – мы сидели на четвертом ряду.
Я взяла Васю за руку.
- Видишь? Я бы не показала тебе чего-то, что не стоило бы внимания. Но теперь ты же понимаешь, что это не просто так, что он не может оказаться каким-то проходимцем?
- Как ты собираешься заговорить с ним?
- Подойду после выступления. Подарю цветы… я забыла купить цветы! И дарят ли вообще мужчинам цветы?
- Конечно же дарят!
- Но даже если и так, цветов-то у меня нет. С чем же я теперь подойду к нему? Должен же быть какой-нибудь повод, - я заглянула в сумку, - я могу подарить ему магнит из Чехии, подойдет?
- Зачем ему магнит из Чехии, и что он делает у тебя в сумке?
- Долгая история. Вася, что же делать? – спросила я, чуть ли не плача.
- Я что-нибудь придумаю.
В антракте он первым покинул зал, и я даже не успела ни о чем его спросить. Катя предположила, что Василий просто сбежал, устав от песен и девичьего нытья.
- Какой нормальный мужчина выдержит, когда ему на протяжении полутора часов говорят о другом? – резонно заметила Катя.
Но он никуда не ушел. Наоборот, он вернулся. Со строгим букетом в руках подошел ко мне и так равнодушно-небрежно сказал:
- Вот, держи.
И невозможно было не обнять его тогда, этого скучного юриста, способного на большие поступки.
А потом был второй акт, который тянулся болезненно-медленно, словно кто-то слишком плотно затянул пружину в часах и шестеренки еле двигались. Я ждала этого решительного момента, и в то же время мечтала о том, чтобы он никогда не наступил. Бороться за свою мечту лицом к лицу – довольно страшное и выматывающее занятие. Зачем я вообще все это затеяла, думала я. Страдала бы сейчас себе тихо-спокойно, как все это обычно делают, и никаких тебе страхов, никаких нервов.
Прозвучал завершительный аккорд, и артисты вышли на поклон. Вася силой вытолкнул меня к проходу, чтобы я в последний момент не струсила и не пошла в другую сторону. Он лично проследил, чтобы я поднялась на сцену и вручила цветы тому, кому планировала.
Когда я оказалась на сцене, я вдруг поняла, как у актеров хватает смелости выступать перед огромным залом. Лично я, например, боюсь выступать даже перед своей кошкой. Когда я пытаюсь прочитать ей какой-нибудь иностранный текст, чтобы определить на слух, точен ли перевод, она смотрит на меня с таким презрением, будто в жизни еще не слышала ничего более нелепого и что завтра же она заберет свою миску и уйдет жить к соседям.
Но там – на сцене – исчезал всякий страх. Все пространство, начиная от края оркестровой ямы и до задника с нарисованными деревьями, было так насыщено адреналином, что воздух был тугой и плотный. Было трудно дышать.
Я подошла к нему, вцепившись в букет, как в спасательный круг.
- Это было что-то потрясающее. Я просто не нахожу слов. Я… - я смотрела на него так, чтобы он понял. И он понял.
- Подожди меня у служебного входа. Я буду через 20 минут, - и он вернулся к остальным, а меня уже унесло волной вновь прибывающих фанатов.
- Ну как? – спросила меня весьма встревоженная Катя.
- Он сказал, у служебного входа, через 20 минут.
- Он всем так говорит, - махнул рукой Вася.
- Откуда ты знаешь?
- Ну подумай сама, не первой же тебе он предложил встретиться с ним после спектакля!
- Неужели я так плоха, что не могу быть первой?
- Ребята, не ссорьтесь, - вмешалась Катя, - ты почему цветы не отдала?
- Ой…, - я стояла, все так же сжимая цветы в руках, - вы же подождете меня, мне страшно.
Через полчаса мы стояли у служебного входа (даже такие чокнутые фанатки, как ты, должны опаздывать, - сказала Катя).
Петр Николаев, а его звали именно так – я прочитала в программке – стоял на ступеньках и курил. Его небрежная поза и чуть заметная полуулыбка выражали приятную усталость и гармонию с миром.
- Привет, - сказала я как можно небрежней, хотя глаза выдавали мое безграничное восхищение.
- Петя.
- Маша.
- А ты смелая, - улыбнулся он.
