Глава - 25

 Стразы Сваровски, калибр 9 мм. Глава – 25.

В состоянии глубокой задумчивости Кроткий  уже почти два часа сидел в кресле перед камином в кабинете своего загородного дома. То, что разговор с Ивановским неизбежен, он прекрасно понимал – он даже хотел, чтобы этот разговор скорее состоялся… Но как к нему приступить, Вадим Сергеевич всё никак не мог определиться.
Чтобы Ивановский осознал всю серьёзность его слов, нужно было посвятить его в старые семейные тайны, о которых сам Вадим Сергеевич уже много лет пытался позабыть. Наконец, в общих чертах в его воображении разговор был выстроен. Было бы просто замечательно, чтобы и Ивановский принял его линию разговора… Ну и, чтобы его «племянник» под ногами не путался – чем меньше народа знает о скелетах в его шкафу, тем лучше для всех…
Два часа назад, проводив Бориса Берса, Вадим Сергеевич заглянул в комнату к сыну. В его памяти, как наяву, звучали слова доктора: « Уважаемый Вадим Сергеевич! Запомните, что у Вашего сына серьёзная проблема. Препараты препаратами, но!.. Чтобы изменения психики не стали необратимыми, нужен строгий охранительный режим. Настоятельно рекомендую свозить его в ту клинику, с которой вы уже имели дело… во Франции… Очень рекомендую…» Кроткий согласно кивал головой в такт словам доктора…
Игорь, накачанный  современными седативными средствами, безмятежно спал. По блаженной улыбке, изредка пробегавшей по лицу Игоря, можно было догадаться, что грустные мысли, терзавшие его отца, самого его совершенно не волновали… 
Естественно, неожиданно вернувшиеся симптомы коварной болезни совсем не радовали Вадима. Как ни крути, а отцом он был  качественным. И сына любил, и заботился о нём, и материально поддерживал… Не каждая мать может столько дать единственному ребёнку, сколько вложил в сына Кроткий. Если ещё учесть, что Вадим Сергеевич растил сына без матери…
Но… был  в этой ситуации, как это ни кощунственно звучит, один, явно положительный, момент.  Кроткий  понимал, что эта неприятная ситуация – очень хороший козырь в игре, которую затеял с ним Ивановский. Кроткий, как говорится, нутром чувствовал, зачем Ивановский так настойчиво  вынуждает Вадима Сергеевича ввести Игоря в их, чего уж тут скрывать, криминальный бизнес.  Если сын будет «по уши» в их игре, то это свяжет самого Вадима по рукам и ногам,  им будет очень удобно манипулировать. А этот расклад был очень уж не по нутру Кроткому. И вот Бог послал ему возможность ослабить влияние Ивановского.  И Вадим Сергеевич решился. Он поднял трубку телефона и набрал номер своего заграничного патрона. 
- Алло, - как будто ожидал его звонка, после первого  же гудка откликнулся Ивановский. – Что случилось, Игорь Сергеевич?
Голос Ивановского звучал, как показалось Кроткому, участливо, как будто он уже знал о беде, постигшей его партнёра.
- Извините за поздний звонок… - начал, было, с политеса и этикета Кроткий, но Ивановский тут же его перебил.
- Вадим Сергеевич, бросьте Вы эти условности, - отбрил его вступительную речь Ивановский, - я уже по первым тактам Вашего голоса понял, что у Вас что-то стряслось. Ведь так… –  скорее утвердительно, чем вопросительно, отрезал Ивановский.
Кроткий с усилием выдавил из себя  какое-то междометие,  которое
Ивановский счёл за утвердительный ответ. Что, впрочем, устроило обе стороны.
- Вот видите, - с удовлетворением отметил Ивановский, -  я прав. Давайте без предисловий. Так что же Вас так расстроило?
- Я бы хотел поговорить с Вами лично и, если это возможно в ближайшее время.
-  Да, возможно. Что-то ещё? – совершенно нейтральным тоном, как будто речь шла о строке в рейдере, поинтересовался Ивановский.
- Если я попрошу Вас приехать в мой загородный дом, это не составит Вам труда?
- Не составит, - так же просто откликнулся Ивановский. Казалось, что его даже ничуть не удивила просьба Кроткого. – Я выеду через двадцать минут.  Ждите.
Первый шаг сделан, и, кажется, удачно… Вадим вздохнул, а вот выдохнуть не смог, что-то мешало… Кроткий почувствовал, как  тянущая боль сжимает сердце и затылок.
