Она была так трогательно нежна и беззащитна в своем красном платьице. И мальчик, на вид лет девяти-десяти, тоже был трогательный. Маленькая "компания" слаженно работала обрывая голыми ручками жесткую траву.
"Неужели он ее сын?" - подумал я решил уточнить, а за одно и предложить помощь. ну хотя бы небольшую лопаточку, я всегда приносил ее с собой, и перчатки.
- Могу ли я быть Вам полезен чем-нибудь? - стараясь не напугать молчаливо и сосредоточенно работающих молодых людей.
Хотя и обратился я в пол голоса, она все равно вздрогнула, а мальчик поднял на меня глаза и я поразился глубине его взгляда и цвет его глаз был удивительный - ярко-синие с черными лучиками. Как будто на фоне неба нарисовали маленькое черное солнышко.
- Нет спасибо, мы уже почти закончили - и она продолжила дергать траву руками.
- Я принципиально настаиваю - стараясь говорить как можно мягче, продолжил я - возьмите хотя бы перчатки.
Она улыбнулась и протянула тонкую перепачканную землей руку. Отдав ей две пары перчаток я решил не затягивать с вопросом.
- Простите, кто тут похоронен?
- Наши мама и папа - бодро ответил мальчик и тут же сник под строгим взглядом девушки.
- Значит он Вам не сын? - уточнил интересующие меня подробности.
- Брат. Он младше меня на 15 лет. - она отдала мне перчатки и требовательно протянула руку за той парой, что была на ребенке - Вас еще что-нибудь интересует?
- Дарю - я отодвинул ее руку - они еще могут вам пригодиться. Не обижайтесь на меня, за любопытство. Я вижу вас тут уже не первый раз. Мы соседи, если можно так выразиться.
- А Вы тоже к родителям приезжаете? - смутившись, наверное собственных мыслей, спросила она.
Меня даже обрадовала эта ее улыбка. Значит ей интересно мое семейное положение.
- Не совсем. Здесь похоронены моя супруга и ее родители. Она скончалась от продолжительной болезни, а с Вашими родителями что произошло?
- Они погибли в автокатастрофе пять лет тому назад. Банально. - мне показалось она говорила скорее с раздражением, нежели с болью.
- Если вы закончили я бы подвез вас куда скажете. - предложил я.
Она оглянулась на брата и улыбнувшись обворожительной улыбкой ответила, указывая на сандалии и коленки мальчика.
- Вы посадите в машину такую свинушку?
- С огромной радостью. Кстати разрешите представиться. Глеб.
- Анна, а он Тишка.
Тишка стоял красный, как помидор, низко опустив голову и покусывал губу. Мальчик еле сдерживал слезы.
- Ну Вы Аннушка его совсем смутили. - решил я разрядить возникшее напряжение.
Анна взглянула на брата и указала тому на калитку . Мальчик послушно вышел и она, накинув на кладбищенскую ограду символический замочек, взяла его за руку. Ребенок так и не поднял на нас глаз. Я подогнал джип к самым воротам кладбища и пригласил своих новых знакомых. Мальчик все так же молча снял сандалии и положил их в протянутых сестрой полиэтиленовый кулек. Всю дорогу до их дома мы с Анной весело переговаривались, а Тиша молчал, только изредка поднимая голову. И тогда можно было увидеть в зеркале его огромные удивительные глаза полные слез. Почему так расстроился мальчик мне было не понятно. "Надо же какой самолюбивый" - подумал я - "Безобидные слова сестры так ранили его, можно подумать она оскорбила брата последними словами." Мы обменялись телефонами и даже перезвонили друг другу, чтоб уж точно не потерять и не спутать с чьим-нибудь зафиксированный номер. Я обратил внимание, что несмотря на довольно скромное платьице, телефон у симпатичной брюнеточки был совсем недешевый.
Утром следующего дня я ожидал Анну у подъезда, как и договорились еще вчера. За несколько минут до ее выхода увидел Тишу со школьным рюкзачком. Портфель казался огромным на хрупких детских плечиках и нес он его тяжело. "Надо мальчику купить что-то поудобнее, а то так и до сколиоза недалеко" - собственные мысли удивили меня. Никогда раньше не приходило мне в голову позаботиться о чьем-то ребенке, а тут аж сердце защемило. "Возраст наверно. Пора отцом становиться. 28 лет - уже не мальчик."
Анна была изумительна. Восхитительно легкая, в строгом офисном костюме, казалась совсем школьницей. Букет алых роз занимал почти все заднее сидение. Она попросила разрешения забрать его вечером. Ее неумелое и наивное кокетство было необычным для меня.
