- Танечка! Где вы сейчас живёте? – слышу по телефону при слабой связи молодой голос своей бывшей преподавательницы.
- Живу в глухой деревушке. Кругом леса. Рядом Архангельская область. И одна дорога к району.
- Вот и живите там. Спасётесь от шума городов и суеты.
День был хлебный. И народ помаленьку тянулся к магазинчику.
В прошлую пятницу в ожидании хлеба стояли несколько человек. Продавец озабоченно предупредила:
- Сегодня хлеб подорожает. Только чёрный на рубль станет дешевле.
Я про себя усмехнулась и не поверила.
И забыла бы про это. Но в следующий привоз хлеба продавщица спросила:
- Хлеб брали? Давайте рубль обратно.
- Так и думала. Был первый день апреля.
Хорошо, что ты знаешь всех покупателей, и кто сколько покупает. И как они это объяснили?
- Сказали, что был сбой машины.
- Не сбой машины, а чьё-то хулиганство.
Товар у нас итак с наценкой. Пока везут, расходы на бензин.
Буханка чёрного хлеба стоит 33 рубля, белого – 31 рубль и батон тоже стоит 31 рубль.
Пока хлеб не привезли, задаю почти каждому один и тот же вопрос. И люди не удивляются. Мы все знаем друг друга. Иногда можем посмеяться или обидеть словом. Но жизнь есть жизнь. Надо уметь прощать и всё равно общаться.
А вопрос я задавала такой:
- Тамара, скажи, что бы ты хотела для того, чтобы наша жизнь стала лучше?
- Я бы хотела вернуть прошлое время, когда здесь были школа, детский сад, библиотека и медпункт, - задумавшись, отвечает она.
Но прошлой жизни не вернёшь. И людей не вернёшь, которые вынуждены были уехать. А сейчас пусть хотя бы этот магазинчик не закрывают.
И ещё: фельдшер к нам будет приезжать только один раз в месяц, а не два раза. Уколы будут делать только один раз в год. И то надо собирать подписи.
Вошла Фаина. Ей скоро восемьдесят лет. И она почти всегда приходит с улыбкой, радуясь пройденной дороге в два километра и людям.
- Я всем довольна, - говорит Фаина. -
Ночь прошла.
Я встала, поработала.
Пошла в магазин. Разве это не счастье?
Идут под ручку две женщины. Их не удивляет мой вопрос.
- Лида, скажи, пожалуйста, что можно изменить в нашей жизни к лучшему?
- А дорогу улучшить до трубы, метров двадцать, обещали и до сих пор не сделали.
А вторая женщина, проработавшая в местных властных структурах, ответила:
- Надо подумать.
Тракторист Саша уже уходит от магазина. Он зашёл в него, поздоровался со всеми бодро:
- Здравствуйте, красавицы!
Оглядел полки с товарами, увидел, что хлеба ещё нет, и пошёл по своим делам.
Но я окликаю его и задаю тот же вопрос.
- А чего изменишь? Обратно ничего не вернуть.
Пальмиру вот наши восстанавливать поедут.
А деревни снова не поднять. Люди-то разъехались.
Я так удивлена новому словечку, что не сразу поняла, о чём это он. И что это за Пальмира?
Потом мне стало стыдно за свою неграмотность и отсталость.
- Да в Сирии это…
Он махнул рукой и пошёл дальше.
Вот тебе и Саша. Сколько лет мы с ним проработали. Я в школе, а он в котельной. И я не знала о его хозяйской жилке.
Оказывается, люди, далёкие от политики, всё понимают с одного слова и взгляда, болеют душой за землю свою и землю своих предков.
И пришла я опять к Вере, принесла ей хлеба. Самой ей трудновато ходить в магазинчик.
- Поля надо пахать, засевать их и держать скотину. Тогда жизнь в деревне будет. Да не вернуть людей, - сказала мне Вера.
Кто знает, найдётся ли время и средства на наши деревеньки, оказавшиеся в зоне отчуждения?
фото автора