БОЛЬШАЯ РАЗНИЦА
Новому времени
посвящается
1.
Этот морозный солнечный мартовский день врезался в память Виктора Савельева навсегда. Как точка остановки скатывания в никуда, как точка не возврата в то беспросветное состояние, в котором он находился все последние годы после института. Как водораздел между уже прошлым и радостным блистающим, как этот день, будущим.
Виктор не сошел, а соскочил из новенького маршрутного «Икаруса» на конечной его остановке на окраине нового современного микрорайона. Дома в нем были высотные крупнопанельные, центральный проспект и улицы были широкие, по краям которых стояли заиндевелые ряды молодых березок и кленов. Настроение у Виктора было «взлетное»!
«Ну, «где эта улица, где этот дом?»,- пело в душе Виктора,- «где начнется моя новая безумно счастливая жизнь?». Он старался прочувствовать, увидеть, запомнить каждое мгновение: морозный воздух, радостное чирикание птиц, по весеннему греющее солнышко. Лица людей выглядели сегодня, как казалось Виктору, по особенному доброжелательными и светлыми.
Несколько дней назад, а именно 13 марта 1984 года, на торжественном собрании его маленького НИИ, он, Виктор, в свои 30 лет, получил ордер на новенькую двухкомнатную квартиру. И сейчас он хотел видеть ее в натуре, а не в мечте.
Получить квартиру за четыре года, работая в НИИ молодым специалистом - это было фантастикой! Реально мечтать о таком в те времена было просто юношеским максимализмом либо сознаваемой утопией. За последние 15 лет квартиры в их НИИ получили только директор и секретарь парткома. Последний был очень хитрый «малый», вещающий с честным лицом на партсобраниях о коммунистической нравственности, и тут же поздними вечерами ворующий на соседней стройке стройматериалы для своей дачи.
Виктор и сегодня благодарен Генсеку КПСС, Юрию Владимировичу Андропову, аппарат которого отреагировал на очередное письмо жены Виктора в «верха», последнее - уже на Самого. Жена Виктора, без его ведома, написала то самое письмо о бедственном положении их семьи, приложив к нему фотографии двух грустных маленьких детей-погодков. Его детей. И чье то сердце у Больших людей было тронуто, может самого Ю.В.. А поскольку для Виктора именно Ю.В. олицетворял все наше социалистическое государство, то он навсегда был благодарен именно ему.
Советская Система, проводя в жизнь социальное равенство, имела свои нормативы по проживанию людей в квадратных метрах жилья, минимальным пенсиях и зарплатам, регулировала ценам на продукты питания и товары первой необходимости, ограничивала пределы размеров садового домика и личного дома и регулировала многое и многое другое. По сути, для граждан все было отмерено и отрегулировано, как в материальной, так и идеологической сферах жизни. Другое дело, что материального на всех не хватало и выстраивались очереди, которые контролировала та же Система. Но совсем нищих не было. Поскольку в стране развитого социализма нищих и богатых быть не должно. И точка!
И вот пришла очередь Виктора, вернее, разрешенная свыше «внеочередь», и он стоит сейчас на конечной остановке автобуса на краю нового микрорайона и выспрашивает у прохожих об улице Речной, на которой должен стоять его дом с его квартирой.
Люди не знали такой улицы. Виктор, тревожась, вновь и вновь расспрашивал прохожих. И, наконец, одна женщина указала на дальнюю линию домов, зависших в голубовато-золотистой дымке горизонта над заснеженными блистающими полями. Дома стояли далеко, в полукилометре от края микрорайона, и определяли новую его границу. Центральный проспект, пронизывающий весь микрорайон, к дальним домам еще проложен не был и автобусы, естественно, туда не ходили. Виктор нашел протоптанную в снегу тропу, ведущую в сторону, надеялся он, его дома, и не пошел, а побежал, легко перепрыгивая через впадины и бугры снежной тропки.