«Вот только этого не хватало! – с досадой подумал Вадим Сергеевич. – Как это всё не вовремя!.. Видимо, пора от дел отходить, а тут и с Игорем беда… Вся жизнь положена на этот бизнес, а передать дело некому…»
Он с трудом добрался до окна и распахнул двери на террасу. В комнату ворвался порыв свежего вечернего ветра. Это принесло облегчение. Дышать стало легче. Нетвёрдыми шагами он медленно дошёл до кресла и осторожно опустился на мягкое сиденье. Набрав в лёгкие свежего воздуха, Игорь Сергеевич позвал Анну Михайловну. Она, как Сивка-Бурка, не заставила себя долго ждать. Увидев  хозяина, сидящего в неестественной позе с побелевшим лицом, в первую минуту она перепугалась страшно. Но, быстро взяв себя в руки, всё-таки диплом медсестры и несколько лет работы в госпиталях «горячих точек» сделали своё дело. Анна Михайловна бросилась на кухню, где в шкафчике хранилась аптечка и аппарат для измерения давления. С аппаратом в руках она метнулась назад к хозяину. Так и есть! Давление просто зашкаливало! Она мгновенно набрала телефон скорой помощи и вызвала бригаду. Очевидно, голос её был столь тревожен, а аргументы убедительны, что «скорая» примчалась через десять минут. За это время она успела набрать в таз горячей воды, куда опустила ноги хозяина, на лоб ему положила лёд,  а под язык сунула таблетку каптоприла.  Когда врачи «скорой», сопровождаемые встревоженным  охранником, вошли в кабинет Кроткого, его щёки уже начали розоветь.
Медики, осмотрев пациента, похвалили Анну Михайловну  за её умелые действия.
- Вас, Ваша горничная, Вадим Сергеевич, от инсульта спасла, -  покачала головой докторша средних лет. Вадим Сергеевич с благодарностью взглянул на Анну, не отходившую от него ни на секунду,  и дружески пожал её руку. Она зарделась, то ли от похвалы, то ли от слишком интимного жеста хозяина.
Вадим Сергеевич с удивлением отметил про себя, что Анна Михайловна, вздрогнула, когда он коснулся её руки, будто от удара электрического тока. Но, взглянув на неё ещё раз, встретил строгий, почти стальной, взгляд её серых глаз. «Наверное, показалось», - нахмурив брови, решил он.  На предложение поехать в стационар Кроткий ответил решительным отказом. Пожав плечами, просмотрев кардиограмму, удовлетворённо кивнув, мол, «дело почти в норме, всё в пределах возрастных изменений», доктор не стала настаивать на срочной госпитализации.  Сделав нужные манипуляции, дождавшись, пока давление окончательно придёт в норму, врач скорой помощи посоветовала обратиться к специалисту и с тем удалилась.
 Анна Михайловна же, напротив, не обращая внимания на хозяина, махавшего руками в знак протеста, тут же позвонила  в частную клинику доктора Ермилова, который иногда консультировал Кроткого, чтобы записать Вадима Сергеевича на приём. Девушка с рецепшена, услышав фамилию их VIP-клиента, рассыпавшись в любезностях, подробно расспросила о причинах обращения к доктору. Она тут же связалась со специалистом и торжественно объявила, что доктор приедет к ним домой завтра в 10 часов утра на спецмашине, специально оборудованной для экспресс-диагностики. До этого времени пациент не должен выходить из дома, волноваться, а при первом намёке на повышение давления Анне Михайловне следует вызвать машину скорой помощи из их клиники. Она услужливо продиктовала номер собственной оперативной службы. Во всё время переговоров Анны с девушкой-регистратором Вадим Сергеевич закатывал глаза к небу, показывая, что Анна напрасно подняла тревогу и развила столь бурную деятельность: с его здоровьем – полный порядок. Но, надо отметить, что прервать её беседу с клиникой не пытался… Видимо, такая искренняя забота была ему приятна. Ведь даже самые суровые люди, держащие эту жизнь под личным контролем, иногда хотят «поболеть», чтобы почувствовать на себе ту заботу и тревогу, которую обычно по отношению к другим проявляют они сами. Давление, вроде бы, пришло в норму, а вот тревога и беспокойство не отпускали…
В таком состоянии и застал своего компаньона  вскоре приехавший Ивановский.  На въезде в ворота «имения» он разминулся с отъезжающей скорой помощью. «Да, уж, - подумал он про себя, - дела тут ещё серьёзнее, чем я предполагал…»
У входа в дом Ивановского и сопровождавшего его молодого человека встретила взволнованная Анна Михайловна. Ивановский попытался, было, расспросить горничную, что за история тут произошла. Но вышколенная прислуга молчала, словно воды в рот набрала.  Заинтригованный Олег Андреевич кивнул своему молодому спутнику,  предлагая следовать за собой. И твёрдым шагом, совершенно не обращая внимания на стенания Анны Михайловны, которая просила быть бережным в разговоре с её хозяином, Ивановский решительно направился к кабинету Кроткого.