- Да ты что?! Я та еще трусила. Я боюсь зеркал на поездах метро и еще лестниц с дырками между ступеней. А еще, кажется я несу сейчас полную чушь.
- Не каждая девушка подходит ко мне после выступления.
- Не у каждой такой застой в личной жизни. Ну это я не к тому. Я собственно тоже не сразу подошла. Со второго раза.
- Как это?
- В первый раз я была так впечатлена постановкой, что долго не могла выйти из зала. А в этот раз ничего – не пришлось даже вступать в прения с администраторами. Я привела группу поддержки. Подойдем? А то неудобно, что они там стоят и ждут меня.
- Ну конечно.
Мы обошли здание театра и увидели Катю, которая громко спросила с кем-то по телефону.
- Я не хочу входить ни в какое положение, я на своей машине привезла эту световую конструкцию, которую вы, я напоминаю, собирались выбросить, а теперь вы отказываетесь прислать кого-нибудь, чтобы просто ее подключить? Нет, я пока еще не электрик. Я вас предупреждаю, как я привезла ее, так могу и увезти. О, я придумаю, где ее поставить! Здравствуйте, - отвлеклась она, - секундочку, еще одну секундочку. Так что если завтра ко мне не позвонит электрик, я забираю из офиса все свои вещи! И личные тоже.
Она положила трубку и теперь улыбнулась вполне радостно.
- Это Катя. Моя подруга. Катя, а где Василий?
- Я не поняла. Он что-то пробормотал о важном звонке и уехал.
- Василий – идейный вдохновитель всей моей сегодняшней затеи. Мне жаль, что он ушел.
- У тебя остался я, - заметил Петя, - ты же никуда не торопишься сегодня?
- Не буду вам мешать, - сказала Катя, - спектакль очаровательный. Приедешь домой, позвони, обсудим, - и она удалилась в сторону метро.
Мы остались с Петей наедине. Было так странно чувствовать его тепло, держать за руку, так просто говорить с ним о глупостях. Из призрачной мечты он стал обыкновенным человеком – не совсем обыкновенным, конечно – он о чем-то шутил, пару раз споткнулся, зашел в магазин за сигаретами – он был не идеальным и именно это в нем и подкупало.
Мне вспомнилась одна моя подруга, довольно известный блоггер, чьей жизни хотела подражать не одна сотня девочек-подростков. Даша готовила экзотические блюда, рисовала акрилом, выкладывала натюрморты из всего, что только оказывалось у нее под рукой. Ее история примечательна тем, что все это она делала на двух квадратных метрах своей комнаты, специально оборудованных для различного вида съемок. Вся же остальная ее квартира представляла собой жалкий пережиток советского прошлого: мама не была сторонницей никаких перемен и категорически отказывалась снимать со стены персидский ковер. Но ни у одного человека не возникало сомнений в том, что Дашина жизнь похожа на дорогой глянцевый журнал. Все думали, что она дочь какого-нибудь видного политика. Или музыканта. Что-то вроде того.
Потом одна наша общая знакомая призналась мне, что считает Дашу обманщицей. Зачем выставлять на всеобщее обозрение эту сладкую жизнь, которой ты в общем-то не живешь, если сама работаешь на двух работах, чтобы еле-еле накопить на первый взнос за квартиру? Подруга – формалистка. Она считает, что если 10 часов в день работаешь и только 20 минут посвящаешь себя прекрасному – то вся твоя жизнь это работа. Статистически она права. И все-таки я не считаю ее позицию верной. Человек – это в первую очередь то, что он видит вокруг себя. Даша видит красоту, стремится, как может, окружать себя ею и живет в другом, совершенном мире. А кто-то другой будет видеть только трудности – и тогда красота будет для него фальшивкой, претензией на что-то чужое.
К чему это я?
Я мечтала о принце – и вот я уже иду рядом с ним по бульварам, а ведь могла сидеть в своей квартире в спальном районе Москвы и думать о том, что все сказки о любви, которые показывают в кино – неправда.
Мы долго сидели с ним на летней веранде, а потом свернули в лабиринт узких улочек старого Арбата и долго целовались у чьей-то пожарной лестницы. В небе хитро перемигивались звезды, будто знали что-то, чего не знала я.
Так прошла неделя.
