(памфлет)
Тушите свет! – попёрло быдло кверху,
Как будто дрожжи кинули в дерьмо.
Россия открывает путь к успеху
Крутому и отвязанному чмо.
И в тот же час из общего болота
Попёрли, скинув лапти, господа.
Теперь они в порядке и в почёте
Гребут лаве из мутного пруда.
С. Трофимов (Аристократия помойки)
Если это и безумие, то в нём есть и система.
Гамлет.
Она – злокачественная опухоль, пустившая метастазы, спрут, протянувший щупальца во все возможные места, яд, просочившийся всюду, пропитавший собой человеческое сознание.
Её создал Папик, вовремя сообразивший, зачем и куда подул Ветер Перемен. Быстро сменил шкурку, согласно сложившейся ситуации, спрятал краснокожий партбилет, уничтожил стоящих на пути конкурентов, подмял слишком умных и говорливых, уволил непокорных правдолюбов, окружил себя стукачами и лизоблюдами, набил карманы, мягко говоря, сомнительными деньгами, вступил в партию нужных людей и с низкого старта на самый Олимп. Уже там он начал строить другую, гораздо бОльшую систему, доступную только для избранных.
А эту, маленькую, он оставил для своих как подарок с барского плеча. Нате, стригите «капусту» на интеллектуальной ниве. Все карты вам в руки, всё уже мной продумано до мелочей. И помните, что мы в одной упряжке: я крышую и кормлю вас, вы не забываете меня и регулярно за это благодарите.
Они благодарили. Регулярно переправляли куда нужно жирную мзду, благо Папик стоял у самого Главного Корыта и властью, данной ему свыше, направлял золотые ручейки своим опричникам. А там уже по накатанной схеме, и даже комар носа не подточит. Те просто ошалели от свалившейся на них благодати. Ещё бы! Бери, греби под себя, сколько душе угодно, только красиво, умно, интеллигентно, без крови. Всё же не бандюки с большой дороги, а цвет нации. Да, и главное – Папика не забывать. Иконами развесили по своим кабинетам портреты покровителя и чуть ли не молились на кормильца.
В глазах окружавшей их свиты они, напялив очки в золочёной оправе, надев дорогие костюмы, пересев в престижные авто, позиционировали себя особой кастой. На самом-то деле всё банально и прозаично до безобразия. Ну, кому ещё передать бразды правления, как не своим друзьям-однодумцам, чья подноготная, словно на ладони. Он же знал их как облупленных, с той поры, когда те шестерили и соревновались между собой за право стать обласканными придворными. Да и его капиталец помогали ревностно сколачивать взамен на хорошую премию, материальную помощь, элитную путёвку, новую должность, очередное звание, внеочередную квартирку, почёт и уважение окружающих. Они же и на Олимп его пропихивали. До одури, с пеной у рта доказывали электорату его честность и благородство.
Папик начинал один. Над ним никто не стоял, поэтому он ещё хоть как-то боялся и оглядывался, прикрываясь элементами справедливости и законности. Но эти, чувствуя его покровительство и собственную безнаказанность, вовсе страх потеряли. Стали грести с размахом и бесстыдством. Вчерашние шестые подползающие, принеси-подайки, гуляки-бабники, прохиндеи, карьеристы сегодня стали хозяевами жизни, вершителями людских судеб, кормильцами простых смертных. Купаясь во власти и деньгах, разъев красные рожи и отрастив от сладкой жизни животы, они верховодят коалиционно. Один командует и подписывает бумаги, второй крутит финансы и гоняет чернь, третий натирает до блеска верхушку айсберга. И теперь другие по законам системы шестерят и лизоблюдничают перед ними.
Вот жирный пальчик чиркает бумажку: этому дать – хороший человечек, свой, этому дать меньше остальных или вовсе не дать – подозрительный, гордый, своеобразный, не живущий по нашим законам. Этого вообще вон – слишком много знает из нашего прошлого, задаётся неприятными вопросами, интересуется нашим сегодняшним благополучием. Значит, угроза устоям. Ещё чего выведает, расскажет, вынесет сор из избы. От таких избавляются в первую очередь. И ни звания, ни знания, ни трудолюбие тут его не спасут.