«А вдруг не эти дома?»,- тревожился он по мере приближения к ним. Дома, построенные из серой панели, на фоне голубого неба, «подхамельонились» под него и смотрелись голубыми, как недосягаемая ранее, но сегодня, кажется, осуществившаяся голубая мечта.
-«Товарищ, а это что за улица?»,- спросил Виктор у одного из снующих около домов рабочих.
-«Речная»,- кратко ответил рабочий. «Ура! Есть дом!»,- про себя прокричал Виктор. Он нашел, где, примерно, должна быть его квартира и встал напротив дома, разглядывая его.
«Своя квартира!!! А дом, какой красавец!»- жадно вглядывался Виктор в лоджии и окна пятого этажа (его этажа!) девятиэтажного панельного дома. Много лет он, безквартирный, ютившийся со своей семьей у родственников, жадно смотрел в чужие окна, представляя, как устроилось бы его семейное счастье и как засветились бы радостью его грустные детки, если бы… Виктор вспомнил, как еще раньше, он метался в поисках найти постоянное жилье. Но ни смена работы, ни переезд в пригород не дали ему постоянного надежного пристанища. Можно, конечно, было съехать куда-нибудь в глухомань и получить служебную квартиру или даже дом на селе. Но тогда прощай мечты, его научная работа, культурная жизнь в большом городе… Выбраться обратно в город от туда будет уже невозможно. Да и детям тоже.
Вдруг он увидел боковым зрением как-то странно стоящую рядом пожилую женщину. Вся ее поза, благоговейное выражение на изможденном лице говорили больше о предстоянии ее перед алтарем в храме, нежели перед новым жилым домом.
-«Вы тоже здесь получили квартиру?»,- спросил ее осторожно Виктор.
-«Да, перед пенсией на заводе дали. Я же по вредности ухожу»,- не отрывая нежного взгляда от дома, ответила она.
Виктор смотрел на нее и его вдруг охватил леденящий страх от той судьбы, которую прожила эта женщина, от всей той давящей действительности и неотвратимой неизбежности повторения всеми таких судеб… Нет, он ни за что не хотел бы так прожить свою жизнь. Все его личные страдания - это просто слеза в море слез по сравнению с судьбами миллионов простых людей его страны за последние десятилетия. Да, он, просто, счастливчик! Нетерпеливый счастливчик! Баловень судьбы! Во-истину, все познается в сравнении.
Вдруг из памяти Виктора всплыли слова песни Владимира Высоцкого, ложившиеся определяющим слоганом на судьбы людей той эпохи: «Скажи спасибо, что еще живой…».
2.
В свою квартиру Виктор и все его возбужденно-счастливое семейство вселились уже через две недели. Завезли все свои пожитки и мебель, как-то уцелевшую после многих переездов. Вот они и стали полноправными жителями города, оседлыми гражданами своей страны с постоянной пропиской по своему адресу. Один камень упал с сердца Виктора. Уже легче!
Микрорайон был с полновесной инфраструктурой и все проблемы с детскими садиками, школой, спортивными секциями и кружками по интересам решились быстро. Строительство домов в микрорайоне велось активно и уже через год его центральный проспект дотянулся до их улицы и появилась конечная остановка автобуса. И жизнь семьи Виктора вышла на нормальный уровень средней семьи областного центра советского времени.
Но Виктором была взята лишь первая ступень материального достатка, а ему еще предстояло штурмовать другие материально осязаемые ступени в системе координат успеха «квартира-дача-машина - достойная зарплата». Но для этого нужна была высокооплачиваемая работа или «доходное» место.
