Это те, что кричали: "Варраву
Отпусти нам для праздника", те,
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.
Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.
(Анна Ахматова "Защитникам Сталина")
Ни сдуру ли слышу я: "Сталин!"—
Опять величает толпа...
Наверно им нужен Хозяин,
Чтоб плеть подгоняла раба?
Неужто то сон иль химера,
Иль снова встают палачи —
Своих удавить для примера,
Чтоб враг ужаснулся вдали?
Не так ли их "вождь и учитель"
Россию ломал под себя —
Чтоб каждый был осведомитель,
За каждым мелькала тюрьма.
Они ж не сидели в Бутырках,
В Крестах... Соликамск, Воркута...
Залезут, быть может, в бутылку,
А там — кроме дна — ни хрена!
Без-во-лие правит над ними,
Не могут себя обрести,
И тешит их мысль доныне:
"Хозяин их должен пасти".
Что ж ждать от рабов — несвободны
При выборе жалком своём...
Решится же кто-благородней
Подать им свободы закон —
Его же ещё и охают,
Влекут серенадой на крест;
Свобода им всё разрешает —
Плюваться и харкать в окрест.
И снова клянут всенародно,
Не зная потребы в себе:
"Постигни рука нас Господня!
Чтоб ползали мы по земле".
И свят их "неистовый гений",
Что всем им засыпал хайло!* —
И славные русские печи
В презренье стоят уж давно.
__________________________________________
*ХАЙЛО, харло — устье русской печи;
переход из топки в оборот в голландской печи.
Нет русскости — стала советскость.
Советами* бредим всю жизнь.
И кто же нам всем присоветал —
Всю русскость советами смыть?
Гордимся той "старой химерой",
Что полита кровью в былом...
Слезами измученной веры,
Кропим вновь алтарь нам чужой.
Не все же мы вмиг позабыли,
Как Красным катил колесом
Террор по стране — молотили
Безвинную Русь сапогом.
__________________________________________
*Советами — имеется в виду указание, наставление, напутствие.
Сейчас говорят: не так страшно!
Но, Господи, если б они
Примерили эту рубашку —
То чем (б) открестились в те дни?
И жертв... вроде как уже меньше,
Совсем ничего — говорят...
"А всех остальных взяли черти
Под звездами в лагерный ад?"
Судили на скорую руку,
И "тройки" вершили судьбу,
Водили по дантову кругу
И драли, как Сивку, страну.
И кто ж обохвалится в-дулю —
Как жирными пальцами в стол
Великую Русь — как блажную
Девчонку он в щепки колол?
Но, словно бы в лживость наветов,
Опять от ущербства идей
Они поднимают портреты
Вчерашних своих палачей;
История мало их учит:
На жердь иль осиновый кол
Пусть каждый второй нахлобучен...
Холопство — вот весь их закон.
Страной бахваляются нынче,
А раньше сидели впритык...
И только плевались излишне
В себе представляя тупик.
Но вот, мы поднялись и встали!
Взглянув на бескрайнюю ширь...
Ту ложь, что мы в прошлом познали,
Хотят обратить опять в быль.
И тянут назад, как в награду,
Весь прожитый ад возродить,
По дантову кругу парадом
Россию собачкой водить.
Того ли мы ждали примера,
Взывая в небесную твердь?..
От "хлеба и зрелищ"— карьера,
И будет ли кто сожалеть
О жизни того же соседа
(Из зависти — выдрав кишки),
Когда без его-дармоеда
Приятней и легче идти?
Об этих ли тварях не знали,
Что с дрожью в коленях пред ним
Доносы ночами писали,
Себя окрестив —"аноним"?
Всё было и тихо и гладко,
Да так что и — пикнуть не сметь!
Решала за всё разнарядка —
Кому и когда умереть.
И толпами шли вереницы,
В застенках томилася Русь,
Хвалу воспевали синицы,
Заткнув журавлиную грусть.
То "море спокойствия"— лживо...
Как часто, ломая судьбу,
Оно, как под стойло Сатира,
Хранит всё и движет по дну.
И время — как чувством с натуга
За взглядом в ушедшую мглу,—
По нити истории, кругу
Событий я вновь прохожу.
И где-то в себе понимаю,
Что здесь на Руси уж давно —
Лишь только дубиной и править,
Лишь в плеть подгонять суждено.
Другого не знают порядка,
Других не приемлют кровей...
Всем нужен указ-разнарядка
И хлыст — чтоб жизнь стала светлей.
А что был для партии Сталин?..
Они ж без него — как толпа.
Да где ж он их старый хозяин —
Осталась одна шантрапа.
Был год восемнадцатый, жуткий!
И Троцкий их спас — устоял
Режим их... Они ж — "проституткой"
Назвали его,— кто бы знал?!
Вообще, в этой партии левых —
Налево всегда и идёшь...
Хрущев, если вынес он тело,—
В их партию больше не вхож.
Давно ли "отец всех народов"
Их чистил ряды — вышибал
В них дурь... и к урочному году
Людишек он пе-ре-би-рал.
Ведь чуяли это шакалы...
Когда под карельскую твердь
Костями мостил он каналы —
Хеопсову правили жердь*.
__________________________________________
Хеопсова жердь — измерение, имеющие смысл только в монументальности,
сродни пирамидальной (от — пирамида Хеопса).
По ней и дошли до предела...
Но жаждут всё вновь обрести:
Кровавую грань беспредела
В законы по-новой ввести.
И жажда их в общем понятна:
Когда раб стоит над рабом —
Без всяких иллюзий приятно,
Умей погонять лишь хлыстом.
Ударным кайлом пятилетки
Вещают крепить жернова —
Чтоб кости ломались как ветки
И красная жижа текла.
Ведь было то — сеяли смуту,
Вгоняли железным кайлом
Великую Русь под иуду...
В доносах был каждый взращен,
Где Павлик Морозов примером
(С крамолою в святость семьи)
Представлен был всем пионерам...
Предательство это — в крови.
Я чувствую лживость наветов,
Я вижу притворство речей:
Опять власть возносят Советам,
А жаждут лишь сеть лагерей.
Смотрю в их ряды я всё чаще —
Предательство там — аж цветёт!
"Предай всех своих — и неважно!"—
Предатель предателю врёт.
Грызня шла за власть не на шутку,
Средь групп их партийных вождей,
И с каждым решением — жутко...
Историю гнут всё сильней.
Но память ли нашу отняли —
Россия встаёт сквозь раскол
И снова читает скрижали,
Свой старый и древний канон.