Увидев Ивановского, который вошёл в кабинет как-то уж очень по-хозяйски, в сопровождении уже знакомого молодого человека. Вадим Сергеевич предполагал, что «племянник» будет сопровождать «дядюшку» и на эту спонтанную встречу, поэтому ему удалось сразу придать лицу приветливое выражение. Вадим Сергеевич с трудом поднялся с кресла и сделал шаг навстречу гостям. 
- Сидите, сидите, мой друг, - сделал предостерегающий знак рукой Ивановский. – Что случилось?
- Со мной ничего особенного, - поспешил успокоить дорогого гостя Кроткий. – Немного расстроился, вот давление и подскочило…
- Так, - Ивановский решил сразу взять разговор в свои руки, - давайте по порядку. Я полагаю, что произошло что-то важное. Иначе Вы бы не стали вызывать меня к себе за город почти ночью.
- Давайте присядем, - гостеприимно указал рукой на предусмотрительно накрытый  Анной Михайловной столик Вадим Сергеевич.
- Конечно, спасибо, - отозвался Ивановский. – Да, - вспомнил он, -  Вы уже знакомы с Артуром.  Он не только мой племянник, но и наш партнёр. Он буквально несколько часов назад вернулся из Австрии, куда летал по вызову, скажем так, «из центрального офиса».
Кроткий   понимающе кивнул,  но  тут же  вопросительно  взглянул на
босса. Олег Андреевич так же понял, что вызывает сомнения хозяина особняка.
- Артур – мой преемник, секретов от него нет.  Он в курсе всего, что происходит в нашем бизнесе. Я думаю, что он должен присутствовать при нашем разговоре.
- Что же, если Вас его присутствие устраивает, не имею ничего против, - слегка нахмурившись, пробормотал Кроткий. Вроде бы и не возражал, но и дал понять, что не испытывает восторга, что неизвестно откуда взявшийся «племянник» сразу же занял такое важное место в верхушке организации.
- Я считаю, - настойчиво продолжая «тянуть одеяло на себя», продолжил Ивановский, - что и Игорь Вадимович должен принять участие в нашей беседе.
Ивановский пристально смотрел на Кроткого. Выражение лица заграничного босса явно говорил о том, что отказ не принимается ни под каким предлогом. Кроткий огорчённо склонил набок голову и скривил губы, что придало его лицу выражение глубокого сожаления.
- Увы, -  развёл руками Вадим Сергеевич. – Как раз состоянием здоровья Игоря и вызван мой гипертонический приступ.
Ивановский заметно встревожился.
- Что с Игорем Вадимовичем? – коротко осведомился он. – Надеюсь, что ничего серьёзного?
- Как сказать… - растягивая каждое слово, пробормотал Кроткий. – Вернулась его старая болячка, о которой мы почти забыли… А это очень серьёзное нервно – психическое заболевание… Короче, Игорь не может заниматься нашим бизнесом… Он нуждается в срочном лечении за границей…
По тому, как Кроткий говорил, Ивановский понял, что слова Вадима – не невинная ложь во спасение сына от участия в криминальном бизнесе. Дело, видимо, серьёзное.
- Ну, наверное, Вы правы, но должно быть серьёзное объяснение и подтверждение вашим словам, - рассудительно заметил Ивановский.
- Олег Андреевич, - Кроткий уже почти оправился после приступа, лекарства начали действовать. Он понял, что надо рассказывать и объяснять всё с самого начала. Любое другое объяснение ничего не даст.  – Наверное, мне нужно открыть вам одну старую семейную тайну. Я надеялся, что всё позади, но, как оказалось, болезнь притаилась, а теперь снова вышла из-под контроля. В чём причина, я не знаю… Врачи говорят, что достаточно малейшего нервного напряжения… Впрочем, я не медик… Вернусь к своему рассказу…  Надеюсь, что всё, что Вы от меня услышите, не пойдёт дальше стен этой комнаты?
- Разумеется… Но Вадим Сергеевич, - заметил Ивановский, - что-то вы вокруг да около ходите. Давайте уж скорее перейдём к делу. – И, обращаясь к Артуру, добавил: - Арчи, плесни-ка нам в рюмочки коньяку и лимончик порежь…
Артур, не говоря ни слова, беспрекословно выполнил приказ «дяди».