Хороший – тот, который со студенческой скамьи в этом болоте барахтается, всю жизнь вращается в системе и не представляет себя вне. Пропитался до мозга костей её ядом, усвоил науку пресмыкательства и стукачества. Послушный и покорный. Ничего, что лодырь и бездельник, ничего, что ни слова сказать, ни буквы написать, ничего, что вечная пьянь, пошляк и развратник. Зато свой: пьёт со всеми, поёт со всеми, таскается, как все, смеётся со всеми, аплодирует со всеми, сдаёт всех и со всеми. Он (она) – свой (своя) в доску. Потому что никогда не усомнится в верности принятых свыше решений. Нет, конечно, может в душе усомниться, но никогда вслух. Для порядка, видимости демократии, собственной значимости иногда может важно надуть щёки и высказать свои мыслишки. Но в целях безопасности осторожно, чтобы, не дай бог, ненароком не задеть, не обидеть кормящего. И только по ничего не значащей мелочи, аккуратно обходя, не цепляя сути. А в основном он почти всегда молчит или соглашательски кивает головой в такт слов вышестоящего. По первому зову берёт под козырёк, неистово размахивает врученным флагом и кричит нужные лозунги, записывает и повторяет слова начальников, как заклинания, как мантры, укрепляя всеобщее «одобрямс».
За это его гладят по головке, подкармливают чуть лучше остальных, ставят в пример, придвигают к себе поближе. Ведь он (она) – хороший человек, нужный, преданный, надёжный, опора системы.
А он (она) старается! Всеми фибрами души доказывает собственную необходимость. Втирается в доверие к рядовым, играет роль безобидной овечки, изображает своего среди своих, слушает их возмутительные речи в курилках и на пьяную голову, хитро улыбается, иногда даже поддакивает для отвода глаз. После, намотав всё на ус и записав на «корочку», бежит к старшему. Полушёпотом, полуголосом, вроде просто так или за «рюмкой чая» сдаёт.
Ещё можно залезть в компьютер, порыться, словно в чужих простынях, почитать, чем дышит, о чём пишет, чем увлекается. Найти, как ему (ей) кажется, компромат и «застучать», как бы невзначай. А там по цепочке своих стукачей хватает. Друг перед другом наперегонки донесут кому надо. И вот уже человек взят на карандаш, записан в предатели системы, а этому (этой) прогиб засчитан, что для него (для неё) как бальзам на душу. Просто божья благодать от содеянного. По-другому они не могут. Только так, сдавая и шагая по головам своих жертв, можно придвинуться ближе к заветной лохани, из которой хлебают власть предержащие. Глядишь, и ему (ей) жирные крохи перепадут. А когда придёт время и судьба-злодейка вывернется наизнанку, поставив вопрос жизни и смерти ребром, они сдадут своего же патрона, не моргнув глазом, а если повезёт, займут его место у лохани. Так их научила система.
