Отправление.
- Бегом! Бегом, мущщина!
- Всю жизнь бегом, - посетовал я, запрыгивая на подножку вагона.
- Билетики, билетики показываем, приобретаем.
- А я в кассе приобрёл, это ничего?
Проводница уставилась в мой билет.
- Ох, ёптить! – смерила меня глазами-буравчиками: - Ну, пошли.
Пройдя в самый конец поезда, набиравшего ход, она открыла мне дверь купе.
- Мадам, я за плацкарт плотил…
- Ну, нету у нас тута свободных плацкартов до Самары, садись в мягкий. Чё я теперь? Вы не возражаете, тут джентльмена Вам подселю?
Девушка оторвалась от книги, подняла глаза:
- Зачем?
Вопрос был не в бровь, а в глаз, но проводницу таким не возьмёшь:
- Вы же тоже до Самары…
- Я в Одессу.
- Ну, тем более, он сойдёт раньше! Располагайтесь, мущщина.
Я вошёл в спальное купе, кинул сумку наверх.
Девушка пытливо разглядывала меня.
- Извините, я на плацкарт брал, а тут она… Как освободится, я сразу перейду.
Она не издала ни звука, уставилась в книгу.
Тут до меня дошло:
- В Одессу? Вы едете в Одессу?
- Ну да.
- Как это?
Она откинула русые локоны и улыбнулась:
- Зигмунд Фрейд был убеждён, что человеческое подсознательное гораздо сильнее влияет на формирование и развитие личности, чем сознательное. Вы как считаете?
- Э-э… Да, я читал, что с детства в нас программируют всевозможные комплексы, цели, образ счастья, но я сторонник теории генетической памяти…
- Му-урр…
- Я… Э-э…
- Исходя из Вашей теории мы изначально запрограммированы?
- Нет, но…
Она отложила книгу:
- Мне приснился такой сон. Мужчина похожий на тебя и твоего возраста заходит в деревню, его встречает моя семья…
Пока она рассказывала свой сон, я разглядывал её лицо. Где я мог её видеть? И что за бред она порет первому встречному?
- … и я проснулась.
- Да, сны это отражение…
- Скучно. А-а… (зевнула). Значит, это ты?
- Что, простите?
Она опять улыбнулась, прекрасное личико, сверкнув глазами, вновь обратилось к книге.
Фигня какая-то. Одесса?
Моя спутница отвлеклась от книги:
- Приятных снов. Му-урр…
- Я…, - я вырубился.
Разбудил меня стук в дверь.
- Мущщина, мущщина! Ставотино проезжаем. Чаю не желаете? Мущщина!
- Не, спасибо…, - ответил я, поднимаясь со своего ложа: - А где…
Постель напротив была убрана. На заправленном одеяле сидела полосатая кошка и тщательно умывалась полосатыми лапками.
- Кись, кись…, - машинально позвал я.
Кошка на мгновение оторвалась от процедуры, лениво глянула на меня. Облизала заднюю лапку, сделала потягуши, поглядывая на меня и вышла. То есть буквально. Прошла сквозь дверь.
- Так, - констатировал я через пять минут, придя в себя: - Началось…
На столике осталась книга, которую моя вчерашняя попутчица читала.
Я взял. «Улисс» Джеймса Джойса. Закладка из засуженного листа каштана лежала на восьмой странице.
- Хм, я дошёл до двенадцатой…
Дверь купе отворилась:
- Порошки, Порошки! Выходим мущщина, выходим!
- В плацкарт?
- В сад, ёптить! Состав дальше не идёт!
- Эй! – крикнул я удаляющейся по вагону синей юбке, растаявшей за дверью следующего вагона.
Я вышел на перрон. Пустая станция. Было пасмурно. Надвигались тучи. Сидевший на скамейке человек в плаще и шляпе встал и решительно направился ко мне.
И его я где-то видел…
Кажется знаю где…
24 мая 2015
2. «У попа была собака…, а может быть корова…»
- Позволите? – спросил человек наклоняясь ко мне с сигаретой.
- М-м…,- я начал шариться по пустым карманам в поисках огнива.
- У попа была собака? – человек уже прикурил и пристально и ожидающе смотрел на меня из-под шляпы.
- Он её убил…, - машинально ответил я.
- Хм, - облегчённо вздохнул человек.
Он протянул мне сложенный листок бумаги:
- Дождь собирается.
- Да.
- Интересно, будет ли завтра радуга? – он с опаской поглядел на темнеющее небо.
- Мущщина, ну Вы едете или нет? Вы же до Самары! Ну, Вы в шляпе, чо вылупился? Отправляемся!
- Момент!
Мужчина в шляпе запрыгнул в вагон поезда, с которого сошёл я:
- Мне до городу Парижу, мадмуазель.
- Ну, Вы уже определяйтесь, да Самары или до Парижу… Чай будете?
- Нет, благодарю.
- Будете! И трусиля не надо в окно вывешивать…
Поезд удалялся в обратном направлении. Я с изумлением смотрел ему в след.
- Ба-а! – раздалось над моим ухом справа: - Поцелуев, сукин кот! Какого чёрта?
Я обернулся. Передо мной стоял конь, на коне сидел усатый офицер в тельняшке, выглядывающей из-под расстёгнутого доломана. Он улыбался. За усатым офицером стояло ещё десятка два всадников.
- Вот так и знал, что ты здесь! Где какая заморочка, где какая пьянка или мерзейшая мерзость там уже и ищи поручика Поцелуева! Ну, шустрый, каналья, спасу нет! Пьяный поди опять, сволочь? Ну, теперь-то тебе меня не обойти! Это тебе не пистоны с княжной Мухиной отсвечивать, мои квартирьеры уж порасторопней оказались, так что, душа моя, Кирилл Карлович, будем столоваться в «Постоялом дворе». И не хлопай глазами! За тобой братец три раздачи в чпокер, а иноходца купца Чайникова, так и не поставил! Надул ты меня, шельма. Эскадрон!!! По квартирам!!! Шапкин! Отдай коня поручику Поцелуеву! Сам на станции переночуешь. И гляди мне в оба! Чтоб ни одна сороконожка не пролетела!
- Слухаюсь, Ваше Благородь…
- А чего за маскарад? – офицер пощупал мою куртку, когда я забрался на коня Шапкина: - Опять продулся на казённые? В бегах? Ну и рожа у тебя, на хлебни, голубчик.
Он протянул мне армейскую алюминиевую флягу.
- Не хочу.
- Хлебни, хлебни, смотреть на тебя страшно. О! – он выхватил из ножен шашку: - Видал?!
Он начал рассекать ей воздух перед моим лицом:
- Хоп! Хоп! Турецкая! Шёлковый персидский платок в полёте напополам, вух, и всё! Выменял у генерала Подстрекалова. Спроси на что? Ну, спроси-спроси!
- Ну, на что?
- А не скажу! Слово ему дал! На Лепаж с серебряной насечкой, из которого то ли Кулибин по комарам палил, то ли Онегин Ленского ухлопал, точно не помню, но история мутная. И тут нате вам, щучьи дети, меня кавалерийского офицера на ковёр так раз так! Палками по причиндалам и с полной выкладкой командирован! Прямо в Защёкино, из Защёкино в Порошки своим ходом. А как же. Все дороги перекрыты! Лютует Борода. А тут ты! Ну, я сразу и понял! Раз Поцелуев здесь, отыграю у него иноходца! А Порошек этих и не на одной карте днём с огнём не отыщешь. Ты чего сник-то, Кирилл Карлович? Иль не рад?
