Даже закрыв глаза, вы не сможете увидеть абсолютной темноты.
Люди любят часто повторять, что «время лечит». Но так ли это? Сколько ещё мне предстоит вспоминать и проигрывать события, происходящие, без малого, десять лет назад?! В памяти вечно всплывает его имя, даже когда я просто еду на работу или же готовлю ужин. Простое напоминание о том, что он мог бы быть где-то рядом, а, может, и вовсе совсем близко, стоя со мной в этот самый момент. Почему всё так повернулось? Может, я сделал что-то не так? Сказал не то, или же сделал… я совсем не понимаю и окончательно запутался ещё тогда, когда он просто уехал, не сказав ни слова. Я искал его, звонил, но меня будто стёрли из памяти или же безумно захотели это сделать. Год я пытался наладить связь, присылая по миллиону сообщений, как по социальным сетям, так и по мобильному телефону. Спрашивал его друзей, родственников, куда же он всё-таки уехал и почему не сказал ничего об этом мне? Последняя наша встреча была очень странной. Он вёл себя отчуждённо, будто уже давно всё решил за нас двоих, но делиться со мной своими мыслями вовсе не думал. Я чувствовал это, но что мог сделать? Спросить? Попытаться любыми путями выяснить, в чём же дело? Если бы он только дал хоть маленький намёк, что-то, за что я бы мог зацепиться и вытянуть его на этот разговор. Но он не предлагал даже расстаться. Мы, как всегда, говорили о том, что ожидаем писем из университетов своей мечты, чтобы дальше следовать по любимым профессиям. Хотя сейчас я и выполнил всё то, о чём желал, но глубоко внутри меня осталось это мучительное чувство незавершённости, пустоты и недостатка чего-то необходимо важного мне. И самое плохое в этом то, что я прекрасно понимаю, чего мне не хватает.
Если бы я только мог увидеть его. Нет, я бы не пытался вернуть его всеми силами, что мне даны, я бы просто задал один единственный вопрос, который решил бы всё: «Счастлив ли ты сейчас?» если он, ни на секунду не задумавшись, скажет мне «да», то и моя пустота внутри наполнится спокойствием и радостью за него. Я не стану спрашивать, почему он так поступил десять лет назад. Значит, на то были свои причины. Но если он задумается… я об этом никогда не думал. Если человек ушёл и никогда больше не появлялся, как бы я ни взывал к нему, то, значит, я действительно был абсолютно не нужен и лишь мешался. То, что тогда меня выкинули как истлевшую свечу, конечно, оставило сильнейший отпечаток во мне и часто даёт о себе знать. Первое время у меня были сильные неврозы, сопровождающиеся расчёсыванием всего тела, а после - длительной апатией. Сейчас об этом напоминает лишь изредка наступающая бессонница и, словно по часам, начинающаяся раз в месяц мигрень. Можно сказать, я легко отделался, вышел практически здоровым и безо всяких серьёзных последствий.
А ещё, когда я лежу, изо всех сил стараясь уснуть, чтобы навязчивые мысли исчезали прочь, но от это они становятся лишь громче и отчётливее, то думаю о том, что было бы, если бы не было всех этих лет тотального одиночества, а также тех первых трёх лет из десяти, полнейшего отречения от себя, доходящих вплоть до жуткой ненависти ко всему, что связано со мной. Если бы всё было иначе? Возможно, тогда бы я не стал тем, кем являюсь сейчас: достаточно известным брендовым дизайнером. На самом деле, умереть от самоистязания, мне не дала лишь любимая работа. Потому что, когда ты в чём-то абсолютно убеждён, ни самые лучшие в мире друзья, ни самые понимающие родственники не в силах тебе помочь. Это, несомненно, помогает, но даёт лишь временный эффект до того момента, когда ты снова остаёшься со своими мыслями один на один. И всё возвращается к начальной точке, откуда тебя безнадёжно пытаются вытащить.
Работа заставила не думать ни о себе, ни о том, что является источником моих душевных мучений. И, благодаря всему этому, я теперь имею достаточно стабильный заработок и, как мне кажется, заслуженную популярность. Ради этого я работал, практически ни на что не отвлекаясь, семь лет. Возможно, многим покажется, что этого мало, но всё это настолько относительно, что обсуждать это ни с кем не хочется. Три года назад, мои работы заметили, чему я несказанно рад. Теперь я часто бываю на различных банкетах моих заказчиков, даю два раза в год показы своих коллекций и начинаю заниматься благотворительностью.
Понемногу жизнь начинает налаживаться и, возможно, когда-нибудь я снова смогу радоваться жизни, как много лет назад, когда в моей жизни появился он. После него у меня никого не было, да и, думаю, никогда не будет. Мне неприятна даже мысль о том, чтобы заменить человека, которого я впустил в свою жизнь и открыл весь свой мир. Я не настолько силён, чтобы попытаться сделать это ещё раз. К тому же, я всегда неосознанно сравниваю каждого с ним. И главный недостаток всех остальных в том, что они никогда не будут им.
Пару дней назад, я получил очередное приглашение на званый ужин, что состоится сегодня вечером. Для того, чтобы подогревать интерес к своей персоне и не быть никем забытым, приходится выходить в свет, как минимум раз в неделю. К тому же, это здорово отвлекает от всех навязчивых мыслей.
Наведя соответственный мероприятию марафет, я вышел из дома. Приходить раньше положенного до сих пор считается дурным тоном, но оставаться дома одному более не было сил.