И это был тупик для рядового гражданина с высшим образованием. 130-150 рублей и все. Либо надо было уходить работать квалифицированным рабочим, зарабатывающим в три-пять раз больше специалиста. Можно было еще уехать на заработки на Север. Или грузить и разгружать ночами вагоны. Но никуда уезжать и «горбатиться» на вагонах Виктор не хотел. Он и так со студенческих лет, да и сейчас, когда особо прижимал денежный дефицит, ночами таскал мешки и ящики на межрайбазах и железнодорожных тупиках. Почему он, хороший научный работник, должен бросать свою работу? Уезжать, покидая семью. Зачем тогда он вообще учился в институте? Почему в нашей стране перевернули с ног на голову систему оплаты интеллектуального высоко квалифицированного труда? Должно ведь когда-то это прекратиться, рассчитывал на будущее Виктор. А пока надо жить и ждать.
Он знал, что доходного, «блатного» места ему тоже никогда не видать. Не того он рода и племени, не там служил, не по расчету женился. И много другого обязательного для этого места с «блатом» у него не было. Да и не тот он был человек, не те получил уроки жизни в семье заводских рабочих, чтобы унижаться и крутиться в этой блатной сети за лишний рубль спекулянта, модные тряпки и кусок мяса. Так что обречен он был, как практически и вся интеллигенция страны на полунищенское унизительное существование. Если, правда, не представиться ему какой-нибудь счастливый случай.
Так что, автомобиль для рядового специалиста НИИ был просто несбыточной мечтой. Скопить деньги на авто было можно, но надо было пять лет ходить голым и ничего не есть. Но, скопив на автомобиль, ты еще и не дождешься на него своей очереди. Иметь свою дачу, вернее маленькую дачку, было более реально. Можно было через профком получить в садовом кооперативе 4-6 соток земли и затем всю оставшуюся жизнь строить и перестраивать свою избушку. Но и здесь было нельзя нарушить пределы разрешенных мизерных габаритов строительства для личного садового домика, иначе тобой заинтересуются органы МВД. Как личностью с антисоциалистическим наклонностями.
И если бы у всех было так с достатком, то это было бы понятно. Но кругом было много легковых автомобилей, некоторые люди имели несколько квартир, ездили часто в зарубежные туры, «закатывали» дни рождения, снимая рестораны. Ясно было, что некоторым, избранным, было можно иметь все и много, а всем другим оставалось «вкалывать» на вредных производствах, служить Родине на краю света и всю жизнь стоять в очередях. Огромная страна работала ударными темпами, но результаты их труда каким-то образом устремлялись в светлое будущее. Кому и куда уходили эти блага? Когда это будущее произойдет? На всех кухнях мало-мальски думающих людей шепотом, а если совсем уж доставало человека, то и в крик и с матом, проговаривалось мнение по этим вопросам.
Другими словами, жить, как-то выживая, было можно, но хорошо жить было нельзя. Зато весело жить не запрещалось. Веселились все, отмечая революционные праздники, ходили на демонстрации трудящихся, выпивая с коллегами до, во время и после них. Да и дни рождения, юбилеи, свадьбы и встречи нового года не запрещались. Было весело с хмельным застольем, тостами, разговорами и шутками, танцами при свечах и без них в своих квартирах и комнатах в общежитиях. Кафе и рестораны были не по карману. Хотя на теле-мосте «США-СССР» русской женщиной было заявлено, что «в СССР секса нет», это было не правдой. Секса в народе было много. Всем грели душу романы с сослуживцами, соседками. Постель компенсировала несвободу и отсутствие реальной творческой деятельности личности. Все либидо делового творчества активных граждан уходило на любовные интриги и треугольники с дальнейшими разбирательствами на профсоюзных и партийных собраниях. Бракоразводные процессы, алименты, раздел жилья и имущества и снова новая любовь и дети. Итак, до старости.
Но такая веселая «любвеобильная» жизнь затягивала и вконец отупляла. Виктор ясно видел, как бы он не метался, тот жизненный коридор, по которому его, как овцу, проведут, не пуская ни вправо, ни влево. Он ясно видел все свое никчемное будущее и себя в конце своей жизни, седого сгорбленного старика с помутневшими глазами и деградированным разумом в старой бедной квартирке с развалившейся мебелью, насквозь пропитанной чесночным запахом и лекарствами, если только не сопьется от такой жизни и не умрет раньше. Душу уже не будут греть пачки почетных грамот, дипломов, значков отличия и медалей победителя всех социалистических вершин. Видел он также и беспросветное будущее своих детей, из которых Система, также выпъет все соки и не даст ничего взамен. Он уже понимал, что это какой-то заколдованный рабский круг, из которого просто так не вырваться.
