Спускаюсь в вестибюль метро. День подходит к концу, давая о себе знать в спине и ногах. Размытой импрессионистской вереницей мелькают огни балюстрады, унося с собой неясные лица поднимающихся вверх – уже редких – пассажиров. Все мои мысли о том, что я должен сегодня своему организму бутылку тёмного пива. Пытаюсь мысленно договориться с ним, чувствуя, что проигрываю эту борьбу.
Мимо – у самого спуска – проплывает светящийся щит. Встречаюсь взглядами с величественным зверем, смотрящим на меня свысока. Интересно, что рекламирует этот царь, этот лев с шикарной гривой и острыми спокойными глазами? Никакой надписи, никакой ссылки. Просто лев. Лишь видно по краям немного пейзажа саванны. Что это? Зачем он здесь?
Спектакль прошёл в чём-то хуже, в чём-то лучше прошлого. Как всегда. Как всегда люди были благодарны, хотя мы этого и не вполне заслужили. Хотя… может быть, большее и невозможно в этих душных чёрных стенах, где разыгрывается подобие жизни. Разве может быть жизнь, вообще, в каких бы то ни было стенах? Не уверен… Нигде я не чувствовал её так сильно, как там, где нет стен. Ночью в лесу она есть, есть и в лунной воде южного моря, и даже, как ни странно, в северо-африканской пустыне, по которой ветер треплет ветки колючего, но всё же живого, кустарника…
А здесь? Зачем ты здесь? Кто и как тебя сфотографировал?.. Я опускаюсь до тебя, теперь мы сравнялись... Линии наших глаз на одном уровне. Через миг начнётся обратный отсчёт нашей встрече. И, вдруг, я с болью осознаю правду. Не истину, а именно правду - эту наиценнейшую для меня субъективность. И желание тёмного пива становится для нас с моим организмом общим. И общим оказывается многое для нас с тобой – ты, мой странный визави! Мы глядим друг на друга, словно каждый из нас двоих смотрит в зеркало. Мы живые. Да, мы живые! Но где мы? Я живу на фоне декораций, а ты… Тебя сфотографировали в зоопарке на «зелёном фоне» и подложили затем в фотошопе «фон» саванны за твоей спиной. Вот наша с тобой правда на двоих. Мы до последнего смотримся друг в друга... Ты возвышаешься надо мной и уплываешь из виду...
Плывут лица мимо, иногда задерживаясь, иногда даже останавливаясь, но неизменно исчезая, садясь в свои поезда, унося за собой свои собственные «фоны саванны»…