Когда я приехал в место назначения, которым оказался огромный отель, я, не торопясь, огляделся и осмотрел обширные окрестности: пару фонтанов, теннисный корт и бассейн с недалеко стоящей от него, барной стойкой.
Когда с осмотром было покончено, я зашёл внутрь. На пороге меня тут же встретил портье и провёл туда, где будет проводиться ужин. Гостей было много, но никто ещё не собирался рассаживаться по своим местам, поэтому и я, пользуясь случаем, решил пока что пройтись по отелю. Как бы меня не отвлекали такие мероприятия, мне не совсем комфортно находиться в кругу незнакомых мне людей. Я подошёл к стенду с брошюрами и взял одну из них. Но прочитать её так и не успел. Боковым зрением я заметил, как открываются двери лифта, и кто-то выходит из него. Я поднял голову… и оцепенел. Противный комок страха застыл где-то в районе гортани, а ладони мгновенно вспотели и стали ледяными. Не осознавая, что делаю, я кинулся навстречу двум фигурам, которые тоже застыли от того, что заметили меня.
- Здравствуйте, мистер и миссис Радклиф, - срывающимся голосом, громко поприветствовал их я, не в силах скрыть сильное волнение.
- Эштон? – миссис Радклиф, казалось, тоже была взволнованна не меньше меня, - ты уже виделся с Джиллом?
Я замер, будто моё тело сковали тяжёлыми цепями. Он здесь. Он сейчас находится в этом отеле вместе со мной. Впервые за десять лет я могу увидеть его.
Двери лифта повторно открылись, и я увидел Джилла. Когда продумываешь каждый свой вздох и жест, на протяжении долгого времени, лелея о встрече, то, скорее всего, результат её будет диаметрально противоположным. Вместо того, чтобы улыбнуться и беззаботно завести беседу, я стоял, не в силах сдвинуться с места или хотя бы вдохнуть полной грудью. Мне казалось, что всё это происходит во сне. Вероятнее всего, в очередном дурном сне, когда ты хочешь бежать, но не можешь, хочешь говорить, но язык будто налился свинцом. Очнуться от такого небытия мне помогла девушка, что держала за руку Радклифа. Он неожиданности встречи, я сначала не заметил её. Но теперь она, словно бельмо, мешала снова взглянуть на Джилла. Кто она? Сестёр у него нет, насколько мне известно, значит, возможно, это его девушка. В любом случае, нужно взять себя руки и сделать вид, что я рад такому исходу событий.
Говорить себе можно всё, что угодно, да только тело меня слушаться совсем не хотело и, вместо придуманных наспех слов приветствия, я развернулся на все сто восемьдесят градусов и быстрым шагом ушёл в зал, где, вероятно, уже начался ужин.
Глупо. Очень глупо было так поступать, потому что по такому же глупому стечению обстоятельств, мы сейчас сидим друг с другом бок о бок. Я чувствую, что ему сейчас тоже очень некомфортно находиться рядом со мной. Я могу судить об этом по его нервным движениям и постоянным наполнением своего стакана водой. Видимо, у него тоже в горле сейчас совсем пересохло от нервов. Кто-то из гостей встал, чтобы сказать очередную речь с поздравлениями по поводу открытия этой гостиницы. Душно. Слишком душно в этом помещении, мне кажется, я сейчас в обморок упаду. Я прямо чувствую, как по моей спине и затылку стекают капельки пота, неприятно охлаждая, отчего мне приходится сидеть с идеально выпрямленной спиной, потому что иначе моя рубашка тоже промокнет. Хорошо хоть, что я прихватил пиджак. В случае этой неприятности, я смогу надеть его, хотя и станет в разы жарче.
Судорожно выдыхаю. Но тихо, чтобы Джилл не услышал и не понял, что я волнуюсь не меньше, а, скорее даже, гораздо больше, чем он сам.
В конце концов, сидеть становится просто невыносимо. Прихватив пиджак, я пошёл умыться и привести в порядок мысли. Было ещё одно, что не давало мне покоя с того момента, как Радклиф сел рядом со мной – запах его парфюма. Потому что он остался тем же - я сам его подбирал для него.
Как только я зашёл в мужскую комнату, то тут же подошёл к раковине и стал судорожно мыть руки. Очередной нервный срыв. Неужели, всё начинается по новой?
Я растирал руки со всей силой, так что скоро они стали красными и начали щипать. Я соскребал ногтями с кожи, как мне казалось, невидимую грязь, потому что именно она сейчас жутко мешалась мне и не давала успокоиться.
- Мне кажется, они уже вполне чистые.
Я мгновенно перевёл взгляд на дверь. Там стоял Джилл и с беспокойством смотрел на то, что я делаю.
- Думаю, ты прав, - как можно спокойнее ответил я и, взял одно из полотенец, стал вытирать руки.
- Кажется, мы с тобой даже не поздоровались, - тихо проговорил Радклиф, все ещё смотря на мои руки.
- Давно не виделись, - я даже натянул широкую улыбку и бросил полотенце в рядом стоящую корзину.
- Как твои дела?
Это было последней каплей. Сжав кулаки, я повысил голос:
- Ты надо мной издеваешься? Ты пропал на десять лет, не сказав мне ни слова, а теперь спрашиваешь, как мои грёбаные дела?!
- Я не видел другого выхода… - начал было Джилл, но из меня словно вылетела пробка, которой я заткнул все эти года своей накопившейся обиды.
- Ты был смертельно болен, но теперь чудом вылечился? Или что? Не стесняйся, я приму любую чушь, только сделай её как можно более жалостной!