Ещё лучше, если ты – особь женского пола, сумевшая охомутать своего командора, крепко ухватить его за так сказать «причинное» место. Тут уж он с крючка ну никак не спрыгнет. Попался дурашка наивный! Включай женские чары и лги натурально, до самозабвения. Они же чем выше влезают по карьерной лестнице, тем больше теряют рассудок и млеют от хвалебных речей в свой адрес по поводу того, какие они якобы умные, красивые, сексуальные, сильные, благородные, мужественные, энергичные, весёлые, общительные, щедрые и т. д., и т. п. до бесконечности. И ничего, что у него слабое сердечко, зашкаливает давление, не падает сахар и мучает простатит. Ничего, что у него попахивает изо рта, дряблое тело, отдающее старческим душком, живот отвисает рюкзаком, и дома его ждёт верная жена. Пустяки! Главное – он твой! Закрой глаза, забудься и изображай страсть, распластавшись на чужих простынях съёмной на час квартиры – пускай думает, что он тот самый мачо, о котором ты мечтала. После всё вернётся сторицей: спасёт от сокращения, прибавит к зарплате, начислит премию, свозит в командировку на море, поднимет в должности, приблизив к себе, предоставит отдельное тёплое местечко с непыльной работкой. В конце концов, сам эту работку за тебя сделает. Когда захотела – отпросилась, куда нужно – пошла. Мечта! Сиди, плюй в потолок, изображай деятельность на благо системы. Для отвода глаз какие-никакие обязанности тянуть всё же придётся. Но если другой их выполнял как само собой разумеющееся и не значимое, то каждый твой шаг на этом поприще будет им же самим преподноситься золотым и восхваляться, словно ты совершаешь нечто важное, тяжёлое, необыкновенное, редкое, умное. Чуть ли не подвиг. «Её не трогать – она занята серьёзной работой!». Окружающие осознают этот вертеп, но молча проглатывают ложь, делая вид, что всё верно, всё правильно. Хозяин – барин. Хотя в душе плюются и за спиной скрежещут зубами. Не слепые, видят. Некоторые, особо любопытные, даже адреса ваших съёмных квартир могут назвать и время свиданий. Потому что они тоже в системе и живут по её законам. А раз так, то у них у самих рыло в пуху. Вот и молчат.
Вообще ложь и лицемерие эта та магическая смазка, благодаря которой каждое колёсико системы крутится в нужную сторону с заданной скоростью. Особенно это проявляется на коллективных пьянках, празднествах, собраниях, юбилеях и прочих сборищах. С одной стороны, соблюдая устоявшийся порядок вещей, что-то говорить нужно, но по законам системы только не правду. Как о покойниках. Виновнику торжества (юбиляру, имениннику, обладателю новой должности или очередного звания и т. п.) лгут, глядя в глаза. «Ах, какой ты хороший, ах, какой ты замечательный, как мы тебя любим, желаем тебе и того и сего…». Все, в том числе и виновник, понимают, что это откровенная ложь. Все, в том числе и виновник, знают, что на самом деле он – обыкновенное дерьмо, на которое за глаза эти самые лжепоющие смеются и ненавидят одновременно. Но по законам системы правда не в чести. А если виновник торжества ещё и обласкан самим шефом, то ложь и лесть льются таким бурным потоком, что впору поскользнуться и расшибить лоб. Ибо шеф давно указал, кто его любимчики, потому ложь и лесть должны быть особенно обильными, со слащавой улыбкой для правдоподобия.
Все эти мероприятия проводятся собственно для того, чтобы укреплять веру низов в незыблемость системы и величие её богожителей. Чем чаще слышится и повторяется ложь, тем больше вероятность уверовать в то, что это ОНИ их кормят, что это ОНИ их спасители, что это ОНИ работают на их благо, а не наоборот. Кланяться и благодарить, благодарить и кланяться должен смерд за подачечку. А что! У других вон давно уже всё развалилось, а наша система крутится, благодаря НАМ. Так что цените и молитесь на НАС, закусите удила и зарабатывайте копеечку. Курочка по зёрнышку клюёт. А мы разберёмся, сколько «зёрнышек» дать вам, а сколько «тонн зерна» оставить себе любимым.
Корыто стоит на самом верху, поэтому коалиция хлебает по полной, аж брызги по сторонам разлетаются. Чуть ниже располагаются смотрящие за рядовыми. Им по договорённости жирные куски подкидывают. Между ними шныряет обслуживающая свита, карманный профсоюз и прочая пресмыкающаяся тварь. Рты раскрыли и подхватывают, всё, что обломится от корыта. Ну, а в самом низу тягловая сила, что эту самую хавку добывает. Им остаётся то, что позволят смотрящие, приголубившие своих стукачей-любимчиков. Вот такая пирамидка-лестничка получается. И тут самое главное – нижние никоим образом не должны знать, сколько едят верхние. Для того чтобы у них, не дай бог, глаза не округлились от правды. Точнее, чтобы не полопались, если узнают, какой разрыв в цифрах между ними. Потому как он не в разы, а в десятки, а то и сотни раз отличается, и тут уже есть о чём задуматься плебеям, есть пища для размышлений. А так – страшная тайна, табу. Скажите спасибо и за это.
