Как бы ни пытались восхвалять и доказывать о важности разных праздников, но самые светлые праздники наступают в конце лета, когда сено уложено в стога, дрова плотно покоятся в поленницах, а те в дровяниках, в огородах осталась дозревать картошка. Дома бабушка допекает хлеб из последней муки и говорит: «Ноне опять не хватило, разъедаемся больно много». Но не зло говорит, а в довольство, что едят ею испечённый хлеб в охоту. Мы счастливым нетерпением всегда ждём эту минуту, тот волнующий миг, когда бабушка, наклонившись над печным устьем, скребнув широкой деревянной лопатой по обожженному глиняному поду, начинает вынимать, выкатывать той лопатой одну за другой свежие хлебы. Она берёт тёплую, с румяными трещинками, круглую буханку, которую отъединила от другой, и на месте разрыва трогает пальцем пропёк. Потом пучком гусиных перьев, слегка окунув их в воду, остудит хлебные румяна и аккуратно, бережно укладывает хлеб на полотенце, которое расстелено на столе. А у нас нет больше сил ждать. Не выдержишь и взмолишься: «Баба, ну скорей же!». И бабушка , неторопливая и спокойная, мягко улыбнётся и скажет: «Ничего, долго ждали, не померли, минутку ещё потерпите». И, взяв тёплую душистую булку, не станет её кромсать ножом, а разломит бережно, отвалит каждому по здоровенному куску. При этом она всегда говорила: «А ну, пробуйте. Не отдаёт полынкой?»
А хоть и отдаёт – не беда. Пережуём, как говорил дед. Был бы хлеб, а полынь переборем как-нибудь. Сколько помню себя, больше всего разговоров в семье велось вокруг хлеба. О нём говорили зимой и летом, весной и осенью, когда он был, и когда его не было.
Лето закончилось и пошло, покатило время под уклон. Ощущение такое, что будто праздник закончился. Вылиняло, выцвело от жаркого солнца и хлёстких громовых дождей небо. Спокойно и мягко отливает по краям почти известковой белизной. Густо начинает шуметь нескошенная трава. Бредёшь по ней как на занозы наступаешь: наступишь, а трава с хрустом ломается, а под ноги осыпаются мелкие сухие семена. В полях, на обширных лесных опушках, в лугах, речных поймах стоят плотные хорошо замётанные стога сена. Стога, как спелые колосья пшеницы. Цвет свой они не теряют даже зимой, когда сено свезут в деревню и сметают на крыши. И похожи они становятся на большие буханки хлеба. Проходишь мимо и вспоминаешь ломти хлеба только что испечённого хлеба…