- Пожалуйста, перестань кричать, - он обеспокоенно глянул на дверь и сделал примирительный жест руками – сложил ладони вместе перед собой.
Я замолчал и отвернулся. Подумать только, веду себя, словно вернулся в года моего семнадцатилетия. Наверное, мы все такими становимся, когда дело касается наших личных чувств.
- Я хочу поговорить с тобой. Но не здесь, - почти перешёл на шёпот Радклиф, но каждое его слово эхом отдавалось в моих мыслях в разы громче, - Давай встретимся после ужина в моём номере?
- Нам не о чем разговаривать, Джилл, - даже спиной я чувствовал, как он напрягся, когда я произнёс его имя, - И, я думаю, твоя девушка не особо обрадуется ночным гостям.
- Я попрошу её прогуляться на время, пока мы будем разговаривать. И… она моя невеста.
Последнее слово, сказанное Радклифом, заставила мои ноги подкоситься, но, кроме стиснутой до побелевших костяшек руки, что сжимала край тумбы, я, надеюсь, никак не показал всего своего шока. Я подозревал об этом с самого начала, но верить без доказательств в такое не хотелось.
- Зачем ты вернулся? Ты ведь уезжал, - мне нужно было отвлечься от этой неприятной для меня темы. Но, кажется, всё, что связано с Джиллом будет для меня болезненно, особенно, включая его самого.
- Родители попросили приехать на открытие этой гостиницы. Её владелец – старый друг нашей семьи. Я даже не думал, что ты тоже будешь здесь.
Мне показалось, что он оправдывается передо мной. Возможно, это даже является правдой, потому что то, что сделал он – жестоко, но то, что он бы преднамеренно решил вернуться навестить меня – бесчеловечно.
- В любом случае, - продолжил он, - раз дело приняло такой оборот, я буду ждать тебя. Спроси на стойке регистрации моё имя, и тебя отведут в мой номер.
Я услышал, как открылась и скрипнула дверь, а после с глухим стуком захлопнулась. Я снова остался здесь один, размышляя о том, что сейчас произошло.
Ужин затянулся до полуночи, поэтому остаться в отеле на ночь не представлялось проблемой – так пожелали многие гости, потому что были слишком уставшие для ночной поездки.
Я долго размышлял о том, навестить ли мне Джилла сегодня или же постараться забыть сегодняшнюю встречу, словно её и вовсе не было в моей жизни. Но последнее казалось настолько абсурдным и невероятным, что я всё-таки снял номер в отеле и заодно поинтересовался номером его комнаты.
Я не думал торопиться, но делать мне было здесь решительно нечего, так что я пошёл к Радклифу, даже не заходя в предоставленный мне номер.
Когда я поднялся на нужный мне этаж, я столкнулся с его невестой. Мгновенно опустив глаза в пол от растерянности и неожиданности встречи, я постарался как можно более незаметно пройти мимо неё. Мне казалось, что она тоже будет очень смущена и напугана, но, внезапно, она обратилась ко мне, как только мы подошли друг к другу ближе:
- Ты ведь Эштон, правильно?
Я был готов провалиться сквозь землю. Меньше всего мне сейчас хотелось выяснять отношения, на которые я уже давно не претендую. Остаётся надеяться, что если Джилл и говорил что-либо обо мне, то только как о давнем друге, не более.
Я кивнул ей в ответ и уже хотел пройти дальше, как она снова остановила меня:
- Прости, но я всё знаю о вас, - с этими словами, она посмотрела на меня, словно на последнюю и практически ускользающую надежду, - прошу, будь с ним помягче. И не уходи от него, не выслушав всего. Дай мне это обещание.
Я замер, теперь уже с интересом смотря ей в глаза, где, кроме мольбы о такой странной для меня услуге, я не разглядел ничего более.
- Что ты знаешь? – против воли, с моих губ соскользнул давно интригующий меня вопрос.
- Просто выслушай его, - так и не ответив, повторила девушка и быстро зашагала в сторону лифта.
Я мог бы догнать её, продолжить расспрашивать о том, что меня интересует, но я не видел в этом никакого смысла, так что просто продолжил идти к номеру Джилла, пребывая теперь в достаточно смешанных чувствах.
Дверь мне открыли мгновенно, как только я постучал – будто бы Радклиф стоял за дверью и вслушивался в каждый шорох за ней.
- Ты всё-таки пришёл, - облегчённо выдохнул он и пригласил меня войти.
Я сел на одно из кресел за кофейным столиком, пока Джилл ушёл за чаем, который только что заварился. Номер был достаточно большим, как и положено вип-номерам. Под тусклым светом ламп, я разглядывал уютную гостиную и нервно постукивал пальцами по подлокотнику. Радклиф вернулся быстро и поставил чайник, две чашки и сахарницу. Медленно разлил по ним чай, а я, задумавшись, тут же положил в его чашку пять кусочков сахара. Джилл внезапно замер, а я тут же одернул свою руку, отчего последний кусочек пролетел мимо чашки. Ничего себе, на чисто рефлекторном уровне совершаю давно мне знакомые действия. Неудобно вышло.
- Прости, - я облокотился о спинку кресла, чтобы больше уже точно ничего не трогать и не делать.
- Нет, всё правильно, - кивнул мне Радклиф, поднял со стола сахарный кубик и бросил его в свой чай.
Он сел напротив меня и стал неторопливо помешивать ложкой в чашке. Глаз он не поднимал, будто собираясь с мыслями и продумывая каждое своё слово.