Там, где что-то скрывают, всегда играют нечисто. Система любит тайны, недоговорки, непонятки, запутанные схемки, мутную водичку, недоговорённости и недосказанности, интрижки и подковёрные игры. Это её, родное – питательная среда для неё.
Мелкая, но очень изворотливая сошка, хорошо усвоив законы системы, всеми силами стремится занять ступеньку повыше. Вчера она была обычной «стой там, иди сюда», а сегодня, улучив момент и вовремя подставив спинку под вышестоящего, уже заносит ему хвостик. Вчерашняя шавочка, радостно повизгивающая на праздничных мероприятиях, веселя руководство, собирая после них конфетки и допивая за ними шампанское, сегодня уже лающая овчарка, помощница одного из них. Теперь кофе разносит по кабинетам и звонки принимает, а для таких, как сама раньше была: «Выйдите и закройте дверь с той стороны! Они сейчас заняты. Ждите, я вас вызову». Во как! Уметь надо! Просто отличница системы.
Система боится правды, шарахается от неё, как чёрт от ладана. Правда, словно кислота, что выедает всю напускную ржавчину, обнажая изъяны и гнилость изначально казавшейся прочной конструкции. Я со спокойным выражением лица рассказываю пресмыкающейся, как она «лохматится» на простых смертных, прикрываясь вроде бы благими целями и набивая их трудовыми копейками свой карман, а её от правды аж плющит. У неё спёрло дыхание, а в выпученных от злости глазах читаю: «Да как ты вообще посмел, гад, об этом говорить вслух! Никто никогда даже не заикался об этом. Да я же тебя раздушу, растопчу, размажу при первой же возможности!». И с первой минуты сразу начинает мстить.
Не принимающим её законы система мстит. Душит, валит, топчет, вставляет палки в колёса, опускает, не замечает, лишает любых полагающихся «привилегий» всегда и во всём. А если ты пытаешься ещё и спрыгнуть с неё, то тебя негласно записывают в предатели, дают отмашку «Фас!», и в работу вступают всевозможные подгавкивающие шавочки. Они и без команды любители пакостить. Просто так, по собственному желанию. Ну, такие у них гнилые душонки. Потому и липнут к системе, как к мамке родной, плавают в её помоях и не тонут. А тут им зелёный свет дали в любимом деле. Это ж два в одном: и травлей с удовольствием позанимаются, и очки заработают перед корытодержащими.
Конкуренты на Олимпе Папику покоя не давали. На вершине места мало, а желающих много. Вот они и щемили его как могли. На систему несколько раз замахивались – проверяли. Знали, что она шита белыми нитками, стоит только хорошо тряхнуть. Тем боле, что при ней работала «прачечная» для отмывания многомиллионных ручейков, которые стекались свыше по указаниям уже понятно кого. Такая же самая и с тем же «банщиком», что стирал ещё при Папике. А чего изобретать велосипед?! Один в один под копирку, как в старые добрые времена. Только вывеска другая.
Фактически там работало от силы три «мойщика», а по бумагам числилось с десяток, если не больше. Это родственники и жёны с любовницами тех самых, что должны были эту систему с «прачечной» проверять. Вот и проходило всё соответственно: без сучка и задоринки, то есть для подтверждения законности мойки и получения индульгенции до следующей проверки. А чернь так и не понимала, для чего эта тёмная конторка присосалась к системе, чем они там занимаются. А и не надо задаваться подобными вопросами. Ай-я-яй! Ну-ну! Нельзя интересоваться, не положено! Недаром любимая поговорка системы: «Дурак не заметит, а умный пропустит». То есть умный сделает вид, что не заметил. Короче, закосит под дурака.