- Я рад…
Мы уже свернули по булыжной мостовой за бакалейную лавку «Ватрушки от Настюшки», как со стороны станции раздался звук горна. Сигнал тревоги. Офицер остановил коня, прислушался, усы пошевелились:
- Шапкин, мать его в лампасы! Давай-ка в «Постоялый двор», через базарную площадь налево, там ночуй. Я на станцию. Эскадрон! Шашки наголо! Рысью! Я тебя найду, - крикнул он мне.
- Прапорщик, со стороны перегона заходи, чтоб они жили долго и счастливо! Фить–фить- фить!!!
Кавалькада разделилась и поскакала обратно к железной дороге, звеня подковами. Я слез с вороного:
- Иди.
Конь не спеша побрёл на станцию. Начал моросить дождь.
Да уж…
У попа была собака…
Он её… любил,
а дальше как там?
Она съела его рясу,
Он её убил…
Я стукнулся лбом об дверь. Прямо на меня смотрела надпись: «Постоялый двор». Теремок, какой-то. Я вошёл через стеклянную дверь. Фойе. За стойкой портье под люминесцентной лампой сидела дама, мечтательно уставившись в потолок, подперев розовую щёчку кулачком. В другой руке она держала карандаш. Над ней висела репродукция картины Шишкина «Утро в сосновом бору».
- Обрывки скатерти на пресном одеяле,
Лобзали очи неприкрытый стан,
На ночь два утра вечер променяли,
Наполовину опустел стакан…
- Я извиняюсь…
- Приветики. Восьмой номер, открыто, второй этаж…. На половину пополнел стакан…, - не отрываясь от потолка, пропела она.
Я прочитал её имя на бэйдже. Улыбнулся:
- Благодарю, - направился к лестнице.
- Постель в свежей сперме, ванна в конце коридора заблёвана, без гандона я ничего не делаю…
Я остановился:
- Что?
- Я говорю: постель свеже постелена, душ и ванна по коридору, у городового я отметку утром сделаю, что непонятно?
- А-а… Хорошо. Послышалось.
Ощущая спиной улыбку удивительной портье, я вошёл в предложенный номер:
- Есть хочу.
- Ну, так ешь! – раздалось сбоку.
Дождь набирал силу. Тяжёлые капли быстрее затарабанили по подоконнику и стеклу окна…
27 май 2015
3. Синий свет.
Я повернулся на звук. Со стены на меня смотрел портрет: наполовину закрытое чёрно-белое изображение женского лица. На кровати, на расстеленной скатерти лежали яства. Хм, «обрывки скатерти на пресном одеяле…». Энергосберегающая лапа мерцала под потолком, распространяя синеватый свет. Я стал раздеваться, из кармана выпал лист бумаги. Тот, который мне всучил знакомый субъект в шляпе на перроне. Развернув лист, я увидел нарисованного от руки Чебурашку. Он улыбался хищным оскалом острых зубов. Рядом стоял жирный красный предостерегающий восклицательный знак. Я перевёл взгляд на игрушку, стоявшую на подоконнике. Похож, только эти кошмарные зубы… Идиотизм. Зачем это всё? Но почему-то возникло нехорошее предчувствие чего-то плохого. Я снова взглянул на рисунок, затем на того, что у окна. Холодок пробежал по моей спине. Игрушка переместилась! Она стояла уже на полу и недвижно таращилась на меня своими большими пластмассовыми глазами. Мы смотрели друг на друга довольно долго. Первый поломался Чебурашка. За окном сверкнула молния и ослепила появившийся на его плюшевой морде тот самый зловещий оскал.
- А-а-а…, - прошипел Чебурашка.
- Бля-я-я…, - протянул я.
- Хорошший, хорошший мальчик, - маленькое чудовище медленно шагало ко мне, протягивая милые лапки.
Пнуть его, что ли?
Вдруг гадёныш прыгнул на меня, целясь в горло. Мы повалились на кровать, началась борьба. Мы катались по скатерти-самобранке, а ушастая тварь начала орать голосом Клары Румянцевой:
- Теперь я Чебурашка! – я держал его за уши, он тянул лапы к моему кадыку: - Мне каждая дворняжка!
- Поцелуев, сукин ты кот! – дверь номера распахнулась, влетел мокрый кавалерист, увидел меня пыхтящим и кувыркающимся в постели с лохматым карликом, смутился: - О, извините, я похоже не вовремя, ты с дамой…
- Очень даже… вовремя… Э-э…
- При встрече сразу!
- Это не дама!
- Лапу подаёт!
- Убери от меня эту падлу!!!
- Хорошший маль…
Ушастая голова полетела вверх, ударилась в окно и скатилась под кровать. Куски поролона брызнули в разные стороны, я отбросил обмякшее плюшевое туловище.
- Ну, братец, - сказал, пряча в ножны шашку офицер: - Слышал я про твои причуды, но такого мизерабля, признаться, не ожидал. Хотел я с тобой партейку рубануть, ужин вон заказал, а ты… Пойду пожалуй.
- Подожди, - еле дыша, я приподнялся на смятой постели.
- Нет, нет, и не уговаривай. Утром общевойсковая. Деда обложили. ГПУшники его с болота погонят, через лес, а мне его у железной дороги встречать. Пойду, братец, - он как-то странно посмотрел на меня с опаской: - Пойду.
Дверь закрылась. В тёмное окно застучала чья-то тень. Я разглядел размашистые перепончатые крылья и ушастую шерстистую башку с клыками.
Хватит с меня ушей…
Схватив сумку я выбежал из номера.
- Уходите?
- А? – я обернулся.
- Дождь же, - портье пытливо смотрела на меня из-за стойки.
- Ничего, летний дождь это… ничего.
Когда моя помятая фигура растворилась в ночи, она улыбнулась и тихо пропела:
- Пусть бегут неуклюже,
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту рекой… Ах-х…
- Вот, что произошло с ним на улице Набережная, 14, – вспоминал я, проходя по тёмному пустому городу по дороге, сворачивающей к лесу, - Что ж, картинка складывается, если такое возможно, а такое возможно, потому что другого объяснения этому нет.
2 июня 2015
4. Родник.
Я проснулся. Уже рассвело, ранние солнечные лучи пробивались сквозь листву деревьев. Значит, я спал в лесу. Хорошо, что дождь перестал, как только я свернул за город. Оправляя нужду на ствол ели, я почувствовал за спиной присутствие, потом хихиканье. Над землёй, на уровне моих глаз порхала маленькая девчонка. Быстрые движения прозрачных крылышек шевелили её тёмные кудряшки. От неожиданности я шлёпнулся задом на землю:
- Ты кто?
- Как кто? – бровки удивлённо поднялись: - Я твоя Фея!
- Понятно.
- Что понятно?
- Всё понятно…, - я поднялся на ноги, отряхиваясь (вот, что значит давно не пить), - А чего это ты в балетных тапочках?
- Это…, - покраснела, как рак: - Это пуанты…
- Ясно. Пошли.
И мы пошли. Вернее я шёл, а она летела, периодически прикладываясь к бутылёчку, который она доставала из рюкзачка за спиной, и жужжала мне в уши то слева, то справа, не переставая задавать вопросы.
- А куда мы идём?