Я решил терпеливо ждать, пока он придёт в себя и сможет донести до меня суть нашего с ним разговора. Хотя я и не обещал его невесте выслушать Джилла до конца, но мне бы самому хотелось это сделать. Думаю, торопиться некуда. Я ждал десять лет, так что подождать лишние пару минут для меня не проблема.
Радклиф молчал, казалось, очень долго, но когда я посмотрел на экран своего телефона, то заметил, что прошло около пяти минут с того момента, как он сел в кресло. Я смотрел на Джилла, а он смотрел в пустоту. Будто сквозь время, проигрывая в памяти каждый момент за прошедшие года.
Наконец, он начал говорить:
- Почему ты стал дизайнером?
Я выпрямился в кресле, от неожиданности вопроса. Моё волнение перешло в раздражительность.
- Мы, кажется, пришли не о моей жизни разговаривать, - заметил я, но всё же ответил, - Я провалил первый же семестр, вылетел из университета, не успев там толком освоиться. Да и какой из меня психолог, после…
На этом моменте я запнулся, не желая говорить Джиллу о том, что из-за нашего с ним расставания моё психическое здоровье сильно пошатнулось и первые несколько месяцев я не мог даже из дома выходить без приступов истерики.
Радклиф выжидательно молчал, смотря мне прямо в глаза. Чтобы молчание не затянулось, я решил действовать методом клина:
- А ты почему не в Голливуде выполняешь невероятные трюки за актёров? Ты же мне все уши тогда прожужжал о том, как мечтаешь стать каскадёром.
На это Джилл лишь горько усмехнулся, не сводя с меня взгляда. Его ярко-синие глаза потускнели за время, что я его не видел, стали очень печальные. Да и, в целом, он выглядел болезненно: чётко очерченные скулы сделали его на пару лет старше и угрюмее, кожа приобрела желтоватый оттенок, а одежда… тут я нервно сглотнул. И как я только раньше этого не заметил?! Почему за всё время ни разу не посмотрел на него?! Только в глаза, не ниже? Он ведь носит мою одежду. Свой бренд я узнаю из всех, как и любой мастер своего детища. Что здесь, чёрт возьми, происходит?
Разглядывание костюма прервал натяжный смех Радклифа:
- Эш, а ты так и не понял? Даже сейчас, будучи практически тридцатилетним мужиком? Какое каскадёрство с моими переломанными ногами? Каскадёрам нужна сильнейшая физическая подготовка, а мои ноги этого попросту не выдержат. Меня на смех подняли, когда я пришёл к ним на собеседование. Точнее, они вовсе не смеялись, а смотрели на меня с такой невероятной жалостью, что я почувствовал себя последним дураком. Как я мог даже подумать приходить к ним и надеяться на что-либо?! Просто очередная чушь глупого ребёнка, видящего всё через розовые очки! А что касается того, как мы расстались…
Я сделал глубокий вдох. Вот и начинается то, чего я так долго ждал. Похоже, сейчас, при таком состоянии, он расскажет мне всю правду.
А Джилл продолжал быстро говорить, сбиваясь и захлёбываясь, как обычно бывает, когда он находится в чересчур возбуждённом состоянии:
- Я не мог сказать тебе даже в нашу последнюю встречу, что я давно подал заявку в бизнес университет, куда меня уже тогда приняли. Я помню, что ты тогда ещё ждал письма от колледжа своей мечты, и я просто не мог сказал тебе, что уезжаю в Вашингтон учиться по абсолютно иной специальности. Что я мог сказать? Нам нужно расстаться из-за того, что моим родителям нужен преемник их бизнеса?! Что я врал тебе всё это время, чтобы только ты не нервничал перед поступлением и сдал хорошо свои экзамены? То, что моим родителям до сих пор не известно о том, что мы были гораздо больше, чем друзья? В реальном мире это до сих пор не особо приветствуется, если ты не знал. Я не могу подвергать риску счастье моих близких ради своего эгоизма.
- А обо мне ты подумал? Какого чёрта ты говоришь о какой-то непонятной заботе обо мне, когда ты попросту вытер об меня ноги и выкинул, будто я бездушный кусок мяса?! – тут уже я не выдержал и перебил его, - Джилл, откуда ты знаешь, как отнесутся к твоей ориентации родители, когда ты даже не давал им на это намёка?
- Потому что не у всех такие принимающие родители, как у тебя, Эш! – Радклиф начал повышать тон, превращаясь в того самого впечатлительного мальчика, каким я встретил его впервые, - Я не хочу даже думать о том, что это может случиться! Они не вынесут такого, а я мечтаю только об одном – оправдать все их надежды насчёт меня! Я даже согласился на выгодную сделку с Дианой, только чтобы их бизнес процветал и после их ухода на пенсию.
- Ты что, обручился с ней по расчёту? – постепенно, до меня начало многое доходить.
- Ты не понимаешь! Это выгодная сделка для нас обоих – на этом моменте он закашлялся и залпом выпил свой остывший чай, - Она мечтает о высокопоставленной должности, а я о благополучии в моей семье. Диана – великолепный специалист по менеджменту, в отличии от меня. Если бы не она, родители бы давно уже поняли, что я совершенно ничего в этом не смыслю.
- Ты… - я приложил руку ко рту, не понимая, смеяться мне сейчас или плакать от нелепости всей этой ситуации, - какой же ты глупый, Джилл. Ты провернул всё это только ради благополучия своей семьи, а в итоге сломал три остальные судьбы.