Дураки системе нужны, как воздух. А ещё лучше умные дураки. Чтобы пахали с умом, но молчали, когда чего заметят. Молчали, когда узнают, что детки-мажоры, тех, что у самой лохани, ни разу не закатав рукава, не приходя на работку, нисколечко не напрягаясь ни мозгами, ни животиками, вдруг резко поднимаются вверх по карьерной лестничке. Не приходя в сознание, вдруг становятся умными, успешными, с должностями и званиями. Причём вся система от дурака до умника по негласному приказу верхних пашет на них и лепит их таковыми. Им и кабинеты отдельные, и зарплаты о-го-го. Отпрыски даже размера своего заработка не знают, занимаемой должности толком не представляют и вечно где-то в мажорном угаре. Но ими нужно восхищаться только за то, что это – детки самых-самых. Ну, а если они по неведению или наивности вдруг чуточку напрягутся и случайно пукнут на работе, то бурные овации, салют, слёзки радости и щедрейшее вознаграждение от системы обеспечены. А то! Дитятко самого (самой) пальчиком шевельнуло. Радость-то какая! Все холопы со смотрящими обязаны из уст в уста передавать новость и восхищаться: достойная смена подрастает, вся в родителей! Будет кому нас и наших детей в будущем плёточкой подгонять.
А ещё не принято замечать, что за общие деньги верхушка меняет себе иномарки как перчатки, летает самолётами за границу по своим личным делам, обновляет мебель в своих богатых квартирках, греет задницы на лучших курортах мира, награждает сама себя премиями, обвешивается орденами и т. д., и т. п. без предела и зазрения совести. На всех сытых должностях братья, сёстры, кумовья, племянники и прочая родня пристроена. И систему укрепляют и за чернью присматривают, вычисляют неблагонадёжных, вовремя доносят. Всё и вся должно работать на них и только так. Особо алчные ничем не брезгуют. Даже на должности уборщиц свою кровь пристраивают. Нет, конечно, мусор по этажам мести и говно из туалетов за всеми выносить они не будут. Этим пускай рядовая холопка занимается. А родственнички только числятся. За них денежка капает кому положено. Курочка по зёрнышку клюёт… Можно ещё золотую стружку снять с любой закупки для нужд системы: или цену завысить и откат от поставщика получить или дорогущий, но липовый ремонт провести по бумагам или…, или…. А финансирование всевозможных праздников, увеселительных или оздоровительно-культурных мероприятий вообще благодатное дело. Вроде бы и холопов приласкали, и карманчик туго набили. Ответственный за это пресмыкающийся обязан жирную дольку в клювике верхушке принести. Укради, забери, обмани, замути, короче, как хочешь, но докажи своё соответствие занимаемой ступеньке. Глядишь, тебе зачтётся и перепадёт. «Я тебя потом за это поцелую, когда захочу».
Смотрящим тоже ухо востро нужно держать, если хотят сытно кушать и сладко спать. Умника изображать и подчинённых гонять – это дело третье. Главное верхушку регулярно подкармливать, с любой выполняемой работы вынь да положи в лохань, отстегни, как договаривались. На то тебя сюда поставили, чтобы в общак «лавэ» подкидывал, как дрова в топку. А там, на верху, решат, кому сколько. Не ты, который добыл и принёс, а они, которые у руля власти. Поварят, помоют, пополощут, выкрутят и, в конце концов, чего-нибудь оставят. С этого остатка себя накорми, забери тот самый кусок, что система лично для тебя, смотрящего, выделяет. Любимую подружку побалуй. Она ведь старается, хорошо свою роль играет. Преданного стукачка не забудь. Цербером вынюхивает, служит, охраняет твою системку. Ну, и оставшуюся рядовую биомассу покормить не забудь. А кому покажется мало, извините, я старался, как мог, я же хороший, но… и молча пальчиком наверх, мол, все вопросы к ним. А с системой воевать, всё равно, что мочиться против ветра. Попробуй кто хотя бы заикнуться о несправедливости – пробкой вылетишь с работы, заклюют, заплюют и нервы с биографией подпортят. Пока ты системе нужен, она заботливую мамку изображает и использует тебя по полной. А попользовавшись, выплюнет за ненадобностью, уволив задним числом по собственному желанию под ехидные улыбки сослуживцев. Тех самых, что недавно пели тебе льстивые дифирамбы, не моргая глазом, прикидываясь друзьями и коллегами, сидя за одним праздничным столом.