- Пока не знаю. С лесом у меня несколько ассоциаций и любая из них нам подойдёт.
- Почему? Зачем? И что мы будем там делать?
- Снимать штаны…
- У меня нет штанов. У меня юбочка. То есть у меня есть такие брючки, но надо вшить в них вставку, чтобы они налезли.
- А не проще похудеть?
- Я не толстая!
- Я этого не говорил.
- Ты сказал, что мне необходимо похудеть.
- Если хочешь натянуть свои брючки, это придётся сделать.
- В них надо вшить вставку. У нас у Фей…, ой, что это?
- Ложись! – я обхватил ее, и мы покатились в кустарник.
- Ты что!
- Тихо!
Метрах в двадцати пробежал бурый медведь в дутых трусах в горошек. Напротив нас он остановился, принюхался, сплюнул, что-то нецензурно пробурчав, и побежал дальше, пропадая между стволов.
- Кто это? – прошептала мне в ухо Фея.
- Ему сейчас не до нас. Слушай, а что это ты пьёшь, от тебя же самогоном разит!
- Это жизненный эликсир Фей. И вообще такие вопросы дамам…
- Вставай, надо идти. Не хватало ещё нарваться на тех, кто идёт по его следу.
- А кто идёт по его следу?
- Слушай, Фея, ты же Фея, перемести нас куда-нибудь.
- Куда изволите, мой милый спутник?
- Что серьёзно?
- Фр-р, - фыркнула она, надула губки: - Я! Никогда не лгу!
- Домой!
- Пожалуйста! – она неловко махнула ручками и повисла у меня на плече. Через секунду раздался писклявый храп. Твою дивизию. А ведь я почти поверил.
Я брёл ещё минут сорок по солнцу на запад, продираясь сквозь заросли и тучи гнуса и уже проклинал сам себя, на кой хрен я попёрся в лес. Надо было вернуться на станцию, кавалерист бы справил мне подорожную, посадил на поезд…
- Ох…, - мягкое тельце зашевелилось на поём плече, крылышки затрепетали.
- Ну, что, таможня, очухалась?
- Где я? – сонные глазки оглядывали окружающую среду, подобно глазкам младенца озирающего мир, когда он впервые начинает видеть.
- Там же где и я.
- А ты где?
- В лесу. Давай-ка слетай повыше и оглядись сверху, а то мы в какую-то чащу забрели и болотом пахнет. Ещё утонуть в трясине не хватало. Давай!
Фея уселась на мох:
- Я не могу, у меня нет сил. Видишь, как поникли мои крылышки.
- Не удивительно, после эликсира…
- Необходима дозаправка, - она порылась в рюкзачке. Розовый бутылёк был пуст. Она вылупилась на него и сказала по слогам:
- Ка-та-стро-фа. У тебя есть виски или ром? Они неплохо заменяют эликсир фей.
- Чего?
Сосредоточенно подвигала носиком. Показала пальчиком на мою сумку:
- Там.
Я полез в сумку:
- Да нет там ничего, о! – я вынул алюминиевую флягу, понюхал, сунул Фее.
- Ф-фу! Это же водка!
- Ну и что?
- Ну, это же всё равно, что заправлять «Лексус» не 92-м, а 80-м!
- Скажите, пожалуйста, какая цаца, - я отобрал у неё флягу, и мужественно спрятал обратно в сумку.
- «Лексус»… Ладно, прыгай на плечо, надо идти.
Мы опять пошли. Я выслушал лекции о мазохизме в балете, коррупции в театре, счастье небритых ног, на теме подобострастия прозрачным фантикам Фея вдруг замолчала. Мы остановились. Справа слышалось журчание.
- Родник!
От скрытого травой родника между деревьев шла еле заметная тропинка.
- Идём!
Она сильнее обхватила меня:
- Я боюсь.
- Со мной ничего не бойся. По крайней мере, здесь.
Раздвигая колючие ветки, я отправился по тропе. Фея молчала, я чувствовал, как дрожат её ручки.
- На шею не дави! На шею не дави…
3 июня 2015
5. Котелок.
- Cлушай, а откуда ты вообще взялась, на мою голову? Фея… Может объяснишь, что тут происходит-то, а? Кошки, Чебурашки, кавалеристы, феи, блин, мыши эти летучие, медведи в трусах… Чего хихикаешь? Мне уже надоело таскаться по лесу. Фея, я домой иду…
- А ты дома.
- Что?
- Тс-с, - она приложила пальчик к моим губам, а потом показала вперёд. На внезапно открывшейся поляне стоял домик. В окне горел свет.
- Так я и знал. Ну, что ж.
Не успел я постучать, как дверь распахнулась:
- Явился, сволочь! Говна кусок! – дверь закрылась.
Мы с феей недоумённо переглянулись и прежде, чем я успел сообразить, что произошло, дверь вновь раскрылась, на пороге стояла маленькая худенькая девица. На её румяном лице играла невозможного обаяния улыбка.
- Добрый вечер, гости дорогие! Милости прошу! Пшёл, падла! – последняя фраза относилась к здоровому хомяку, который высунулся из-под ног хозяйки, и сопроводилась довольно сильным пинком под его курдюк. Хомяк успел крикнуть: «Я умею летать!» и исчез в прилегающих зарослях.
Стены помещения были увешаны сушёными грибами и ягодами и картинами. Фея ахнула и моментально бросилась разглядывать акварель. Гляди ка, вновь летать начала, хм… На столе стоял самовар, котелок с супом.
- Грибной, как знала, приготовила, угощайтесь.
Я покосился на мухоморы над окном, но отказывать было не вежливо.
- Юная леди, не надо трогать произведения искусства руками. Благодарю.
Фея фыркнула, но тут же её внимание привлёк застеклённый шкафчик со всевозможными пузырьками и банками. Она покосилась на хозяйку и попыталась его приоткрыть. В окно показалась морда хомяка.
- Неспокойно нынче в лесу. Деда Мороза ловят. Совсем озверел. А до Самары, - опять эта улыбочка: - По Волге до Астрахани, а там и до Самары рукой подать. Через Минеральные Воды пробирайтесь, через Царство Кощея ближе, но война там сейчас. Ох… Отдохнёте, переночуете, трусишки ваши я простирну и в дорогу… И где ж это ты такую дамочку любопытную надыбал, …издюк? Девушка, не надо ломать, это антикварная вещь. Девушка!
А похлёбочка-то хороша, что за бред она несёт. Отравила, курва. Хрена ли нам Мнёвники, едем в Тель-Авив!...
Очухался я от возни. Хозяйка с Феей пыхтели и катались по полу, вцепившись в бутылку с зелёной жидкостью.
- Отдай! Это не абсент, дура, это настойка от прыщей на муравьином спирте!
- Жалко тебе, что ли… эх-х…
- Для наружного… применения…. уф-ф…
Когда я вновь открыл глаза, они сидели на полу в обнимку, обе румяные и взъерошенные, перед ними стояла початая бутыль, они тихо пели, разделившись на два голоса:
- Там в краю далёком, буду тебе сестрой...
Наутро прощаясь у крыльца, добродушная хозяйка, не сводя с меня глаз сказала:
- Ну, вот. Иди, стало быть, прямо и никуда не сворачивай.
- Хоть бы клубочек, какой дала волшебный…
- Вот твой клубочек, - она кивнула на счастливую, резвившуюся с бабочкой Фею: - Иди с ней. Она тебя и приведёт… куда-нибудь.