- Три? – непонимающе уставился на меня Радклиф, на глазах становясь маленьким и испуганным ребёнком.
- Свою, мою и Дианы, - кивнул в ответ ему я, делая глоток из своей чашки. Поморщившись, я поставил её на место. Терпеть не могу холодный чай, - Ты хоть знаешь, насколько я переживал, когда ты исчез? Я не мог дозвониться ни до тебя, ни до твоих родителей. Твои друзья лишь пожимали плечами, а дом вы продали. Ты сменил номер телефона, удалил свои социальные сети… неужели, только ради того, чтобы никого не огорчать? Ты действительно до сих пор считаешь, что мне, находясь до этого момента в абсолютном неведении, было переносить всё это гораздо легче?
Теперь я был абсолютно спокоен, так как вся мозаика непонятных мне событий прошлого была выложена и склеена. И как я только мог не подумать о таком исходе событий?! Это же старый добрый Джилл, который очень много всего делает, но редко думает перед этим. Хочет сделать всех счастливыми, да только не понимает, какими способами лучше.
Я абсолютно пришёл в себя, в отличии от Радклифа, которого била крупная дрожь. Было видно, что за эти десять лет ему тоже пришлось очень несладко. Вероятно, все свои эмоции он сдерживал в себе до этого момента, потому что сейчас его глаза лихорадочно блестели, и он был готов заплакать в любой момент.
- Ты ведь до сих пор не забыл обо мне, - я закусил губу, в очередной раз пробегаясь взглядом по Джиллу. Парфюм, одежда – я не могу в этом ошибиться.
- Не могу, - тихо проговорил он, сжимая губы в нитку, - но какое теперь до этого дело?
Я горько усмехнулся, вставая. Разговаривать более не было смысла. Я услышал всё, что хотел. Радклиф, словно на пружине, резко подскочил следом за мной. Подойдя ко мне ближе, он протянул руку и посмотрел на меня, как бы спрашивая разрешения дотронуться. Я покачал головой в знак того, что этого делать не стоит.
- Поговори со своими родителями, - посоветовал я ему, но Джилл в ужасе отпрянул от меня.
- Я лучше умру, Эш. Я не могу этого сделать, – в страхе прошептал он, судорожно обнимая себя за плечи и съеживаясь.
Он ведь совсем не вырос, ни капельки. Только выглядеть стал старше, а так – никаких изменений.
У меня жутко разболелась голова. Но отдыхать было ещё рано.
- Скажи номер, в котором остановились твои родители, - потребовал я, смотря на Радклифа, который сейчас, казалось, умрёт от всех своих переживаний. Его кожа из желтоватого оттенка перешла в зеленовато-серый, а губы побелели.
- Нет! – прикрикнул он, тут же зажимая ладонями рот и инстинктивно смотря вправо, куда-то через стену, - не смей этого делать!
Слова были уже лишни, я просто развернулся и пошёл в сторону выхода. Кажется, я знаю, где сейчас отдыхают мистер и миссис Радклиф.
- Бенерис! Если ты это сделаешь…
- То, что? Общаться со мной перестанешь? - не выдержав, язвительно произнёс я.
Ответом мне была гнетущая тишина. Я снова повернулся к Джиллу и добавил:
- Если хочешь, можешь пойти со мной. Всё равно, насильно ты меня здесь не удержись. Я имею право разговаривать с теми, с кем считаю нужным. Так как? Идём?
Радклиф лишь отвернулся от меня и рухнул в кресло. Он закрыл глаза и перестал двигаться. Я понял, что сейчас мне, в любом случае, лучше ретироваться. Скоро Джилл начнёт реветь. Это я знал точно, как знаю и то, что, когда он плачет, то его лучше совсем не беспокоить и не трогать, пока он сам не успокоится.
Я тихо вышел из его номера и направился к соседнему. Надеюсь, они ещё не спят.
Я осторожно постучал, ожидая услышать за дверью нечто вроде звуков недовольного пробуждения и шарканья босых ног по паркету. Но ничего этого не было. Дверь мне открыла мама Джилла, что до сих пор была одета в строгий костюм тёмно-синего цвета. Она удивлённо посмотрела на меня:
- Эштон? Что-то случилось?
Я сглотнул, застывший в горле комок страха перед Его родителями, но мгновенно подавил это чувство в себе. Если этого не сделаю я, то Джилл и подавно не сможет. Он надеется на меня, потому что, если бы был против, ни за что бы не отпустил к ним.
- Доброй ночи, миссис Радклиф. Я могу с вами сейчас поговорить?
- Да, но… что-то случилось? – заволновалась она, - Это как-то связано с Джиллом?
- Напрямую связано с ним, - кивнул я ей.
Она посторонилась, пропуская меня внутрь номера. Пройдя в гостиную, я поздоровался с мистером Радклифом, что в это время читал книгу, сидя в кресле.
- Он хочет о чём-то поговорить с нами, - оповестила своего мужа миссис Радклиф, проходя вперёд меня и усаживаясь в кресло рядом с мужем.
Номер Джилла отличался от этого лишь тем, что здесь было вдвое больше кресел, поэтому, не дожидаясь приглашения, я сел напротив родителей Джилла.