Как ни тяжело быть смотрящим – постоянно жалуются и плачут о своей нелёгкой должности, – но вот удивительно, никто по собственному желанию не уходит. Мёртвой хваткой вцепились и сидят до самой пенсии, а, досидевшись, даже не думают хотя бы для приличия попытаться заявление написать. Как же! Не дождётесь! Место ведь рыбное. Сиднем сидят дальше. Вот уже и голова не варит, и ноги не носят, и глаза не видят, и окружающих не узнают, а всё равно «пашут» на систему, ползут, тянутся к заветной лохани до посинения, пока вперёд ногами не вынесут.
А когда вынесут, то всё по накатанному сценарию: некролог, венок от администрации, слезливые речи, скорбные лица верхушки, сопли родных и ничего не понимающих, но особо впечатлительных холопов и т. д. и т. п. Материальная помощь от администрации – а как же, мы своих не забываем и в беде не оставляем. «Ах, какой ценный (верный, преданный) сотрудник ушёл. Как рано бог его к себе забрал….». И дальше только хорошее или ничего. Ну, как принято о покойниках. Всё, миссия выполнена!
И пока простолюдины традиционные третий, девятый, сороковой день поминает покойного, наверху буквально на второй день грызня начинается. На освободившееся место смотрящего сразу несколько голов претендует. Карабкаются, изо всех сил выкручиваются, доказывают свою верность системе. Достают на свет «подколотый, подшитый материал», вдруг резко вспоминают, что плохого в своей жизни конкурент сотворил. Те, что у самой лохани стоят, головной болью мучаются. А как же – проблемка возникла! Покойничек не вовремя окочурился. Бах и выпал из подпирающих. Система слегка пошатнулась, и вся пирамидка с лестничкой накренилась. Теперь хорошего человечка ставить нужно, то есть своего. Чтобы и умный был, и дурак одновременно, то есть, чтобы и лямку тянул по-умному, и молчал, как положено дураку. Он ведь среди рядовых вращался, шестым подползающим был, а теперь его в семью смотрящих примут, кусок жирный выделят, о котором он раньше и не догадывался. А если догадывался, то молчал. Хвост предыдущему заносил с удовольствием, тихо сдавал других, в протестных высказываниях замечен не был, поддакивал, головкой покорно кивал, спинку прогибал, слащаво улыбался, верхушку хвалил и благодарил на словах. Да и покойник давно его позиционировал своим заместителем. Значит, правила системы усвоил. Свой! Подходит, берём! Но помни счастливчик одно условие: ты за нас попу рвёшь, а мы за это тебя подкармливаем. Вкусно, сытно, регулярно, не так, как ты ел раньше, когда внизу шестерил. Ты теперь в касте смотрящих со своими негласными дерганьями и привилегиями. От причитающегося куска на первых порах у тебя аж дух захватит, но потом привыкнешь, прикормишься, вотрёшься в систему. Если не шибко умный – не беда. Прикажем – холопы постараются, слепят нужного. А мы тебе звёзды навешаем, семь пядей в лоб добавим. Главное – ты наш, и за твоё стойло мы спокойны.
Так и живут, поглядывая на Папика. Если бы не он, давно бы всей системе хана. А пока крутятся колёсики, цепляются шестерёночки друг за друга, постукивают молоточки. Тик-так, тик-так, тики-так…. Тем, что на самом верху у лохани уже и места маловато, раскормились до безобразия, большего хочется, пример с Папика во всём берут. На Олимп засматриваются, поближе к нему, то есть к ну очень большому корыту. Жадность границ не знает. Рыла все в пуху, воровали-то без оглядки и совести. «Знает кошка, чьё сало съела». Сердечко и не только жим-жим от страха – а вдруг.… Надо бы прикрыться и сзади, и спереди. В провластную партию полезли, депутатского иммунитета зажаждали. Да вот незадача: бабулесов маловато насобирали. Туда без них ну никак не пролезть. Значит, систему свою напрячь нужно по полной, отстирать, отмыть, со всего, что только можно.