Супруга - покойница была девушкой довольно напористой. Фактически насилу женив меня на себе пыталась даже примерять роль домашнего тирана, но самой же скоро надоело. К тому же она заболела через несколько месяцев нашей совместной жизни и слегла на долгих четыре года. За время болезни Ольги скончалась, от переживаний, ее мать. Отец ушел из жизни на 46 день после похорон дочери. Но прежде передав мне весь свой бизнес со словами, которые я всегда буду помнить. "Я считаю тебя своим сыном. Хочу чтобы дело ты передал своему сыну."
Конечно я с удовольствием согласился вечером встретиться. С того самого букета и завязался наш недолгий роман. Всего-то через три месяца и четыре дня, после знакомства, Аннушка дала согласие стать моей законной супругой. Я был не на седьмом, нет, на двадцатом небе от счастья. Она нравилась мне с каждой нашей встречей все больше и больше. Однако оказалась девушкой строгих нравов и мысль о свободных отношениях даже не могла прийти ей в голову. Такую удачу я никак не мог упустить.
Свадьбу сыграли негромкую. Всего пятеро моих самых близких друга, трое ее подруг и Тишка. На красивом прогулочном катере веселились, пели и танцевали. Даже "тихий Тихон" - как стали звать его мои друзья был весел, но уснул прямо на палубе в шезлонге. И я отнес ребенка в каюту.
За время нашего романа я с Тишой виделся от силы раза три. Купил ему новый портфель, кроссовки. Анна подарки брать не хотела, но все благодарно приняла и даже после передала благодарность брата.
Потянулись семейные будни. Я "убегал" раньше всех, а возвращался поздно вечером. Мальчик, как правило, уже спал. Аннушка встречала меня всегда в отличном настроении. Мы много говорили с нею о ее родителях. Конечно она рассказала о том, как в 19 лет осталась сиротой с четырехлетним ребенком на руках, с большим трудом оформила опекунство.
- Представляешь хотели Тишку в детдом сдать. Соцработники хреновы. Еле отбила.
Я всегда слушал ее с большим интересом. И хотелось сделать этой "девочке" что-то хорошее, доброе. Залечить, заласкать, зацеловать ее душевные раны.
- В эти выходные поедем на море - сказал я жене в пятницу утром.
Тиша еще спал и я только мог догадываться о том, как отреагирует мальчонка на возможность поплескаться в теплых волнах. Каково же было мое удивление, когда утром в субботу я встретился с упрямым нежеланием ехать отдыхать. Анна смотрела на надутые губки брата несколько минут, перевела взгляд на мое лицо. Должно быть на нем легко читалась растерянность.
- Тиш пойди ко мне! - повысила голос на брата Аня.
Он послушно подошел и встал перед ней. Аня присела и что-то шепнула брату на ухо. Он поднял на нее глаза, перевел взгляд на меня и вдруг горько заревел.
- Не надо Аня, пожалуйста, я больше не буду! - причитал мальчик.
Я обнял его за плечи и повел вниз к машине. Жена подхватила маленькие саквояж с одеждой и последовала за нами. Ехали мы молча. У меня на сердце было тяжело. Мы не дали ребенку возможность объясниться почему не хочет ехать. Фактически совершили насилие над его волей. А я этого не люблю.
На пляже Аня скинула почти невесомое платье-халат и с разбегу бросилась в море. Кстати сказать в отличии от меня настроение у нее было превосходное! Я тоже разделся и поманил Тишу.
- Дядя Глеб, а можно я вас на берегу подожду?
- Ты что плавать не умеешь? Давай научу. Не бойся, пойдем. - скомандовал я.
- Я умею, только... - он прислонился к машине.
Тут вернулась разгоряченная Анна, она заплыла довольно далеко и видно немного устала.
- Что так и будешь нам нервы трепать своими выкрутасами? - грозно спросила сестра у мальчика - Немедленно в воду! - и она указала ребенку на море и сама направилась обратно к полосе прибоя.
Я не стал вмешиваться в их разговор, хотя и продолжал делать для себя "открытия". Никогда раньше не слышал, чтобы Аня так разговаривала с братиком. Мальчик глубоко вздохнул и снял одежду. Я уже тоже был в воде, когда Тиша подошел к кромке моря. Сделал два больших шага и поплыл. Смотреть на него было одно удовольствие. Оба и брат и сестра были отменными пловцами. "Почему же не хотел?" - бесконечно задавался я этим вопросом. Ответ получил при выходе мальчика на берег. Посмотрев ему в спину, я явственно разглядел два лиловых прямоугольных синяка на бедрах ребенка и еще два чуть ниже плавок.