- В первую очередь, извините меня за столь поздний визит, - начал вступительную речь я, стараясь сейчас не смотреть на них, - А во-вторых…
Я замялся, не зная с чего начать. Что мне им сказать? Не говорить же с ходу, что их сын не желает заниматься далее их бизнесом, а также жениться на его же невесте? Пожалуй, придётся издалека:
- Вы знаете, что мы с Джиллом были хорошими друзьями и, поэтому, пообщавшись сейчас ним, я бы хотел предупредить вас о том, что он сейчас находится в очень тяжёлом преддепрессионном состоянии. Я понимаю, что это не моё дело, но он никогда в этом не признается даже себе. Пожалуйста, поговорите с ним. Возможно, ему станет гораздо легче, даже если вы просто скажете ему о том, как сильно любите его. Я думаю, ему сейчас очень важно это услышать. Конечно, не мне давать вам советы, но, прошу вас, прислушайтесь к моим словам.
- Так ты с ним говорил, - облегчённо выдохнула миссис Радклиф, отчего я насторожился. Почему это её так обрадовало?! – И ваш с ним разговор ничем ему не помог?
- Что вы имеете сейчас в виду? – осторожно спросил я.
- Мы думали, что в этом нам поможешь ты, - внезапно спокойно, но очень тихо проговорила она.
- Простите, что? – я растерялся от такой реакции на мои слова.
Я был готов к непринятию, возмущению или даже злости, но уж точно не к этому. Почему они так спокойно слушают меня? И при чём тут эта фраза? Я должен был им помочь? Но чем?
А мама Джилла, немного помолчав, продолжила всё больше поражать меня:
- Эштон, то, что вы встретились сегодня, не было счастливой случайностью, - она снова запнулась, но, глубоко вздохнув, продолжила дальше, - Пожалуйста, не злись на нас за то, что мы сделали. Я до сих пор считаю, что так будет лучше для всех.
Мистер Радклиф согласно закачал головой на слова своей жены. Я молчал, внимательно смотря на них, пока ещё совсем не понимая, за что я должен на них злиться. Они явно переживали: отец Джилла нервно теребил в руках страницы недочитанной книги, а мама смотрела на меня с сильным волнением, но не отводила взгляда.
И тут она сказала то, чего я точно не ожидал от неё услышать:
- Хотя Джилл и не говорил нам об этом, мы прекрасно понимали, что вы с ним встречаетесь.
В этот момент, я чуть ли не подскочил с кресла и не выбежал из их номера. Моё дыхание перехватило, а спина мгновенно вспотела. Как такое возможно? Они всё знали, но не препятствовали? Или просто надеялись, что это временные шалости? Как бы это не было сложно в данной ситуации, я постарался успокоиться, чтобы дослушать до конца:
- … И поэтому, когда он изъявил нам своё желание поступать в бизнес колледж, то мы подумали, что он просто хочет уехать из Майами. Я не знаю и не хочу знать, что у вас тогда произошло, но мы решили поддержать сына и уехать отсюда. Но потом… хоть он и жил отдельно от нас, с начала учёбы, когда он приезжал, мы всегда замечали сильные изменения в его поведении, внешности и характере. Конечно, старались делать вид, что ничего не замечаем, но с каждым годом мы видели, как постепенно внутренне умирает наш сын…
Она замолчала. Этот разговор явно давался ей с трудом. Как и всем присутствующим здесь. Атмосфера была очень тяжёлая, давящая. И с каждым новым словом миссис Радклиф мне становилось всё хуже.
Мама Джилла перевела дыхание и снова продолжила:
- И эта ситуация с Дианой. Когда он познакомил нас с ней, мы не заметили подвоха. Подумали, что он наконец-то отошёл от разрыва с тобой и теперь всё будет хорошо. Но ничего не изменилось. Джиллу становилось всё хуже и хуже. У него появились панические атаки и немотивированные вспышки гнева. Мы попытались дать ему совет обратиться к психотерапевту, но он только кивал с ответ, извинялся за своё поведение и… всё продолжалось по новой.
Миссис Радклиф, приложила руку к своим губам и впервые за время рассказала отвела от меня взгляд. Ей было очень трудно сохранять спокойствие, поэтому, мистер Радклиф, заметив, что его жена больше не в силах говорить об этом, продолжил за неё:
- Конечно, это его жизнь, Джилл взрослый человек, но он всё равно остаётся нашим сыном. Поэтому, когда он объявил о своей помолвке... в этот же вечер нам позвонила Диана. Она сказала, что больше не может врать нам, даже если от этого зависит её карьера. Рассказала нам всё: то, как сильно Джилл ненавидит свою работу, то, что решил ради нас пожертвовать своей мечтой, лишь бы мы сказали, что гордимся им, - теперь уже и у отца Джилла стали наворачиваться на глазах слёзы.
Но он, в отличии от своей жены, не стал обращать на это внимания и продолжал:
- Зачем ему нужно было это делать? Мы бы в любом случае гордились им, ведь гораздо больнее видеть, как твой ребёнок страдает от всего этого. К тому же, мы давно заметили, что нашим бизнесом занимается Диана, а не Джилл, так что думали отдать место главной директрисы ей…
- Почему вы с ним просто не поговорили?
Я не сдержался. Просто не смог удержаться от этого вопроса. Я не могу понять, почему за такое долго время ни один из них не додумался просто поговорить с Джиллом об этом?
- Потому что считали, что наш сын сам решит, что ему лучше, а что нет. Мы хотели, чтобы он был счастлив.
Снова. Второй раз за эту ночь я слышу о желании осчастливить кого-то, методом отстранения от себя важного тебе человека. Наверное, я никогда этого не пойму.