И Виктор, поняв это, начал думать, как снять с себя гнет этой иезуитски изощренной Системы, которая под вывеской светлого коммунистического будущего и всеобщего равенства, держала народ в железных идеологических тисках и крепостной кабале. По словам людей, выезжавших за рубеж, сказанных шепотом под большим секретом, народ стран Европы уже давно жил в светлом социальном будущем, имея реальный достаток для каждого и свободы достойные человека. Средний рабочий по достатку жил лучше любого советского директора среднего завода. А специалисты в этих странах жили и того лучше. Так что самой угнетаемой и эксплуатируемой частью советского общества была интеллигенция. И потому за ней, как ненадежным элементом, был постоянный пригляд Системы через партийные, комсомольские и профсоюзные организации.
С приходом эпохи перестройки Горбачева Виктору стало ясно, что «что-то будет» и надо к этому быть готовым. Он понимал, что самые высокие верха уже не могут жить по старому, а средняя прослойка советской бюрократии и низы еще были не готовы к новому. Не готова к переменам была и вся воровская «мафия» системы торговли и общепита, составляющая одну из самых богатых и влиятельных элит общества. Именно в этом разрыве Виктор смутно чувствовал, что, возможно, при будущих переменах, это его шанс пробиться в жизни.
Виктор понимал, что ему нужна площадка, с которой он может подглядеть очертания или даже намеки на будущее. И во-время объявленной демократизации в трудовых коллективах предприятий, когда по всей стране требовались люди с активной позицией к происходящим переменам, он подал свои анкеты на работу в исполкомы, а будучи членом КПСС, и в райкомы партии. И на свое удивление был легко принят инструктором, на рядовую работу в райком партии самого крупного и научно-промышленного района города.
3.
Пять лет работы в райкоме дали Виктору более глубокое знание в области госуправления, открыло множество аспектов взаимоотношений различных слоев общества, дали ему начальные связи в руководящих кругах власти и руководителями предприятий. И главное, дали возможность обучиться на организатора управления производства для руководителей предприятий по программе близкой к международной программе МВА, что за 2,5 года изменило его сознание, адаптировав его к рыночным отношениям. Вопросов «Почему?» у него стало еще больше из-за нелогичности и неэффективности существующих моделей управления предприятиями и экономикой страны.
За эти годы он дважды прошел санаторно-курортное лечение в санаториях ЦК КПСС в Сочи. Правда, как рядовому работнику райкома, ему путевки давали только в феврале-марте. На юге он был впервые. И это для Виктора было все равно как жизнь на другой планете, в другом измерении. Можно прожить там месяц и больше не жить. Умереть и все. Роскошные дворцы на берегу, высоко профессиональное лечение и обслуживание, рестораны и кафе, вежливая охрана на периметре санатория. Отдыхающие со всей страны и из стран СЭВ, танцы вечерами, дамы в бальных платьях, продолжение в ночном клубе и любовные романы, как маленькие жизни… Он, наконец, понял, почему его более высокопоставленные коллеги по партии были такие гладкие и спокойные. Они жили в специально построенном для них параллельном мире, где было и специальное снабжение, лечение, льготы, заграничные поездки и многое другое. Так уж сложилось за многие годы. Партия ценила и заботилась о своем аппарате. Обо всех же людях и всех коммунистах заботиться было сложнее. Возможностей и ресурсов на всех не хватало.