Когда она махала нам в след рукой, на пороге развалился хомяк, почесал курдюк:
- Какие, всё-таки, люди сволочи…
Удар под жопу заставил совершить его уже известный ему маршрут, а хозяюшка закуталась в шаль и прихрамывая зашла в дом.
10 июня 2015
6. Шиповник.
- Белый гриб, подосиновики, подберёзовики, подъельники, подпальмовики, подананасовики, подмышечники, подъяблонские, опята, утята, лисички, сестрички, мухоморы, мошкоморы, грузди, дождевики, боровики, броневики, танкоежки, сыромятки… Мы живем вместе, мы совершаем поступки и реагируем друг на друга, но всегда и во всех обстоятельствах мы – сами по себе. На арену мученики выходят рука об руку, распинают же их поодиночке. Обнявшись, влюбленные отчаянно пытаются сплавить свои изолированные экстазы в единую самотрансценденцию; тщетно. По самой своей природе, каждый воплощенный дух обречен страдать и наслаждаться в одиночестве. Ощущения, чувства, прозрения, капризы – все они личны и никак не передаваемы, если не считать посредства символов и вторых рук. Мы можем собирать информацию об опыте, но никогда не сам опыт. От семьи до нации, каждая группа людей – это общество островных вселенных.
Например, как может человек в здравом уме узнать, каково быть безумным? И что вообще такое здравый ум? Кто определяет так называемую «нормальность»? Какой смельчак взял на себя божественное право определять нормы? Или это из оперы: «Своим аршином меряю всех»? Зубрят постулаты, как устав караульной службы, человека, закончившего свою жизнь в сумасшедшем доме! Сознательное, бессознательное, подсознательное. Человеческие нормы… Сотворив человека, его Создатель приложил к нему инструкцию к эксплуатации. Всего-то на всего из десяти пунктов. Будешь поступать так, так и так и всё будет хорошо, будешь жить долго и счастливо. Всё! Не-ет! Нам мало жить долго и счастливо! Нам скучно долго и счастливо! Нам необходимо заявить: не указывай нам, что делать! Мы сами знаем! И вообще Тебя нет! В Тебя не верим! Верим в фей, Чебурашек, гномов, эльфов, покемонов, летающие тарелки, инопланетян, полтергеев, паранормы, бермудские многогранники, домовых, водяных, леших, вагонных, русалок, уялок, Халка, Супермена, в глобальное потепление, но только не в Бога. Самара… Да нет никакой Самары. То есть она есть, вот она! – я раскинул руки:
- Самара! Но это не город, это такая страна. Самария. В которой обитают самаряне. Пермофотисцентные персонажи, несуществующие, а вернее существующие, но неосуществлённые существительные. Суффиксы и междометия! Предлоги и подлоги, падежи и платежи! Деепричастия со слогательным наклонением. Спряжения действий, обретающих квантовую материальность! Знаешь, мне было лет пять… Новый год, мы возвращаемся из гостей. Я счастливый бегу домой. Там ждёт под ёлкой письмо от Деда Мороза. Ответ на моё. Сестра злобно останавливает меня. «Это мама пишет тебе ответы, а я кладу их под ёлку». Что-то оборвалось во мне тогда. Вот сейчас похожая ситуация… Ты где?
Только сейчас я заметил, что Феи уже давно нет рядом. Я огляделся. Она запыхавшаяся слетела откуда-то сверху из-под деревьев растрёпанная и взволнованная:
- За нами кто-то идёт.
- Кто?
Она спряталась за мою спину и показала рукой в поросли:
- Не знаю. Там.
Я прислушался.
- Странно. Удивительно тихо. Ни птиц, ни даже мошек и комаров. Ты заметила?
- Ага. Это значит, мы уже рядом.
- Рядом с чем?
- С замком.
- Так…
Наши голоса эхом расходились по лесу.
- С каким ещё замком?
Фея сделала фуэте в воздухе, замерла с поднятой ножкой:
- А что такое «пермофотисцентные»?
- Не знаю. Ты мне скажи. Ты же фея. И где ты набралась таких слов-то?
- Ты же сам говорил!
- Я? – я почесал голову: - Ладно. Пошли в твой… замок.
Вскоре я убедился, что за нами действительно кто-то шёл. В окружающей глухой тишине периодически были слышны звуки шебуршащей травы и фырканье, но определить направление было довольно сложно. Ещё через полчаса мы вышли на поросшую каменную дорогу. Мы отправились по ней. По мере движения, до нас доносились приближающиеся звуки лязгающего металла и преимущественно какой-то иностранной матерщины. Наконец, мы вышли к замку. Башни и стены также поросли колючками и вьюнами, ворота во внутренний двор были раскрыты. Во дворе рослый мужчина в чёрном камзоле, ловко отбивался шпагой от двух наседающих на него человек, пытающихся проткнуть его своими клинками. Поодаль валялся недвижимый третий. Чёрный камзол был уже прижат к двери, но судя по его невозмутимой физиономии это его нисколько не беспокоило. Он поднялся на ступеньку, в результате чего нападавший слева, сделавший резкий выпад, провалился в пустоту и сам налетел брюхом на шпагу Камзола. Пронзённое туловище покатилось в кусты дикого шиповника, распространяя проклятья. Камзол спрыгнул со ступени на землю, его шпага описала полукруг, что заставила второго противника открыться, и вошла в грудь. Бедолага обмяк и как скошенный сноп рухнул, испустив дух и какое-то грубое немецкое ругательство.
Камзол начал тщательно вытирать острие своего оружия о расшитый золотом и рубинами костюм валявшегося у его ног трупа:
- Не, ну вы видали? – обратился он вдруг к нам, продолжая процедуру: - Трое на одного! А ругаются как! Я за всю свою жизнь такой скверны ни слыхивал. А ведь не какой-то там парижский пьяный цирюльник, а самый, что ни на есть принц. Баварский королевич! – он задумчиво вгляделся в мёртвое лицо убитого им принца: - Интересно… И чему их только при дворе учат…
- Смотри, смотри! – запищала мне в ухо Фея.
- Ну, чего, ещё?
- Как ты на него похож!
- Я на него… Это он на меня. Да и на кого ему ещё быть похожим-то?
Чёрный Камзол уже стоял перед нами, уперев руки в бока. Голова, склонённая на бок, с прищуром разглядывала нас.
- Ты когда-нибудь фехтовал? – поинтересовалась у моего уха, начавшая дрожать Фея.
- Ага. В девятом классе…,- ободряюще, но, похоже, не очень убедительно ответил я.
- Ну, что там, милый, ты всё? – раздался звонкий женский голос с балкона второго этажа.
- Да, моя радость.
- Ну, тогда приглашай же гостей к столу!
Камзол улыбнулся, показал рукой на дверь:
- Прошу, мои дорогие гости, в замок. Внешне он несколько неказист и запущен, но я полагаю, вы оцените его внутреннее убранство. Прошу.
- Э-э…
- Благодарим Вас, Ваше Величество! Это большая честь! – Фея выпорхнула вперёд, сделала книксен. Повернулась ко мне и сказала одними губами: - Пошшшлиии…
Перешагивая через тела баварских вельмож, мы вошли в замок.
- Потом приберу, - махнул на них рукой Камзол.
29 июня 2015
7. Люк.