- В любом случае, мы решили сделать другое, - миссис Радклиф наконец-то пришла в себя, стараясь говорить, как можно спокойнее, - Наш старый друг пригласил нас на открытие своей гостиницы. Тогда мы и придумали, как сможем помочь нашему сыну. Мы попросили нашего друга выслать приглашение и тебе. Как же хорошо, что ты остался здесь и никуда не уехал.
С этими словами она благодарственно на меня посмотрела.
- К тому же, ты достаточно известный дизайнер, так что проблем с твоим приглашением не было, да и у тебя, похоже, никаких подозрений не возникло. Уговорить Джилла также было не сложно. Оставалось только ждать вашей с ним встречи и надеяться на то, что встреча с тобой хоть как-то подбодрит нашего сына.
- Но почему вы так уверены, что Джилл до сих пор помнит меня? И, к тому же, нуждается во мне?
Я понимал, что они не знали всей нашей с ним ситуации - то, что он бросил меня, не сказав ни единого слова, и скрылся настолько, что я просто не смог узнать никакой информации о нём.
Отец Джилла поднял свой взгляд на меня и стал так пристально рассматривать, что мне стало не по себе:
- В этом нам также помогла Диана. Она сказала, что у Джилла на заставке телефона постоянно высвечивается фотография одного и того же мужчины. И когда наш сын в очередной раз приехал нас навестить, мы, пользуясь тем, что он отошёл мыть руки, открыли его сотовый. Знаешь, я тогда не особо удивился, увидев там тебя.
У меня не было слов и даже эмоций, чтобы описать своё состояние в тот момент. Мои руки стала быть дрожь, отчего я сжал их в кулаки. Понимать, что человек, которого ты всю свою жизнь не можешь забыть, чувствует то же самое. Это было бы гораздо более трогательно, если не тот факт, что Джилл сам выбрал и себе и мне такую судьбу. Вот только я на такое не подписывался.
Мгновенно меня охватило раздражение и обида на него. Как он мог так поступить? Зачем? Зачем нужно было это делать? И всё из-за страха и своей трусости.
На душе было отвратительно. Будто бы в меня запустили изголодавшихся крыс, что грызли моё тело изнутри, пытаясь вырваться наружу. Я поёжился и разжал руки. А что было бы, если бы я не пошёл на эту встречу с Джиллом? А ещё лучше, что было бы, если бы он не напридумывал себе ужасающих небылиц о своих родителях?! Но, вероятно, кому-то наверху или где-то ещё, это было нужно. По крайней мере, хоть это и сломало меня, но, парадоксальным образом, также сделало и гораздо сильнее.
В дверь тихо и коротко постучали. Я сразу понял, кто наконец-то успокоился и пришёл в себя. Очень вовремя.
Мистер Радклиф пошёл открывать дверь. Через пару секунд в комнату вошли уже двое: Джилл и его отец.
Радклиф младший сел в кресло рядом со мной, а его отец устроился на том же месте, где и был ранее. Отчего-то никто даже не думал ничего говорить. Все члены семьи сконфуженно молчали, будто бы боясь разрушить всё сказанным не к месту словом.
Я тоже молчал, но отчётливо понимал то, что меня сейчас здесь быть больше не должно. Они должны сами во всём наконец-таки разобраться и понять друг друга. Встав и громко пожелав всем «спокойной ночи», я вышел из номера и пошёл в сторону лифта, намереваясь зайти в свою комнату и немного поспать.
Хотя я и был безумно уставшим, а в моей голове происходили будто небольшие атомные взрывы, уснуть я так и не смог, ожидая кроткого и аккуратного стука в дверь. Но его не было. Я понимал, что надеяться на это было глупо. Вероятнее всего, разговаривать они будут ещё долго, а через три часа уже будут звать на завтрак. Поэтому, через два часа, я поднялся с кровати, чтобы немного привести себя в порядок. Стоя под горячими струями воды, я вспоминал яркие моменты, когда мы с Джиллом были вместе. То, как он буквально вытянул меня из пасти смерти, то, как он радовался, что снова может ходить, те первые слёзы, что я увидел у Джилла, когда он узнал о смерти друга… Когда боялись общественного мнения и прятались настолько сильно, что нам даже казалось, будто мы прячемся даже от самих себя. Сейчас это всё казалось так нелепо, по-детски. Но это было по-настоящему, а от того так ценно и памятно мне. Я закусывал губы, жалея о прошлом и радуясь настоящему. Я увидел его после стольких лет, а мои чувства будто заморозили, и сейчас они оттаяли вновь. И приятнее этого всего было то, что Джилл тоже помнит меня. Ужасно, что он был несчастен всё это время, но смогу ли я это изменить сейчас? Я не могу изменить прошлое…
Спустившись на обед, я понял, что есть не смогу совершенно. Меня тошнило и качало из стороны в сторону от усталости. Но всё-таки я взял себе чашечку кофе и пару тостов с клубничным джемом, из расчёта того, чтобы силы совсем не покинули меня.
Как только я сел за столик и попытался впихнуть в себя хотя бы кусочек еды, я услышал над своим ухом такой же уставший, как и мой, голос:
- Я могу присесть?
Подняв глаза на Джилла, я кинул в знак согласия. Любопытство тут же взяло надо мной контроль, отчего я, отложив тост обратно в тарелку, поинтересовался:
- Как прошёл разговор?
Джилл сразу смутился. Было видно, что ему сейчас не особо хотелось говорить об этом, потому что он не любит тех моментов, когда я оказываюсь прав. Он один из тех людей, кому трудно даются свои собственные ошибки. Благо, он умеет их принимать.