Стыдно признаться, но за эту неделю я помолодела на 10 лет. В плохом смысле. Я каждый день бегала на свидания и полностью забыла о работе. Мой начальник застал меня за тем, что я тайно использую электронный переводчик, чем поставил меня в крайне неловкое положение даже перед самой собой. Трезво оценив ситуацию, я решила взять отгул.
Как я уже говорила, театральный сезон подходил к концу и у Пети было мало работы. Как какие-то школьники мы прятались в последних рядах кинотеатров и оставались на следующий сеанс. Дело было не в деньгах, а в каком-то детском ощущении опасности. Нам было весело и это было самое главное. Потом он стал звонить чуть реже, и это меня даже радовало – мне и самой хотелось начать по нему хотя бы изредка скучать, но сама я никогда не могу выдерживать паузы – мне кажется, что пауза это что-то искусственное, вымученное. Зачем делать паузу, если тянет магнитом? А если не тянет – зачем тогда это вообще нужно? В общем, в свою первую свободную минуту я позвонила Васе.
- Я скучала по тебе!
- Не похоже.
- Что ты знаешь о процессе скучания?! Я могу быть самым счастливым человеком в мире и скучать по тебе!
- Так ты счастлива?
- Вполне.
- Нашла своего принца?
- Да. Наверное.
- В каком смысле?
- Все прекрасно. Даже более того. Я не могу назвать ни одной причины, чем я могла бы быть недовольна. Но мне казалось, что все должно быть немного иначе. Я не знаю как. Наверное, я просто в конец испорчена и во всем вижу изъян.
- Он не обижает тебя? – почему-то спросил Василий.
- Почему он должен обижать меня?
- Просто решил уточнить.
- Я хочу, чтобы вы непременно познакомились! Это же ты все устроил! Без тебя я бы ни за что не решилась. Ты свободен завтра?
- Завтра я уезжаю.
- Куда?
- В Минск.
- В какой Минск? Ты сказал, что у тебя кончился загранпаспорт.
- Я получил новый.
- За неделю?
- У меня связи в паспортном столе! Я там не последний человек!
- Брось. Ты просто не хочешь с ним знакомиться. Я так и знала. Оттого и сбежал после спектакля. Как тебя кстати постановка?
- Посредственно. Станиславский говорил не об этом.
- Ты ничего не понимаешь, - расстроилась я, - это все из-за твоей профессии. Ты поскучнел.
- Ты утверждаешь, что я не хочу с ним встречаться? Да пожалуйста! Хоть завтра. В семь.
- Ты же едешь в Минск.
- Минск подождет!
Мы сидели с Петей в саду Эрмитаж в закрытой ажурной беседке. Парочка фотографов с объемными фотоаппаратами наперевес косо поглядывали в нашу сторону, стараясь этим взглядом выпихнуть нас с красивой локации, но мы, как и все влюбленные, были глухи и слепы к желаниям других. Поэтому мы сидели, прислонившись головами и слушали инди-рок, играющий в одних наушниках на двоих.
Через несколько минут я увидела Васю. Он шел небритый и сутулый, в какой-то странной серой рубашке и являл собой противоположность тому образу, какой я успела в нем признать и полюбить.
Они обменялись рукопожатиями и стали разговаривать о футболе, как будто меня тут не было вовсе. Потом мы перебрались в кафе по соседству и почему-то стали пить горячий глинтвейн, хотя на улице стояла необычная для весны жара. Петя сидел, раскинув руки на спинки соседних стульев, а Вася все время о чем-то думал и то и дело косился в телефон.
- На самом деле, это удивительно смешная история, - воскликнула я, чтобы как-то нарушить это странное молчание, - я не рассказывала никому из вас. Мы не сидели бы сейчас здесь, если бы не твое тогда незапланированное падение. Это просто какая-то воля случая, что Катя заболела и никто не занял ее место!
- Прости, ты о чем? – переспросил Петя, заказывая себе десерт.
- О нашей первой встрече. Ты тогда не заметил меня, куда тебе – ты был занят тем, чтобы выйти из сложившейся ситуации, но для меня все началось именно тогда – в тот вторник!
- О чем ты говоришь? Какой вторник?
- Я же говорила, что решилась заговорить с тобой только со второго раза. Так вот первый раз случился именно во вторник – когда ты упал прямо к моим почти ногам, - улыбнулась я.
- Но я никуда не падал. Тем более я не играю по вторникам. По вторникам я хожу на курсы вокала. К Романовой.