Действительно, изнутри замок оказался более просторным. Широкая мраморная лестница вела в широкий светлый зал с тёмным прохладным матовым полом, на котором были расстелены шкуры всевозможных животных, зеркальным потолком, отражающем свет свечей, уютно расположенных в золотых подсвечниках и канделябрах. Посередине зала стоял стол, накрытый разнообразнейшими яствами. Мы с феей только крутили головами с открытым ртом. Выглянув в окно, я увидел, что если смотреть из замка, то двор выглядит очень опрятным: аккуратные аллеи, цветы и даже небольшой бассейн с фонтаном. На светящихся малахитовым светом стенах висели картины. Я различил портреты Геббельса, Муссолини и по моему Квазимодо.
- Дорогой, ты прибрал свои безобразия? – к нам приближалась юная женщина в розовой расписной рубашке.
- Ах, право! Кхэ, - царь кашлянул, вытянул губы трубочкой и просвистел знакомую мелодию. Тут же появился лысый мужик в белой футболке с дебильной сверкающей улыбкой.
Царь, расстёгивая камзол, уселся за стол, показал мужику рукой во двор:
- Там… Ну, что б блестело. Как там: веселей… в два раза быстрей… Ну, понял?
Мужик понял и исчез.
- Вот, милый друг, позволь представить тебе, - царь взял ладошку подошедшей к нему женщины: - Поручик отдельного лейб-гвардейского кирасирского кавалерийского пехотного полка имени товарища Густава Ромма Поцелуев Кирилл Карлович, со своей, надо полагать, спутницей.
- Ах! – томно вздохнула мадам в розовой рубашке, прикладывая руку к груди.
Мы с Феей не закрывая рты переглянулись.
- Тот самый?! – мадам начала пожирать меня глазами.
- Да-да, - поддакивал Камзол: - Тот самый Поцелуев и есть, что прошлой весной на пари на скаку сорвал тесьму с панталон принцессы Генриетты.
Фея посмотрела на меня с удивлением. Я с трудом переваривал информацию.
- А это, позвольте вам представить, моя…., - они обменялись взглядами: - Василиса. В девичестве Премудрая, но поскольку мы проживаем вместе уже довольно длительное время, я предпочитаю называть её Прекрасной.
- Прошу за стол, господа.
Ну, и какого….
- Ой! – Фея вскрикнула так, что Царь выронил вилку, а царица пролила вино себе на колени. Я подпрыгнул вместе со стулом (по всем параметрам работы мастера Гамбса).
Позабыв всякий этикет, Фея перелетела через стол к стене. Ткнула пальчиком в картину в простой деревянной рамке. На картине изображалось что-то тёмно-синее. Лес и Луна.
- Я такую видела! Откуда она у вас, Ваше Величество?
- Это, - Его Величество встретил блеснувший взгляд Василисы: - Это подарок.
Наконец Фея обратила внимание на знаки, которые я ей подавал всячески мимикрируя, покраснела, понурив стыдливо кудрявую головку, вернулась на своё место.
Во время трапезы Василиса совершенно бесстыдно строила мне глазки, царь налегал на вино, мы с Феей молча жевали.
- Вот вы говорите: царь, царь… А вы думаете нам царям легко? – начал уже порядком захмелевший Камзол: - А осталось то от моего царства вот этот замок, да кусочек прилегающего леса, по которому шастают все, кому не лень. Сижу тут сиднем уже чёрте знает какую тысячу лет, и вынужден выпроваживать назойливых посетителей, которые являются сюда, мечтая набить карманы моим золотом и попользоваться Василисой. А нету у меня никакого золота! – царь развёл руками: - И не было никогда. Глупейшие люди. Сами называют меня Бессмертным и сами же прутся, чтобы убить меня, и не понимают, что бессмертной материи не нужно золото. Я и без еды могу обходиться. А это, - он кивнул на кушанья: - Это Васька моя от скуки самобранку насилует. И какой я царь? У меня и короны то нет. Павлинов во дворе видал? – обратился царь непосредственно ко мне.
Василиса цокнула языком и закатила глаза к потолку:
- Началось…
- Видал, - ответил я. Что-то это мне напоминает…
- Вот на них и сменял корону-то. Скучно, братцы мои, скучно. Нет, ей богу, вы первые существа за последние… (он задумался) ну двести лет точно, которые пришли сюда не с целью убить меня. Это говорит о наличии у вас разума. И мне очень приятно побеседовать, - он посмотрел на Василису: - С разумным человеком и с разумной феей. В моём лесу никогда не было фей. Миграция с запада. Я знал, что это произойдёт. Геополитика – это наука. Когда я впервые прихлопнул эльфа, который свиристел каждое утро под окнами, как сверчок, я понял, что вскоре эта шушера заполонит наши земли. В чём дело, милый друг?
Камзол обратился к Василисе, которая положила свою ладонь на его руку:
- Просто в конце дня хочется поболтать. Войны ведь от этого не начинались, верно?
Она убрала ладонь.
- Я знаю, знаю, откуда ветер дует, - царь поднялся и стал медленно прохаживаться по залу, показав жестом, что нам не нужно вставать из-за стола. Он остановился напротив картины в простой деревянной рамке: - Знаю, кто распространяет эти истории о сундуках с богатствами в моих подвалах, о том, как я ворую и насилую девиц, что смерть моя, сказать неловко, в яйце… Детей пугают моим именем. Суки. Неинтересны они мне. Человеки. Деда Мороза они ловят. Летом. Ну, не идиоты? Сколько уже своих пацанов положили. А ведь можно было его тихо, мирно взять в январе на каком-нибудь корпоративе, без шума, перестрелок и погонь.
Он подошёл ко мне, нагнулся, оперевшись на стол, понизил голос:
- Уходить вам надо. Сизокрылка разболтала, что ищут они одного… приезжего в купе с кудрявой дамочкой. А эти трое, которых я успокоил сегодня во дворе, такие же баварские принцы, как твоя фея балерина.
Фея надула губки.
- Ты здесь случайный человек, но раз ты здесь, значит так надо. И чтобы выбраться тебе придётся пройти дорогу до конца. Здесь выход не там, где вход. «Иди прямо и никуда не сворачивай», она ведь так сказала?
- Да.
- Вот и иди.
Тут его взгляд направился через моё плечо в окно:
- У-у-у-у, а вот и гости… Васька! Уводи их через подземный ход!
- Ну, что ты ещё придумал?
- Давай быстрее! – царь повернул ручку двери, в полу открылась лестница: - Доведёшь до выхода и сиди там, я тебя сам найду.
Мы уже спускались в люк.
- А ты?
- Я же бессмертный, дура, - обнял он плачущую Василису: - Ну, как тебя называть Премудрой, а?
Из медленно распахнувшихся дверей старого обросшего замка вышел человек в расстёгнутом чёрном камзоле. В правой руке он держал блестящую шпагу, в левой бутылку. Он не спеша спустился со ступенек во двор. Оглядел обступающие замок заросли.
- Нутис?
Из леса раздался выстрел. Человек рухнул ничком на землю. В ворота вошли солдаты, во главе с капитаном.
- Молодец, Ермаков. Точно в лоб. Считай, свой отпуск себе заработал.
- А я как охотник белке в глаз, товарищ капитан!
Капитан спрятал пистолет в кобуру, попинал тело:
- А говорили бессмертный. О!
Он нагнулся, подобрал из рук застреленного шпагу:
- Гляди-ка, ручка золотая, с бриллиантом…
- Иранская яшма, деревня, - поправил его открывший глаза Кощей.