- Я такой дурак, Эш, - Джилл взял со стола салфетку и начал быстро разрывать её на маленькие кусочки, - Я совершил столько глупых ошибок, что, по-хорошему, должен сейчас умереть. Только это может загладить всё то, что я разрушил.
Я усмехнулся. Как всегда, обожает драматизировать. Но меня согревает мысль о том, что он во многом не изменился. Значит, и тогда, и сегодня, он со мной настоящий.
- Главное, что вы сейчас во всём разобрались – улыбнулся я, стараясь поддержать Джилла.
Но это не помогло. Он смотрел на меня очень серьёзно. Измельчив салфетку, Джилл бросил кусочки в свой стакан.
- Я понимаю, что ты до сих пор очень зол на меня. И правильно делаешь, я не заслуживаю прощения, но… - он запнулся, продумывая дальнейшие слова, - … но я не могу изменить прошлое. Единственное, что я могу тебе предложить – это настоящее и будущее.
Я с удивлением смотрел на Джилла, прекрасно понимая, что он сейчас не шутит. Я был абсолютно растерян от того, что совсем не понимал, что мне на такое отвечать. Потому что только сейчас я наконец-то понял, что никогда, по сути, и не был зол на него. Обижен, огорчён, разочарован – да, но, чтобы злиться…
- Пожалуйста, ешь свой завтрак молча, - пробормотал я, запихивая себе в рот кусок поджаренного хлеба, лишь бы не продолжать такой смущающий для меня разговор.
Я совру, если скажу, что не простил Джилла за то, что он бросил меня на все эти года в одиночестве. Иногда собственное счастье и спокойствие гораздо важнее гордости. Конечно же, если это счастье взаимное.
Всё-таки, Джилл сказал очень правильную вещь: «Мы не можем изменить прошлое, но можем создать будущее».
Через пару дней мы снова сошлись с ним, но теперь уже не тайно. Его родители были счастливы снова видеть искреннюю улыбку на лице Джилла, а я был просто рад смотреть на него, когда захочу. Диана стала директрисой крупной компании, а мистер и миссис Радклиф благополучно вышли на пенсию, теперь следя за делами извне.
Я увлёкся общей психологией и на досуге её изучаю. Нет, я даже не думаю отходить от дел, но пара-тройка хобби никогда не повредит. Джилл всё ещё в раздумьях о новой профессии, так что пока он просто записался на различные марафоны и отдал всего себя своей страсти – спорту. А ещё, мы исправно ходим вместе к психотерапевту, так как наши расстройства всё ещё дают о себе знать. Но, я очень надеюсь, мы вместе выкарабкается из этой ямы, что сами себе же и вырыли. Панические атаки у Джилла стали появляться реже обычного, а моя апатия более подвластной мне. Я наконец-то научился хотя бы немного перебарывать её и жить той жизнью, о которой я всегда мечтал.
Месяц назад, мы съехались. Мне это только на руку, потому что Джилл предложил взять большую часть домашней работы на себя. Должен признаться, мне даже стыдно, потому что до него, в моей квартире, был жуткий беспорядок. А теперь здесь постоянно пахнет вкусной едой и чистым бельём. Моя холостяцкая берлога расцвела и стала похожа на пряничный домик – Джилл обожает коллекционировать различные безделушки, вроде керамических собачек или же умилительных подушек в виде выпечки.
Поэтому теперь я часто люблю брать работу на дом, чего раньше терпеть не мог делать.
И вот сегодня как раз один из тех дней, что я решил провести дома вместе с Джиллом. Я разрабатывал концепт новой идеи по созданию зимней коллекции, чтобы уже к осени приступить к пошиву одежды, как ко мне внезапно подсел Джилл. Выражение его лица было подозрительно взволнованным и нервным.
Он вложил мне в руку маленькую коробочку, отчего я машинально сжал её и тут же разжал. О, нет. Нет, нет, нет. Он что, издевается надо мной?!
- Джилл, - как можно мягче начал я, - я, кажется, уже один раз сказал тебе, что не намерен выходить за тебя замуж, пока по всему США не легализуют однополые браки. Прости, конечно, но это мой принцип, я от него не отступлю.
На это замечание Джилл загадочно улыбнулся:
- Я это помню.
- Ну так, в чём тогда дело? – начал раздражаться я и уже хотел вернуть назад ему коробочку с кольцом, как Джилл торжественно воскликнул:
- Твоё желание – закон! В прямом смысле этого слова.
- Поясни, - не понял я.
Джилл на это лишь обиженно пробубнил «совсем новостями не интересуешься» и куда-то ушёл. Вернулся он с планшетом, что-то увлечённо в нём ища.
- Вот! – наконец, радостно воскликнул Джилл и протянул мне свой iPad.
В глаза сразу же бросился радужный флаг, и только после я заметил заглавие: «Однополые браки легализовали на всей территории США».
Я не поверил своим глазам и прочитал это порядка десяти раз. Этого просто не может быть. Я, конечно, предполагал, что это когда-нибудь случиться, но и представить не мог, что доживу до этого момента. Резко перестало хватать воздуха, отчего я приложил ладонь ко рту, чтобы хоть как-то восстановить дыхание. Невероятно. По моему телу стало разливаться тепло, а на глазах появились слёзы.
- Так мне сдавать кольцо назад? – улыбался мне Джилл, а я на это лишь показал головой.
Похоже, обещание, всё-таки, придётся выполнять.