- Тиш! - позвал я и поспешил выйти следом за ним - Кто это тебя?
Мальчик резко плюхнулся на песок.
- Увидели все же. Я потому и не хотел ехать.
- Но кто тебя побил? Когда? И главное за что?
- Аня не велела говорить.
- Скажи. Я должен знать, чтобы защитить тебя. Кто это сделал?!
- Аня. - тихо, как бы внутрь себя, проговорил ребенок.
- Что Аня? - не понял я.
- Побила Аня. Только Вы ничего ей не говорите, а то она вообще мне голову оторвет. Ладно? Вы же ничего ей не скажите?
Я оторопел. Моя нежная, хрупкая как венецианская статуэточка, любимая жена ремнем исполосовала собственного брата? В голове не укладывалось! Однако я видел - ребенок не врет. Он с таким страхом просил не говорить ни слова Анне, что сомневаться в его искренности не приходилось. Я стал расспрашивать мальчика, как давно она наказывает его таким образом. И выяснилось, что как только не стало родителей и сестре пришлось всецело взять на себя воспитание мальчика, так и появились в его жизни ремень и угол.
- В четверг за замечание в дневнике отлупила. Только Вы ничего, ничего не говорите ей, ладно?
- Не поругать ее за это?
- Нет. Если Вы поссоритесь всем будет плохо. Вы расстроитесь, она разозлится. А я уж точно получу по полной.
- Значит считаешь, что заслуженно получил?
Мальчик промолчал и только опустил голову на колени, уткнувшись в них лицом. Посидев рядом с ним немного я пошел обратно в воду. Не стал ничего говорить своей любимой, как и просил Тишка, хотя на душе конечно было скверно.
Провели мы время там, на море, совсем неплохо. Даже у ребенка настроение поднялось. Часа через полтора, поняв что я его не выдам, Тиша стал развлекаться, плескаться. как все нормальные десятилетние мальчики.
Вернувшись в город, я опять занялся делами. Все было как всегда. Утром убегая, целовал полусонную супругу. Тишка еще спал. Вечером возвращаясь миловался с Анея. Тишка уже спал. Ни разу не жаловался он на сестру, а она никогда не рассказывала мне об успехах или наоборот неуспехах брата. Считалось, да и мы так считали, что я воспитываю мальчика. Однако мы с ним практически не встречались.
Решение я принял, как показалось бы многим, спонтанно. Но я то знал, что оно взвешенное и можно сказать выстраданное.
Через год после свадьбы я вернулся домой много раньше обычного. Подойдя ко двери своей квартиры, услышал крик ребенка и стон. Вбежав в детскую, под нее переделали бывший кабинет тестя, я увидел распластанного на кровати Тишку и разъяренную Анну. Она была в таком раже, что ее трудно было узнать. Вместо спокойной утонченной женщины я видел монстра. Она с исступлением методично покрывала своего младшего братика ударами ремня. Смотреть на несчастного ребенка было страшно. Нижняя часть спины, ягодицы и ноги являли собой единое кроваво - сине - черное пятно. Я вырвал у нее из рук орудие пытки беспомощного ребенка и взашей вытолкал вон из квартиры.
Пока мальчик рыдая и умоляя вернуть сестру приводил себя в порядок, я перезвонил адвокатам и они стали подготавливать документы для бракоразводного процесса. И самое главное я подал иск на лишение ее опекунства на Тишку.
Полных четыре месяца длился этот, казалось бесконечный, процесс и наконец завершился в мою пользу. За это время брат с сестрой виделись всего несколько раз. Я разрывался между работой и домом.Мальчик умолял меня помириться с его сестрой или отпустить к ней. Но я был непреклонен. Не может и не должна женщина могущая поднять руку на малыша быть рядом с ним и уж тем более не может она быть матерью моего ребенка. Мои адвокаты "сняли побои" с мальчика и эти фотографии тоже были прикреплены к делу.После завершения процесса, на котором свидетелями обвинения, выступили старые соседи Анны, педагоги школы где учился Тиша и даже его товарищ. Тихон Алексеевич Григорьев получил новую фамилию Гаврилюк. Таким образом мой шурин превратился в моего сына. Анна Алексеевна Григорьева-Гаврилюк уехала из города почти 12 лет назад и говорят вышла замуж. Брата она видеть не захотела, хотя я предлагал ей свидания по выходным.
Прошло почти 14 лет с тех пор и вот сейчас, написав этот небольшой рассказ я подписываю документы на передачу всего своего бизнеса сыну, как и просил и завещал мой покойный первый тесть.
Тихон Глебович Гаврилюк один из самых завидных женихов нашего города и самый верный мой друг.