- Ёб твою! – отпрыгнул капитан, но не успел.
Кощей уже был на ногах, капитан на земле, автомат Ермакова с примкнутым штык-ножом в руках Кощея, штык-нож в груди капитана.
- Эх-х, как скучно мы живём, господа…, - вздохнул Кощей вытаскивая автомат из капитана.
- А-а-а!!! – заорали солдаты.
Двое с порезаными животами уже лежали на земле, трое, попытавшиеся навалиться на Кощея, полетели в фонтан.
- Помойтесь, ребята, уф-ф…
- Все с линии огня!!!
Защёлкали затворы, старший сержант Зюбин рванул чеку с ручной гранаты.
Кощей поднял с травы разбитую бутылку:
- Бургундское 1632 года. Последняя. Этого я вам никогда…
- Огонь!!!
1 июля 2015
8. Джемма.
Мы бежали по тёмному холодному тоннелю. Внезапно звуки стрельбы за спиной прекратились. Василиса остановилась. Её ротик безвольно открылся, а глаза как будто потухли.
- Всё. Дальше идите сами.
- А Вы?
- Он сказал ждать его здесь, - на щеках блеснули слёзы: - Идите, тут совсем не далеко. Видите свет? Там уже опушка леса, выйдете к большой дороге. Идите.
Фея обвилась вокруг моей шеи:
- Почему она плачет?
- Всё хорошо, просто не могу к этому привыкнуть, - сказала Василиса, утираясь платочком: - К этому нельзя привыкнуть. Удачи вам.
- Нет, ну почему она плакала?
- Ей больно.
- Больно? Она ушиблась?
- Иногда людям бывает больно, даже если они не ушиблись.
- Странно… Я вижу выход!
Фея оторвалась от меня и полетела вперёд. Яркий солнечный свет резанул глаза. Раздался хриплый писк. Я увидел, как Фея порхала над пушистым окровавленным комочком. Она гневно кричала:
- Он! Это он! Он шёл за нами и привёл солдат! Подлая тварь! Убей его!
Хомяк лежал на боку, изо рта капала кровь:
- Я шёл… я шёл чтобы… чтобы предупредить… Это не…
Я наклонился к нему:
- Что? Что случилось?
- Это…
Ножка в пуанте с силой опустилась на голову хомяка. Мерзкий чавкающий звук.
- Ты что! С ума сошла?!
Искажённое гневом лицо Феи вновь обрело детскую наивность, бровки поднялись вверх:
- Это его она послала, чтобы убить нас.
- Что ты несёшь?
- Как…, - хомяк открыл единственный целый глаз, спросил, захлёбываясь кровью: - Как?
- Что как? – я обхватил его обезображенное тельце руками.
- Живучая тварь…,- прошипела Фея.
- Как… кхе-кхе…
- Ну, говори же.
- Как звали… звали мадам Бовари?
- Джемма, - ответил я.
Хомяк удовлетворённо вздохнул. Его глаз замутнел. Я повернулся к Фее:
- Ты убила его.
- Сам сдох, - не сводя с меня взгляда, она достала из рюкзачка бутылочку и приложилась.
- А ведь эликсир она тебе дала. Не боишься пить?
Фея молча отхлебнула, закупорила и спрятала напиток, игнорируя мой вопрос.
- Ясно.
- Ничего тебе не ясно, - улыбнулась она.
- Руки! – раздалось как гром среди ясного неба за спиной.
Фея тут же спряталась за меня, как обычно оцепив за шею.
- Что «руки»? – поинтересовался я у голоса и успел заметить приклад автомата, опускавшегося на мою голову.
- Ну что, ****олизы?! Спирохеты бледные! Маму вашу в три дупла! Элитный батальон засранных подштанников! Кольсоны просушили?
Я открыл глаза. Я сидел на обочине дороги, оперевшись спиной о колесо броневика. Вдоль дороги стоял строй солдат. Перед ними вышагивала в полевой форме лейтенанта медицинской службы маленькая женщина. Уткнув кулачки в бока, она распекала строй:
- Половина личного состава выведена из строя, а результат: баран начихал! Сучары бацильные! Вы кого мне притащили, дрочилы недоделанные?
Странно, почему это офицер медик командует пехотным подразделением?
- Офицеров наших и сержантов всех положили, одна она у нас осталась, вот и командует. Сучка белобрысая, - услышал я пояснение откуда-то сверху. Я поднял раскалывающуюся голову. На броне сидел солдат, судя по всему карауливший меня.
- Кого ты приволок, Златоустов?
- Так это он и есть, Ваше благородие!
- Кто это ОН?
- Дед Мороз!
Лейтенант с размаху залепила правый хук в физиономию Златоустова. Тот пошатнулся:
- Виноват, Ваше благородие, но известно, что летом он бороду бреет и молодится, и потом в сумке у него именную флягу убитого на станции кавалериста нашли и баба с ним кудрявая мелкая, с крылышками…
Хук слева. Златоустов пошатнулся в другую сторону.
- Членосос недоделанный! – лейтенант потирала ушибленный кулачок: - Значится так, равняйсь! Смирно! Оцепление не снимать! Задержанных в передвижной КП. Златоустову пятьдесят палок и трёхлитровый клистир по возвращению в часть! Выполнять, гондольеры грёбанные!
Боец спрыгнул с брони и повёл меня вдоль автоколонны по пыльной дороге. Нас провожал пристальный цепкий ясный взгляд лейтенанта.
Чёрт знает что. Где же Фея?
- Стоять.
Я остановился у бронированного ЗИСа. Лейтенант пнула ботинком моего конвоира, запрыгнула в ЗИС:
- Давай его сюда!
- Шагай, - выдохнул солдат и сочувственно ткнул меня в спину стволом автомата.
9. Автобус.
- Ну что? – лейтенант подбоченясь вышагивала вокруг меня: - Тебя как? Сразу прикончить? Или желаешь помучиться?
Я встретился с её глазами:
- Лучше, конечно, помучиться.
- Остряк. Уморист. Ладно, - она села за стол: - То, что ты не Дед Мороз это понятно. А скажи-ка мне, мил человек, откуда у тебя в сумке фляга убитого вчера на станции кавалериста? Где твои документы? Что ты делал в лесу, где идёт общевойсковая операция по ликвидации банды? Что за шмару с тобой повязали летающую? И вообще, кто ты?
Я рассказал. Она долго хмуро смотрела на меня, потом повернулась к сидящему рядом радисту:
- Поди, погуляй.
Затем солдату за моей спиной:
- И ты тоже.
Они вышли.
- Документы вместе с билетом, стало быть, у проводницы остались и ту-ту уехали. Флягу тебе подарили. В Самару, значит шёл. Через лес… Фея… ну-ну. Упёртый ты я вижу парень. И пытать тебя бесполезно?
- Это вряд ли.
- А вот сейчас приведут твою феечку и я начну отрезать ей пальчики, - лейтенант любовно разложила на столе хирургические инструменты: - Сначала на левой ручке. Златоустов, морда собачья! Давай сюда кудрявую! Потом на правой, - она бережно и медленно протирала блестящие щипцы: - Потом на левой ножке, - она начала протирать скальпель: - потом на правой… Это называется ампутация. Может быть, тогда ты расскажешь мне что-нибудь более правдоподобное? А если не расскажешь, я начну отрезать её ушки. Их всего два, но я не стану торопиться. Я буду отрезать ма-аленькие кусочки. И тогда у тебя не возникнет желания пооткровенничать со мной? Тогда я займусь её мягким тельцем. Препарировать гладкий животик. Говорят у Фей сердце салатового цвета. Её нежные крылышки…
Раздался взрыв. Застрочил длинными очередями крупнокалиберный пулемёт с броневика.