Но тут оказия случилась – Олимп затрясло, он накренился. Те, кто Папика раньше щемили, покусывали, но укусить не могли, на самую верхушку влезли. Конкуренты значит его. Договориться с ними по-мирному никак нельзя было. Слишком разные у них берега, хотя цели всё те же – до корыта большого добраться и место возле него поудобнее занять. Папик сообразил что к чему, вовремя с макушки спрыгнул и от греха подальше в бега подался.
Опричники его, почуяв запах жаренного, растерялись и тоже от страха сбежали. Покинули свою систему, прихватив под шумок самое ценное. В минуты опасности они уже не раз так проделывали. Оставят люд на смотрящих и в рассыпную по «запасным аэродромам». Своя шкурка с ценным мехом дороже и ближе к телу. Холопы с пресмыкающимися опешили было от неожиданности, некоторые даже начали радоваться их отсутствию, смелость у них появилась. Самые непокорные снялись и по миру подались. Их сразу в предатели записали. Ещё бы! (Стоит только из «обоймы» выпасть даже по форс-мажорным обстоятельствам и перестать на систему работать, то есть пирамидку-лестничку подпирать, как тебя тут же врагом окрестят). А самые холопистые не смогли уйти. Не представляли, как можно без барина быть и его крутой плётки. Это кто ж их теперь крохами кормить будет, и заодно гонять? Привыкли десятилетиями батрачить и дураками прикидываться, а тут вдруг свобода. И что с ней делать, ума не приложат. Смотрящие низы успокаивают, важно надувают щёки, самолюбиво свои ногти рассматривают, делают вид, что они чёй-то важное знают, чего простой смертный умишком узреть не может. Потерпите, мол, немножко, скоро увидите, чё будет. А на деле сами ничего толком не понимают. За окнами молнии всё ярче блещут, громы невыносимо раскатываются, того и гляди накроет, впору бросать систему. Ан нет, жаба всё одно душит. Не могут такую кормушку бросить даже под страхом смерти. Вдруг всё ещё вернётся на круги своя, и опять заживут прежней сытой жизнью, может, даже ещё лучше?
Да не тут-то было. Думали пересидеть грозу толстосумики в укромных местечках, но она не утихает. Вернулись. Как же они без системы? Без неё родимой никуда. Кто ж от дойной коровы добровольно отказывается? Так гляди, биомасса вовсе страх потеряет и забудет запах кормящих рук. Только времена уже не те. Корм скудным стал до невозможности, а аппетит в минуты опасности даже ещё большим. Вот теперь сидят и гадают, как им быть. Папик с экс-олимпийцами кое-как выручает, подкидывает в лохань. А они вид делают, что упорно трудятся на благо системы. Только надолго ли так хватит? Вдруг не получится, и те, что сейчас на Олимпе меж собой грызутся, задержатся там надолго? Вот в чём вопрос.
Но система – живучая, как вирус, готова присосаться к любым условиям. Ей вывески менять, как два пальца об асфальт. Поэтому и держат её небожители в своих холёных ручонках два головных убора, как в том фильме: красные победят – они буденовку оденут и калинку-малинку отплясывать станут, белые вернутся – папаху с шароварами напялят и в гопачок пустятся. «Ах, как мы вас, спасителей-освободителей, ждали! Спасибо вам и низкий поклон!». То ли ещё будет!
Холопы, конечно, обалдеют на первых порах: «Как же так?! Вы же говорили…, они же обещали…, мы же думали…». А им в ответ: «Ша! Рты закрыли и по углам! А то по миру пустим, баланду хлебать будете! Не уж то память отшибло, как в грозу жрали нахаляву, ничего не делая? Что, забыли, кто ваши кормильцы?!».
И опять глазки забегают, заблестят, спинки прогнутся, головки покорно склонятся на бочок, и слюнка из открытых ртов потечёт. «Хрен с ними, пусть хоть подавятся. Может чего и нам перепадёт». Как всегда, как всё, по-системному.
Только так – выкручиваясь и прогибаясь под сильных мира сего, неважно какого цвета. А что?! Никакой политики, только дело.
29 февраля 2016 г