Мужчины подсели к столу и Вадим Сергеевич начал свой рассказ:
- Я женился рано. Жена была на 5 лет старше меня. К тому же  Милана была дочерью моего босса. Она мечтала о карьере певицы. Когда мы с ней познакомились, она уже помоталась по Европе, поработала в нескольких не слишком значительных европейских оперных театрах. Была на вторых ролях, но мечтала, что вот-вот станет примой. Но карьера её не клеилась, а характер всё больше портился. Чтобы как-то реализовать свои амбиции, она в основном снималась во  второсортных сериалах для домохозяек. Потом она, что вполне естественно для замужней женщины, забеременела. Беременность была тяжёлой, она очень нервничала из-за того, что её мифическая карьера может пострадать.  Психика её стала неустойчивой. Она несколько раз предпринимала попытки покончить с собой. Скорее всего, суицид был демонстративным. Но её нельзя было оставить ни на минуту. Меня её истерики измотали. И я с удовольствием откликнулся на предложение тестя поработать в Москве, оставив Милану в Америке на попечении специалистов. Для её отца нанять самых лучших – проблемой не было. Милана осталась в Америке, где и должна была рожать.  О новых романах я и думать не смел. Тесть бы меня уничтожил. Но случайно, на каком-то мероприятии встретил свою давнюю любовь. Она стала серьёзным предпринимателем.  Любовь вспыхнула с новой силой, но я скрыл от неё, что женат. Когда она забеременела и заговорила о свадьбе, мне пришлось признаться, что у меня уже есть жена и вот-вот появится ребёнок. Наш разговор услышал её отец. Он и раньше-то считал, что я не слишком хорош для его дочери. Старик  выставил меня из дома и категорически запретил ей видеть меня. Она пообещала. При всей её независимости и самостоятельности она боготворила отца и не смогла нарушить данное ему слово. Впрочем, она и сама не собиралась меня прощать. Гордая была слишком. Позже, через общих знакомых, окольными путями, я узнал, что она родила сына, назвала его в честь отца. Кто отец ребёнка, не знали даже её близкие друзья – мы скрывали свои отношения ото всех.
Я вернулся в Америку. Жена моя к тому времени уже родила сына. Мой Игорёк родился болезненным. Его долго выхаживали, но даже хвалёная американская медицина  не смогла помочь. Сын дожил до трёх лет и тихо угас. Это доконало жену. Она винила себя в его смерти, считала, что сын умер, потому что на первом месте для неё была карьера.  Короче, она погибла – разбилась на машине. Официально её смерть признана несчастным случаем, но я считаю, что она сама свела счёты с жизнью. К этому времени о ней как об актрисе забыли даже её немногочисленные поклонники. Поэтому её смерть прошла замеченной только для полицейских сводок.
В Америке меня больше ничего не держало, я вернулся в Россию.  Влился в бизнес Суморокова.  Вскоре я уже стал его правой рукой. Дела шли прекрасно. Я богател на глазах. Но с личной жизнью не складывалось. Тут судьба опять свела меня с Ольгой. Её отец к этому времени уже умер. Но она не собиралась меня прощать. Я стал искать встречи с сыном, Ольга противилась. Но, даже не знаю, по какой причине, моей союзницей стала её мать. Уже потом  она призналась мне, что чувствовала вину передо мной, что её муж разрушил судьбу дочери. О моём браке она, видимо, не знала. В один из моих визитов к сыну домой неожиданно вернулась Ольга. Увидев меня, она просто взбесилась, бросилась в спальню, откуда выбежала с пистолетом и стала мне угрожать. Мне показалось сначала, что это игрушка: пистолет был розовый, как говорят, гламурный, блестящий, со стразами. Но в какой-то момент Ольга  выстрелила, но промахнулась – стрелять она не умела совершенно. Когда пистолет дал осечку я бросился на неё и попытался отобрать оружие, но в процессе борьбы она нажала на спуск, и выстрелила в себя. Свидетелями этого случайного убийства были мать Ольги и маленький Ванечка, ему тогда было около пяти лет. Ну и , естественно, я…  Других свидетелей убийства не было. Мать Ольги и здесь была на моей стороне, она сочла, что Ольга виновата сама, поэтому помогла мне уничтожить следы моего присутствия. Когда хватились пистолета, мы с удивлением обнаружили, что он пропал. В доме, кроме нас, никого не было. Вся прислуга была выходной. Мать Ольги всегда давала своей челяди выходной, когда устраивала моё свидание с сыном. Короче, вот такая тайна.  Конечно, было следствие. Но решили, что это разборки по бизнесу. Пистолет так и не нашли. Наследницей Ольги и опекуном мальчика была официально назначена её мать .