- Златоустов! – вскочила лейтенант, роняя инструмент: - Златоустов! Зла…
Я приложился в её раскрасневшееся от предвкушения лицо. С писком она перелетела через стол и замерла.
Стрельба усиливалась. Я выпрыгнул с машины. По колонне вели прицельный огонь из леса. На дороге уже лежали несколько раненных солдат, остальные кто залёг, кто бегал, отстреливаясь в сторону леса.
- Где лейтенант?
- Все за броню! Радист, бля, где?
- Медведь! Я медведя видел!
- За броню!
Несколько пуль ударили об командный ЗИС. Я увидел фею. Она лежала придавленная убитым солдатом и визжала что было сил. Я её вытащил. Огромные от ужаса глаза непонимающе смотрели на меня:
- Ты? Ты живой?!
- Бежим отсюда!
- Нет! – Начала вырываться она: - Рюкзак! Где мой рюкзак! Обманули! Обманули!
Схватив подмышку царапающуюся Фею, под другую её рюкзак, я побежал как заяц. Надо сказать, для человека, давно не упражнявшегося, бежал я не плохо. Трассирующая очередь ударила в траву под ногами. Мы упали.
- Не стрелять! Не стрелять! – услышал я вопли лейтенанта.
- Да бегите же! – солдат, конвоировавший меня, толкнул в плечо: - На ту сторону, через рощу. Там Защёкино!
- Чёрт бы вас всех побрал!
- Не хочу! – орала Фея.
Взорвался броневик в голове колонны. Чёрный дым накрыл дорогу.
- Давай, за дымом проскочим!
- Я боюсь!
- Я тоже.
- Лейтенант ранен!
В роще мы, задыхаясь, повалились на землю. Фея тут же приложилась к эликсиру:
- Что же это такое? Война?
- Это заходит уже слишком далеко…
- Ни в сказке сказать, ни пером описать! Это всё хомяк, подлец! Почему ты им не сказал, что ты поручик?
- Да какой ещё поручик! Ты-то хоть мне голову не морочь.
- А как же панталоны принцессы Генриетты?
- Это всё фантазии, вымысел, шестое измерение, параллели, если хочешь! Это всё здесь, - я стукнул себя кулаком в лоб: - Понимаешь? Самария. И добрые самаритяне. Настолько добрые, что желают посмотреть, какого цвета у тебя сердце. Пошли, пора заканчивать эту историю.
- Куда?
- В Защёкино.
- Зачем?
- Там есть метро.
- Метро? В Защёкино?
- Именно.
- Да откуда ему там быть?!
- Потому что я так хочу.
- Скажите, пожалуйста!
- А вот представь.
Я повернулся в сторону дороги:
- Стрелять перестали. Пошли!
- В метро?
- Да.
Где-то через час мы вышли на асфальтированную трассу. Рядом со знаком «Остановка автобуса» стояла женщина с плетёной корзиной полной малины и журналом «Play boy» 1978-го года.
- Здравствуйте, - она оглядела наши перепачканные лица: - Кино, что ли, опять снимаете?
- Да.
- То-то я думаю, давно автобуса нет. Опять проезды перекрыли. О, идёт!
- До Защёкино доедем, уважаемая?
- Конечно.
- А метро там есть? – спросила Фея.
- Шутит Ваша дочка.
Фея надула щёчки:
- Дочка…
- Ну, едем, нет? – крикнул водитель остановившегося автобуса: - ****ят и ****ят, заводы стоят, ****ь, одни ****оболы в стране! Дома сидите и там ****ите!
- Садись.
- После тебя. Папа…
- Сидят, сука, морды жидовские, планету на дачные участки делят, - начал сетовать водитель, крутя баранку, когда автобус тронулся: - Землю поделили, Луну, сука, поделили, теперь, ****ь, на Марс собираются. Пингвинам, ****а в рот, жрать в Антарктиде нехуя, а они миллиарды на космос тратят! У себя, сука, под жопой порядок наведите, пингвинов грёбаных накормите, потом на ***в Марс лезьте, гандоны! А эта, сука кривоногая, вчера на объездной за пятихатку отсасывала, сегодня гляжу в телевизоре - с Кобзоном поёт! ****ец звезда! Вот тебе ещё один космос… Космос вселенский и космос ****оцентрический. Ну а хули?
- Простите, до Защёкино сколько ехать?
- Не потей, курчавая, через сорок минут будем. Это тебе не Гваделупа, у меня всё по графику!
6 июль 2015
10. Звёздочка.
- Ну, чё вылупились? Защёкино. Выходим. Шибчее, шибчее! «Дом 2» скоро начнётся.
- Тут у нас за проезд…
- Да себе оставь, бритву и мыло купи, а бабуле своей бигуди, чтоб кудряшки не распускались.
- Метро далеко?
Водитель как-то странно и удивлённо посмотрел на меня, подождал, пока сойдёт мадам с корзиной, осторожно огляделся:
- Как стемнеет, найдёшь на улице.
- На какой улице?
- А тут одна улица.
Он захлопнул дверь, и автобус уехал, окропив нас дорожной пылью.
- О чём он вообще говорил? Я ничего не поняла, - выплёвывая пыль, протирая глазки, пожала плечиками чумазая Фея: - Какая бабуля, при чём тут бигуди, какая улица? Бред какой-то.
Я не сдержал улыбку, обнял её:
- Пойдём. Тут одна улица. И спрячь пока крылышки, здесь не поймут. Деревню Защёкино так прозвали неспроста.
- Опять идти? Я устала!
- Сейчас стемнеет. Скоро отдохнём. Пойдём.
- С чего это стемнеет? Солнце же высоко? Ой, и правда…
Резко потемнело. И солнце уже заходило за деревья и крыши домов.
- Как пройти на улицу, красавица? – спросил я у симпатичной девицы в сарафане, берцах, оранжевой бейсболке с тазиком в руках, дефилировавшей мимо нас.
- А Вы на улице…, - прочапала она мимо.
Я поднял голову. На фасаде здания с колоннами у входа горела большая буква «М».
- Метро? – спросила Фея.
Я кивнул:
- Да, но как нам пройти турникет? Деньги-то я оставил…
- Пф-ф…, - Фея посмотрела на меня исподлобья как смотрит опытный умник на недалёкого дурака: - За мной!
Она щёлкнула пальчиками и смело направилась к входу. Турникет мы миновали беспрепятственно, (я оценил это восхищённым взглядом, она ответила томным маханием ресниц) тут же уселись в пустой вагон.
- Ну, и куда мы?
- До конечной.
- А конечная, это где?
- Ты в Лондоне была?
- Момент! – Фея выпила, что оставалось в её бутылочке, крякнула, порозовела: - В Лондон! Ландан из э кэпитал оф зе Гриет Бритэн! Год сэйф зе куин! Естудэй! Оф май трабл сим соу фар э уэй… Ну, подпевай! – ткнула она меня локотком в бок.
- Я в фа не вытяну, я же не Пол Маккартни.
