Весна, весна….подтаявшие кусочки базарной площади оголили местами асфальт, лужи, горы мусора белых картонных коробок диковато и неестественно выделяются на почерневшем в одночасье снежном сугробном ограждении по периметру торговой площади…Голуби, много голубей…
У бомжей, зачастую, нет возраста, избитые в синяки физиономии, беззубые рты с пельменями губ… Одежда…., во что горазд, но уже по весеннему - «на распашку» обнажая шеи с темным, немытым телом в продолжении. Испитые голоса, зацыпочные руки с грязью под ногтями…
Но иногда…
Он катал ее, именно катал для ее удовольствия, по базарной площади на трехколесной такелажной тележке, разгоняя с шумом стаи голубей и заставляя шарахаться добропорядочных прохожих.. Она…., восседая на жесткой грузовой платформе металлической тележки, в позе синюшной принцессы, громко смеялась беззубым ртом, и смех ее тем был громче, чем выше была скорость катания, круче виражи траектории движения, закладываемые возницей, чем больше было поднятых в воздух напуганных голубей и шарахнутых по сторонам прохожих.
Зазеркалье, чужая жизнь – судьба.
Наверное, любовь есть!
Или это просто весна?