Но случилось непредвиденное. Для Ванечки эта сцена не прошла даром. У малыша начались эпилептические припадки. Сами припадки были не очень страшными, но после каждого из них он надолго терял сознание, а, придя в себя, ничего не помнил. Мы решили, что нужно его увезти на лечение за границу. Мать Ольги с моей помощью выгодно продала бизнес и имущество, перевела деньги на счёт одного из надёжных банков в оффшорах. Вскоре мы все уехали. С нами уехала одна из наших помощниц  - Аня Суровцева. Её нашёл ещё отец Ольги, она была дочерью его подчинённого, которому генерал Крошин был чем-то обязан. У девушки тоже была непростая судьба. Она была медсестрой в военном госпитале, и у неё на руках умер жених, смертельно раненный в одной из горячих точек. Об этом я узнал от матери Ольги. Когда генеральша умерла,  я совершенно официально установил своё отцовство по тесту ДНК и изменил сыну имя и фамилию. Иван Крошин исчез, а на свет появился Игорь Кроткий. Все счета были переведены на его имя. Игорь до сих пор не знает, как он на самом деле богат. О смерти моего родного сына практически никто не знал, поэтому никто даже не предположил замены. Разница в возрасте в полгода совершенно незаметна. А маленькие дети все похожи. Тем более что эти мальчики были родными братьями по отцу. После смерти бабушки, припадки Игоря возобновились. Мы уехали во Францию, где малыш прошёл курс реабилитации. Болезнь опять отступила, и мы вернулись в Москву. Всё было хорошо, пока не начался период полового созревания. Припадки возобновились. Мы опять проходили курс реабилитации во Франции. И опять нам там помогли. До последнего времени о них ничто не напоминало. И вот опять приступы возобновились… 
На протяжении всего рассказа Ивановский ни разу не перебил Вадима Сергеевича. Он внимательно следил за его лицом и видел, как нелегко даётся этому сильному человеку, которого многие смертельно боялись, это признание.  Опасения Кроткого были ему понятны.  Вот только эта исповедь не раскрывала всех тайн семейства Кротких. Многие факты, о которых Ивановский знал, Кроткий утаил. Намеренно ли он это сделал? Или сам о них не знал?
Ивановский взглянул на Артура, сидящего напротив. Лицо «племянника» было непроницаемым. Ивановский решил пойти ва-банк.
- Я сочувствую Вашему горю, Вадим Сергеевич, - совершенно искренне произнёс Ивановский, но тут же тон его стал по-прежнему по-деловому сухим: – Но… мы оба прекрасно понимаем, что в связи с этими обстоятельствами, Игорь Вадимович не сможет быть нам полезным в той мере, в какой мы на него рассчитывали…- заметив тяжёлый вопросительный взгляд Кроткого, Ивановский понял его по-своему, поэтому сразу же решил внести ясность в их дальнейшие отношения: - Не волнуйтесь… Организация не оставит ни Вас, ни вашего сына в этой ситуации. Вы будете получать «дивиденды» от нашего общего дела. Однако… теперь мы будем делать ставку на Артура. Надеюсь, Вы с пониманием отнесётесь к нашему решению…  - и эта фраза опять была не вопросом, а утверждением.
На этом разговор был окончен, и Ивановский в сопровождении официально назначенного преемника отбыл восвояси…
Провожая босса до машины, Кроткий со скорбным видом кивал головой, хотя в душе ликовал. Он добился своего. Игорь теперь никоим образом не замешан в его криминальном бизнесе. И неважно, что он сам увяз в нём с потрохами. Сын за отца не ответчик. Так у нас говорили?  Теперь можно спокойно заниматься здоровьем сына, а всё остальное образуется. В том, что «бизнес» не останется без хозяина, Кроткий не сомневался. Не сомневался он и в том, что у Игоря, если конфискуют его имущество, есть собственный, весьма солидный, капитал в заграничных банках. И эта мысль согревала его отцовское сердце.
«Видимо, старею, - мысленно подтрунивая над собой, но вполне довольно, отметил Кроткий. – Что-то я стал совсем сентиментальным… Надо позвонить Людочке…»
И он опять довольно рассмеялся, но  уже вслух. Переход от одной мысли к другой был таким неожиданным, что Вадим Сергеевич тут же изменил мнение о своём «почтенном» возрасте. «Нет, нас так просто не возьмёшь! Есть ещё порох в пороховницах!»  Улыбаясь своим мыслям, он потянулся к мобильнику

Иллюстрация из интернета.