- Уф-ф…, - она вырубилась, голова упала на моё плечо: - Ма-мо, мы-ло, ра-мо…
- Ну, вот и всё.
- А? – очнулась Фея: - Мы уже в Лондоне?
- Да. В одном из его вариантов, я бы так сформулировал.
Мы сидели в мрачном баре. Играла музыка, шумели посетители.
- Выпьешь? Фил, виски.
- Леди не наливаю, леди нет ещё двадцати одного.
Я улыбнулся:
- Леди, скажи дяде Филу, сколько тебе лет.
- Хм, - Фея подлетела к Филу (тот уже выпучил глаза), шепнула ему что-то на ухо, вернулась на стул.
- Отомри, Фил, леди ждёт.
Фил молча поставил на стойку два стакана, дрожащей рукой наполнил их:
- Я отойду тут… Я рядом, если что понадобится тебе и твоей… твоей… э.. подруге…
Фил исчез. Фея принялась тянуть напиток через трубочку, я обнял стакан ладонями.
- Знаешь, я долго не мог сообразить, что же происходит, пока всё не началось складываться как пазл. Да, я оказался не в то время, не в том месте. Это довольно часто случается со мной и там, откуда я пришёл. Я знаю эту параллель вдоль и поперёк, ведь я много раз бывал здесь. Но отправляясь в одно место, я почему-то оказывался в другом, следуя назад, я уже был впереди. Поначалу эта игра была интересной. Но потом полилась кровь. Ведь по чистой случайности, мне удалось избежать гибели в «Постоялом дворе». Тогда подключилась ты.
- Я? К чему я подключилась? Сколько ты уже выпил?
- Зачем это тебе?
- Мне? Что?
- Может быть, над тобой висит какой-то ужасный неуплаченный долг? Или тебе пообещали что-то, что тебе необходимо? Даже не представляю, в чём может нуждаться фея…
Она вздрогнула. Я наткнулся на её пронзительный чёрный взгляд.
- Ах, вот оно что… Как же я сразу не понял. Ты не фея. Ещё не совсем фея. Крылышки и эликсир – всего на всего атрибуты, курсантские нашивки. Это твой экзамен. Что ж, ты справилась на «отлично». Остался последний тест, не так ли?
- Не-на-ви-жжу…, - не выпуская изо рта соломинку, прошипела Фея. Она смотрела на меня исподлобья, в глазах сверкали молнии гнева.
- Только без эксцессов, пожалуйста. Хлебни виски, успокойся.
- Как же я тебя ненавижу! Вечно напыщенный, самоуверенный, жопозаумный выскочка! Всё то ты знаешь, всё то ты видел, всё то тебе ясно… Если бы ты только видел свою тупую рожу в минуты своих философских гипотетических рассуждений! Боже, каких невероятных усилий мне требовалось, чтобы удержаться и не заехать тебе в рыло! Ушастый ублюдок не смог прикончить тебя в отеле и пришлось мне таскаться с тобой по этому проклятому лесу полному всякой мрази и гнуса, вонючих болот и непроходимых колючих зарослей. Хозяйка избушки чуть было не отправила тебя по верному следу, но я с ней справилась. Женщины сколь хитры, столь и наивны. Обвести её вокруг пальца не составило труда. Затем её неугомонный хомяк чуть не испортил дело, я снова вовремя заткнула ему рот. И опять случай помог тебе вырваться от вояк! Неужели ты такой везучий сукин сын?
- Я заметил твоё неподдельное удивление, когда ты увидела меня живым.
- Снова мне пришлось тащиться за тобой.
- Сколько у меня времени?
- Не знаю. Скоро они будут здесь.
- Значит, скоро всё закончится.
- Ну что? Опять побежишь, как заяц? Будешь плакать и звать мамочку, ничтожество?
- Нет. Спринтер из меня хреновый, да и теперь в этом нет необходимости.
В баре стало тихо. Замолкла музыка. Фея смотрела через моё плечо.
- Сколько их?
- В-восемь, - дрожащим голоском ответила она: - Какая я дура…
- Это нормально, - я опрокинул содержимое стакана в себя, жгучая влага растеклась по телу: - Ху-х, - я потрепал её по пухлой щёчке: - Павлины, говоришь?
По тёмному отражению в зеркале вижу, что первый подошёл достаточно близко. Я поворачиваюсь, изламываю ему кисть, он орёт, его пистолет в моей руке, его туловище закрывает меня. Стреляю навскидку полукругом, по два выстрела в силуэт, трое падают. Мой заслон принимает в себя ответные пули, становится невероятно тяжёлым. Толкаю его на ближайший стол, сам качусь под соседний. Звон стекла, шлёпанье входящих в уже мёртвое тело пуль, щелчки разряженного оружия. Этот звук я и ждал. Встаю. Три выстрела, двое опрокидываются на пол, взмахнув руками, как птица крыльями. Один бежит к выходу. Две пули ему в спину. Вылетает сквозь дверь на улицу, там и остаётся. Справа вижу вспышку, успеваю уйти с оси, палю наугад по вспышке. Он ныряет за перевёрнутый стол. Вот и мой пистолет издаёт пустой щелчок. Он встаёт, чтобы добить меня. Бросаю пистолет ему в голову, попадаю. Он хватается за забрызганный кровью лоб. Иду к нему, попутно нагибаюсь, подбираю упавший на пол пистолет. Дёргаю затвор, патрон входит в патронник. Стреляю четыре раза. Бедняга с разбитой головой успокаивается на веки.
- Ух, да, вот так начнёшь изучать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ. Эй, малышка! – я повернулся к стойке, поднял трясущуюся ладонь: - Гляди, а руки-то помнят. Эй, ты где?
Она лежала за стойкой, держась за животик.
- Ты… ты чего?
- Мне совсем не больно, совсем не больно… Честное слово.
- Ты что?
Я взял её на руки, она отняла ручку от живота:
- Смотри, красная, она красная, как у людей. Ты видишь?
- Вижу, вижу. Всё будет в порядке. Ты только не вздумай мне… Вы же, феи, не умираете так, верно?
Она улыбнулась:
- Но ведь я не фея.., - она провела пальцами по моему лицу.
- Мущщина! Мущщина-а! Ну, сколько можно ждать? Стоянка, понимаешь, три минуты я тут Вас уже две жду!
- Что?
- Давайте уже в плацкарт свой. Поезд отправляется, если чо. И сумочку свою, пожалуйста, заберите.
- А-а, спасибо.
- Спасибо много, мущщина. Вот, Ваше девятое верхнее. Потеснимся, сограждане, потеснимся. А вы, мадам, что вы шастаете со соим хомяком по вагону, санитарная зона, займите, плиз, своё место. Ватер клозет открою через двадцать минут. Какого тебе чаю, морячок? Ты свои усы в зеркале видел? Чаю ему. Не морячок? Ну, бывает. Женсчина с корзиной, Вы же не в нашем вагоне едете. Что значит здесь веселее? А, мущщина флягу с водкой принёс, ну тада конечно! Какая Одесса, барышня, окститесь! Дэвушка, а Ваша станция следующая, не засиживайтесь. А кудряшки, стесняюсь спросить, натуральные или..? Натуральные?! Я так и думала, что плойкой закручиваешь. Уберите, уберите караоке! Начальник поезда узнает, меня же с маршрута снимут и опять на курсы кройки и шитья! А что за песня-то? О! А можно я с вами? Мущщина, Вы тоже! Три, четыре:
9 июля 2015