Я замолчала. Петя удивленно смотрел на меня. А Вася делал такое лицо, как будто хотел что-то сказать, но не знал как.
- Тогда кто же тогда упал на меня?
- Как кто? Вася! Только он может упасть на сцене! – бросил Петя, как-то резко замолчав.
- Какой Вася?
- Я лучше пойду, - Василий поднялся и стал искать в кармане бумажник.
И вот тогда я заподозрила, что что-то не так.
- Ты хочешь сказать…
- Ничего он не хочет сказать, - резко перебил меня Вася, - не хочет признавать за собой оплошность, вот и валит на других.
- Почему я должен признавать то, чего я не делал? Не знаю, что там между вами происходит и почему Маша до сих пор не знает, но это только ты способен забыть текст, запутаться в костюме. Упасть на кого-то в зрительном зале вполне в твоем духе, я не удивлен. Поэтому ты и плетешься вот уже третий сезон во втором составе. Сколько раз я предлагал тебе…
- Я же просил тебя не говорить об этом…
- Стойте, - перебила я, - вы хотите сказать, что оба играете в театре?
- Ну конечно, - ответил Петя.
Вася молчал. Мне кажется, ему хотелось провалится на месте, но и это тогда бы ему не помогло. Кафе располагалось на втором этаже, так что даже если бы он и провалился куда-то, то только на первый этаж, где я бы все равно смогла бы его найти.
- И все это время ты знал, кого именно я ищу, и обманывал меня? – спросила я не своим голосом.
- Да, - ответил он чуть слышно, - мне жаль.
- Нелепая ситуация, - начал Петя, - кому рассказать, не поверят. Может, пойдем?
- Ты считаешь, что мы сможем продолжить, как ни в чем ни бывало? Ты действительно так думаешь?
- Но ведь ничего не произошло.
- Вот именно. Это только я думала, что произошло, а на самом деле – ничего. Совершенно. Я думала, что влюбилась и влюбилась взаимно, с первого взгляда, с одного импульса! Это все имело колоссальный смысл. А оказалось, что ты просто ушел с первой попавшейся девушкой!
- Ты мне понравилась. В тебе была решимость.
- Вся моя решимость заключалась в том, что я была уверена, что в воздухе уже что-то происходит. Я бы в жизни не подошла к тебе просто так. Должно быть, я выгляжу полной дурой! Я думала, ты мой прекрасный принц, а ты оказался не тем, не настоящим принцем для меня. А настоящий, - я разочарованно посмотрела в сторону Васи, - оказался не лучше! Обманщиком!
- Но…
- Я не хочу с вами разговаривать. С вами обоими, - гордо сказала я и быстро пошла в сторону выхода.
Если честно я хотела, чтобы один из них, а лучше двое, обгоняя друг друга, ударяясь локтями, бросились за мной и просили вернуться. Просто умоляли это сделать. Но в жизни так отчего-то не происходит. Я спокойно дошла до метро и села в красный юбилейный вагон.
Еще несколько часов назад у меня был свой собственный принц, тот, кого я искала, сначала всю жизнь, а потом еще две недели. Потом у меня оказалось целых два принца, но один из них был обманщиком, прочем обманщиком был и второй, правда, не по своей воле – он ничего не знал и стал жертвой обстоятельств. Но я вовсе не собиралась его оправдывать. Когда у тебя есть два принца, а потом как-то сразу ни одного – как-то не до чужих оправданий.
Дома я легла в кровать в одежде и включила на повтор свою любимую песню. Она играла без перерыва 5 часов и страшно подумать, сколько раз.
- И что? Неужели никто из них тебе не позвонил? – допытывалась Катя, когда я приехала к ней зализывать свои душевные раны.
- Почему не позвонил? Звонили. Оба. Один 3 раза, второй 17. Я сосчитала.
- Мне кажется, ты была чересчур строга с ними обоими.
- Неужели так сложно было признаться во всем сразу?
- Допустим, я понимаю, почему ты злишься на Василия, он действительно наломал двор – не поспоришь. А Петя-то что сделал?
