Ребятишки сидели у небольшого костерка.
Подкинули с краю картошины.
Палочкой шевелели их время от времени, обжигая щёки жаром и дымком. Потом доставали, обдували горячий пепел.
Перекатывали с руки на руку.
Вонзали зубы прямо в горелый угольный бочок картошки и крахмальную её мякоть.
Искры летели в звёздное небо.
Где-то тревожно вскрикивала ночная птица.
Всхрапывали кони на лугу возле чищенья.
- Мишка, иди, проведай лошадей! – сказал старший.
Мишке страшно. Вдруг волк в кустах.
Но идти надо. И Мишка тихонько крадётся по сырой траве. В тумане у чищенья лошади мирно хрумкают прохладную траву.
Вскидывают головами. Взлетают их гривы. Взмахивают хвосты, отгоняя ненасытное комарьё.
Днём-то их не попасёшь. Гнус заедает. Оводьё проклятое. Шершни диковинные так и норовят прокусить у самых вен, всем хочется насосаться крови.
Незаметно пройдёт это время, которое будет помниться всегда, как самые дорогие сердцу воспоминания.
А весной, после пахоты, когда луга ещё не обкудрявились молодой травой, лошадей после тяжёлой потной пашни гнали вдоль завора в специально отведённое место.
У каждой деревни была большая калитка или ворота, которые закрывались на кольцо. Кольцо накидывалось на столб.
Усталые, отработавшие своё на пашне кони, худые, кожа да кости, знали, что их ждёт отдых. Ребятишкам, ещё не ходившим в школу, доверяли гнать их на дальние покосы.
Лиду, самую бойкую и бедовую, отец садил на кобылу, давал в ручонки ободьё. Она держала его крепко. Чуть что могла дёрнуть и призвать лошадь к порядку. Ей можно было назвать маленькой белокурой хозяйкой этого табуна, ведь её отец был конюхом.
Она осмотрела всех ребят и лошадей, и они двинулись в не ближний путь.
Вот и отвод кончился. Надо кому-то из ребят слезать с лошади и закрывать калитку. Она сползла с худого бока Марты на изгородь. Через неё прошёл весь табун. А обратно на лошадь ей не подняться. Та никак не хотела подходить к забору. Пришлось идти пешком и вести лошадь за уздечку.
Пока вела Лида лошадь, вспомнила, как однажды перелетела через её голову, пальцы вцепились в рыжую жёсткую гриву. Она упала под копыта Марты. Умница Марта осторожно переступила через неё.
А вот и дальние покосы. Там за лошадей будут отвечать мальчишки. Они всю ночь просидят у костра.
Возвращаться надо было пешком и босиком. Болели ноги и заднюшки. Они их просто отбили и обшоркали о худые лошадиные хребтины.
И смешно им было.
Ребятишки переделывали стишки:
Солнце стало выше сосен,
Мы едва корзинки носим.
И получалось:
Солнце стало выше сосен,
Мы едва жопёнки носим.
Потом, когда закончится пашня, лошадей на всё лето оставят на вольные хлеба одних. Будут они гулять, рожать жеребят, набирать крутые бока, пить воду из маленького озерца.
А к осени их, уже почти одичавших, снова угонят в деревню.
Надо только поймать вожака, Вот за вожаком и пойдёт табун. А за ним будут бежать рыженькие и беленькие стригунки, которым ещё не ведом этот мир. Они родились среди луговых трав, сосали материнское молоко, видели порхание бабочек.
И опять лошадей будет ждать тяжёлая крестьянская работа: возить на поля навоз, копны сена, дрова, брёвна.
Но даже ни Лида, ни Мишка ещё не знали, что придёт такое время, когда лошадиное ржание они услышат только в снах своего далёкого детства.
фото из интернета