Серебряная ложка
Памяти операционной сестры, Бахваловой Сусанны Ивановны.
О войне она рассказывать не любила: - Что о ней рассказывать, это тяжёлый-тяжёлый труд в сопровождение горечи потерь, страха за своих близких и друзей, за себя. Хотелось жить, а приходилось каждый день видеть смерть. Война-это море крови, изуродованных тел, оторванных или отрезанных конечностей, это сиротство, это боль. И не дай Бог никому пережить этот ужас. Не дай Бог!
На войну Сусанну провожали тётя и две двоюродные сестры. Сборы были недолгими, опыт есть-за плечами финская, да и вещмешок не чемодан, много не положишь. Особой гордостью была резиновая надувная подушечка-финский трофей, подарок раненого бойца. Если её положить к спине, содержимое мешка не так давило на худые лопатки, а если удавалась минута отдыха, так сладко было обхватить её руками и забыться. Ещё смена белья, полотенце, какие – то личные вещицы, котелок да кружка с ложкой. Ложку тётя положила серебряную, на что одна из сестёр заметила, что можно бы и другую, попроще. Но тётя, смахивая слезы, сказала: - Пусть эта будет, вернется Сусанна и ложку назад принесет, а нет, о ложке горевать не будем.
На вокзале простояли с утра до вечера, никого не отправляли, ничего не объясняли. Народу тьма, кто плачет, кто смеется, но в глазах у всех тоска и тревога. К ночи всех посадили в вагоны, но не отправляли ещё весь следующий день. Утром пришла тётя, простились ещё раз, пирожки, испеченные её щедрой рукой, к концу дня доели. Щедрой, потому что с объявлением войны все продукты в магазинах были раскуплены в первые дни. Впереди была блокада, правда тогда о ней никто не догадывался.
Наконец, поехали. Куда? Рядовой состав не знал. Но мелькали за окном названия знакомых станций, строились предположения-на Псков. Изредка навстречу шли составы, с ранеными, беженцами: первая встреча с войной. Радио не было, на редких остановках пытались узнать сводку, разноречивые ответы вселяли тревогу, а немец пер. Ближе к вечеру поезд остановил встречный состав, машинисты стали что-то кричать друг другу, побежало военное начальство, кто-то услышал-Псков взят и этот состав последний, кому удалось вырваться. Началась паника, крики:- Куда вы нас везете, поворачивайте обратно… Как-то удалось всех усмирить, посадить в вагоны, потихоньку поехали. Уже смеркалось, когда впереди стали слышны раскаты, приближался фронт. Проехали еще, стемнело, на горизонте показалось зарево. Поезд встал.
Приказ: не курить, огня не разжигать! Чёрный лес вокруг, чёрный поезд, темное небо . Вскоре послышался рев самолетов. Все побежали в лес, сидели групками под деревьями. Звук приближался - истребители, немцы, много. Летели низко, тяжело, в нашу сторону. Заметят-не заметят? Страх был такой, что слышно было как у некоторых стучат зубы, а как стучит собственное сердце тоже, казалось, слышно всем. Разговаривали вполголоса, в основном о том куда они полетели и что там можно бомбить. Отбомбившись, вернулись обратно. Не заметили.
Только начало светать, опять всех посадили в вагоны, поехали дальше и… попали на передовую. Началась работа. Была у Сусанны мирная профессия-акушерка, в финскую стала операционной сестрой.
Первые месяцы войны были ужасны, наши отступали, раненых много, опыта мало, не справлялись, не умели определить тяжесть раны, кто громче кричит от боли, того и несли в операционную, это уж потом сложилась поговорка: не бойся больного, который кричит, бойся который молчит. Кричит, значит еще есть силы, может подождать. Многие умирали не дождавшись помощи. Столько крови, изуродованных тел, молящих о помощи глаз довелось ей увидеть, страшно даже представить.
Госпиталь был военно - полевой, сюда несли и везли с поля боя. Начинали оперировать иногда под открытым небом. Не успевали развернуть палатки, как уже начинали поступать раненые. Немцы наступали, а госпиталь отступал вместе с войсками. Одну докторшу списали, во время бомбежки она делалась невменяемой, выла, ползала в поисках куда бы забиться, забиралась в грязное, кровавое белье. Остальным тоже было страшно, но как-то справлялись.
А в первые месяцы было и такое: ночью соблюдалась светомаскировка и дежурный по госпиталю посылал по две сестры проверить не пробивается ли где-нибудь полоска света. Нужно было обойти здание вокруг. Но как же страшно сойти с крыльца в эту темень, казалось вся она напичкана немцами и стоит сделать шаг, как тебя схватят. И вот,- вспоминает Сусанна,- мы, две молоденькие дурочки стоим на крыльце, трясёмся от страха, каждым сантиметром спины чувствуя за собой спасительную дверь, и готовые при любом шорохе ринуться обратно, стоим и выжидаем время, которое бы потребовалось для обхода, что б потом отчитаться, что все в порядке. Потом привыкли, конечно. Ко всему привыкли, и к бомбёжкам, и к развороченным телам, и к самой смерти. А иначе как выжить в этом аду.
Снятие блокады застало ее в районе Волховстроя. Ленинградцам был обещан отпуск на день, проведать своих родных. Отпускать будут по очереди. Страх не дождаться, пойдут войска в наступление и все отпуска отменят. Повезло, она попадает в число первых, их было шесть счастливцев которые, набив в вещмешки свои пайки, полезли в кузов, возбужденные предстоящей встречей с родными, с городом. Ехали весело, шутили. Знали, что блокада, что город бомбили, но о плохом не думалось, не хотелось.
Город потряс, распял душу. В памяти он был красивый, довоенный, а встретил развалинами, пустыми оконными проёмами, безлюдными улицами, штабелями трупов. Высадили их на Финляндском вокзале и она побежала к своим, на Надеждинскую. Чем ближе дом, тем сильнее билось сердце, тем больше было в нем тревоги. Дом цел. Квартира. На стук открывает незнакомая женщина. Их вселили сюда потому что их дом разбит, они жили недалеко от сюда. Прежние жильцы? Она с ними не знакома. Им сказали, что они умерли. А вы им кто? Не плачьте, может это не так, может успели эвакуироваться, надо сходить в контору посмотреть списки. Вещи? Фотографии? Взять на память? А вещей нет, знаете, все, что могло гореть-сожгли, что можно продать- продано. Мы все так жили. Тут ничего и не было, видимо еще ваша тётя всем распорядилась. А может украли, квартиры ведь не запирались.
Весь день Сусанна бродила по холодным улицам, по знакомым местам, техникум, где она училась, Снегирёвка, где работала акушеркой, Военно-медицинская академия, куда ее направили работать после финской и откуда она ушла на фронт, до шести вечера надо было убить время.
Слез небыло, была огромная пустота в душе. Вспоминался отъезд, сестра, пожалевшая серебряную ложку. Все время вертелась мысль, что ложка цела, а сестры нет.
Войну Сусанна закончила в Польше, их госпиталь развернулся прямо на территории Освенцима. Они ходили по бывшему лагерю смерти и видели все, что фашисты не успели уничтожить. Теперь уже пленные немцы работали у них в госпитале на грязных и тяжелых работах. За одного, совсем юного, немецкого солдата, работавшего у них в операционной санитаром, они даже хлопотали перед начальством, что б его не отправляли в плен в Россию, старательный был мальчонка, почти ребёнок.
2007год