- На самом деле я тоже задаю себе такой же вопрос. Он увидел меня, я ему понравилась – все по классическим законам жанра. И мне было с ним хорошо. Но я не знаю, было ли мне хорошо с ним или с тем, кого я себе придумала. Ведь тогда в театре – с Васей – было совершенно четкое, прямо физическое ощущение любви, и на нем строилось все остальное. Я знаю, это звучит глупо и высокопарно, но я так устала от какой-то проходящей любви ко всяким проходимцам, будто я трачу ее запасы просто так. Как будто есть тот, кто больше всех этого достоин, а я разбрасываюсь чувствами у него на глазах. Я не хочу так больше.
- Но почему тогда Вася так помогал тебе?
- Не знаю. Для меня это до сих пор остается загадкой. Наверное хотел посмеяться над влюбленной фанаткой.
- Или думал, что ты познакомишься с Петей и почувствуешь, что это не он. Ты же больше всех твердила о чувствах, о душевном узнавании. А сама купилась на оболочку. Может, он думал, что ты поймешь, что все это время он был с тобой рядом.
- Не знаю. Дай мне мороженое.
Катя вышла на кухню и вернулась с большой круглой банкой фисташкового цвета и на каблуках.
- Ты все-таки их купила! Но когда?!
- Знаешь, - задумчиво начала она, - я все-таки сдала свой чертов диван. Оказалось, что Васин брат действительно юрист, и он помог мне оформить все бумаги. И дня не прошло, как они пришли и сами вытащили его из квартиры. Даже извинились за причинённые неудобства. И я думаю, тебе все-таки стоит поговорить с ним. Или хотя бы сходить на спектакль. Еще раз.
- Сегодня последний день. Все билеты распроданы. Я узнавала.
- Ты зря недооцениваешь свою подругу. У меня всегда есть в запасе лишний билет.
Собираться совсем не было времени. Катя даже одолжила мне свои новые туфли, которые оказались чрезвычайно неудобными, и я думала про себя, что это ее своеобразная месть за мои необдуманные поступки. Хотя во всей этой ситуации она выиграла, пожалуй, больше всех.
Я уже третий раз шла через парк к главным дверям театра, но сегодня я совсем не знала, зачем я туда иду. Что я хотела найти там – на пятнадцатом месте третьего ряда партера? Я прошла сквозь металлоискатель и, мне показалось, что охранник на входе начал меня узнавать и оттого даже не проверил мою сумку.
Я так спешила, что пришла слишком рано и крутилась в фойе, не зная, куда деть саму себя. Ко мне подошла милого вида старушка с длинном платье и сказала:
- Вся моя молодость прошла здесь. Тогда вместо театра тут был клуб, и мы все выходные танцевали тут твист. Ноги болели от каблуков. Столько глупостей делала. Но знаете, ни об одной не жалею, вот честно. Жалею только о тех, что не сделала. Тогда в юности была влюблена в одного мужчину, он играл на аккордеоне в местном оркестре. Бабник был еще тот. Но к моему удивлению любил меня не на шутку. А мне казалось, что правильнее и нравственнее ему отказать и выйти замуж за порядочного инженера-строителя, который за мной год ухаживал. Так и решила. Думала, что потом буду вспоминать этот правильный поступок и гордиться собой. А потом подумала, что мне эта гордость? Счастье важнее всего остального. И вышла замуж.
- За аккордеониста? – переспросила я.
- Да. У нас трое детей и 7 внуков. И я иногда вот думаю, что было бы, если бы я тогда решила подумать головой.
Мы вместе с ней прошли в зал и разошлись в разные стороны от прохода, я влево, она вправо. Я успела еще раз улыбнуться ей, перед тем, как погас свет.
И вот я уже в третий раз смотрела на выступающих передо мной артистов, которые казались мне близко знакомыми людьми. Хотелось встать с кресла и прокричать: «Аня, ну как дела у твоей мамы?» или «Андрей, ты уже стал отцом?». Но вполне могло оказаться, что на сцене нет ни одной Ани и ни одного Андрея, к тому же мне не хотелось становится злостным нарушителем правопорядка.
Яркие картинки сменялись одна за одной, и у меня уже начинала кружиться от этого голова, но вдруг на сцену вышел Вася и все замедлилось, как в старом кино. На сцену вышел именно Вася, Вася, а не какой-то безымянный принц, которого я знать не знала. Это был Вася, который пил кофе с тремя ложками сахара, который не любил дорогие отели, боялся паков и змей и при каждом удобном случае обвинял меня в банальности.
И оттого, что теперь я знала по имени, мне стало так светло, как если бы в зале одновременно зажглись все имеющиеся софиты.
Он не видел меня, даже не подозревал, что я нахожусь в зале. Просто играл, существовал на сцене бессмысленно, равнодушно. Мне кажется, он тогда даже не сильно стремился к своей сюжетной принцессе, и когда ему сказали, что нужно жениться на ком-то там без любви, он чуть было не ответил – «да, пожалуйста, где расписаться?!»
И мне захотелось посмотреть ему в глаза, извиниться за то, что не узнала его сразу. Ведь действительно, я больше всех говорила о родстве душ, а не узнала его на расстоянии вытянутой руки. Моя погоня за принцем стала так самодостаточна, что главным стал процесс, а не результат.
Прозвучал последний аккорд, артисты вышли на поклон. Я знала спектакль наизусть, могла с точностью рассказать, какой персонаж выйдет из какой кулисы. Так как это был последний спектакль, на сцену вышел и режиссер, и даже хореограф. Они сияли в свете огней и улыбок.
А потом зал стал медленно пустеть, последние зрители выбирались с крайних мест бельэтажа, и только я осталась стоять посреди прохода, уныло глядя на сцену.
Сцена была пуста. Даже вечно работающий проектор перестал выпускать ярких солнечных зайчиков.
- Девушка, - послышался голос администратора.
- Да, простите, уже иду.
- Ничего. Она ко мне, - послышался голос из-за кулис.
Вася вышел из-за занавеса и встал прямо передо мной. Он руками, как смог, стер свой белый грим и был похож на измазавшегося в муке ребенка. Я смотрела на него во все глаза.
- Мне хотелось, чтобы ты пришла.
- Это было спонтанное решение. Необдуманное.
- И все-таки ты здесь.
Мы помолчали.
- Ты простишь меня? Я вел себя, как последний идиот, но у меня было оправдание. Я уже был влюблен. Влюбленные теряют голову и не контролируют свои поступки. Тем более влюбленные принцы.
- Да какой ты принц?! А даже если и принц, то фальшивый - второй состав!
- И что с того что второй состав?! Что - если второй состав, то нет никаких шансов быть счастливым? Какая разница второй состав или первый? Принц может быть фальшивым для тебя – независимо от состава. Потому что настоящий он или нет, определяешь ты для самой себя.
- Ты обманул меня!
- Ты была так увлечена своими поисками, что мне было неловко лезть со своей правдой. К тому же, ты так хотела сказки, что если бы я сказал тебе сразу, тебя не устроила бы такая быстрая и предсказуемая развязка.
- Сказки. А разве сейчас это сказка? Первое, что я сказала тебе было то, что я влюбилась. В тебя. Сказки так не начинаются. Все не так.
- И что же теперь?
- Не знаю. Пожалуй, мне лучше уйти, - сказала я и медленно пошла к выходу.
- Маша, постой. Маша! – крикнул он и вдруг послышался глухой удар и звон медных тарелок.
Я обернулась и увидев, что на сцене никого нет, побежала вперед и заглянула в оркестровую яму. Там внизу, среди опрокинутых пюпитров и смятых нотных листов лежал Вася, который озабоченно потирал ушибленный лоб.
- С тобой все в порядке? – спросила я, пробираясь к нему через строй музыкальных инструментов.
- Бывало и лучше. Петя был прав. Мне не светит первый состав.
Я подняла глаза. Вася стоял, опираясь на старенькое пианино, пальцами отбивая знакомый ритм. И вдруг мне показалось, что все эти недели с моими бестолковыми поисками, одними и теми же спектаклями, ссорами и погонями на мотоциклах – все это было только для того, чтобы сейчас я стояла рядом с ним в оркестровой яме и влюбленно смотрела на него.
- Мне не важно, в каком составе ты играешь, - сказала я совсем тихо, - мне важно, чтобы ты был в первом составе моей жизни.
- А как там смотрят на координацию движений? – улыбнулся он, - а то я могу и не пройти конкурс.
- Не волнуйся. У меня есть связи. В своей жизни я не последний человек.
…Каждая девочка ищет своего принца. Я своего нашла. И пусть он принц только по вторникам и пятницам, да и то во втором составе странной пьесы, но ведь принц же. И мы жили долго и счастливо. Как и во всех добропорядочных сказках.
Конец.