Виктор самолетом возвращался домой после первого отпуска в Сочи. В голове пролетали счастливой незабываемой вереницей все 24 дня отдыха. Все было сказочно, особенно, два его романа, естественно возникших и перетекающих из одного в другой. Обе девушки были красивые и обаятельные. Одна, Марианна, была из Молдавии, другая, Олеся, была из Белоруссии. Все познакомились на танцах и весело отдыхали одной большой компанией. Но к середине санаторного срока Виктора закончился срок Олеси. И после общих проводин и страстного прощания с Виктором она вся в слезах покинула Сочи. Но горевать долго ему не позволила Марианна, которая была не равнодушна к нему и тут же своим горячим темпераментом взяла его в страстный ночной оборот. Здесь им можно было все, а дома они должны были являть пример морали и нравственности для всех коммунистов и окружающих. Но они были тоже люди. И им тоже хотелось любви. Через две недели провожали уже его. И уже Марианна утирала слезы со своих прекрасных глаз, с глубокими тенями от бессонных ночей.
Подлетая к своему городу, Виктор смотрел сверху на свой город. Серые тучи, кварталы серых домов, кругом разводы дыма от многочисленных труб предприятий. «Серятина. Не зря раньше сюда людей ссылали, а мы добровольно здесь живем»,- тяжело думал Виктор после ярких южных ландшафтов. На земле от всего окружающего настроение у него только ухудшилось, депрессия продолжалось еще две недели. Жить по-прежнему не хотелось. Он же почти месяц жил настоящей жизнью, наполненной красотой, развлечениями, любовью, новыми друзьями. Вот это- жизнь! А что это? Это не жизнь. Это- существование, функционирование винтика… Но он понимал, что все хорошее проходит быстро, и постепенно начал втягиваться в рабочую колею своей прежней жизни. И от поездки остались одни греющие душу и его мужское самолюбие воспоминания. Он решил, что будет очень много трудиться, но он должен заработать право еще хотя бы раз выехать на отдых в Сочи и почувствовать себя вновь на высоте жизни. И на следующий год ему это удалось.
По партработе он постоянно встречался на партхозактивах с руководителями и секретарями парторганизаций предприятий, участвовал в общих собраниях трудовых коллективов. Везде он слышал недовольство положением в стране и призывы «что-то делать». И, наконец, он уже вполне логично попал в стан Демократической платформы КПСС, объединяющей во главе с Чубайсом прогрессивную часть коммунистов, требующей всесторонней демократизации общества, и с которой через два года он покинул ряды партии. Перестройка Горбачева позволила это сделать без репрессий, а такт лидеров группы ДП обеспечил исход без громкого хлопанья дверью. «Мы пойдем своим путем»,- как бы сказали они. «Ну, и идите вы, куда хотите»,- как бы ответили им. Все коммунисты в целом уже понимали, что партия зашла в тупик и даже аппаратчики, как могли, лояльно отнеслись к уходящим из партии товарищам. Виктору, который уже вернулся в свой НИИ, при выходе из партии на партсобрании, где присутствовал его бывший коллега из аппарата райкома, пожелали всего доброго, а он не бросал и не рвал партбилет. Так было честно. Партбилет он оставил себе на память, а коллега сказал, что напишет в отчете в райком, что бывший коммунист В.Н.Савельев партбилет потерял.
Пять лет подготовки Виктора к переменам не прошли даром. Он был готов к ним, но нужна была подъемная волна и господин Случай. А далее начались 90-е и такие потрясения и перемены в России, которые не могли присниться в кошмарном сне ни аппаратчикам партии, ни гэбистам. Представляется, что и спецы ЦРУ, тщательно содействующие развалу СССР, не могли предвидеть такого и ошалели от всей глубины коллапса и возможных катастрофических последствий в мировом сообществе, экономике и мировой политике от падения второй ядерной державы мира. И пугаться миру было от чего…
4.
Девяностые уже шли. Был подавлен путч консерваторов от КПСС, спасен из изоляции первый и последний Президент СССР товарищ Горбачев, был избран первый Президент России господин Ельцин, а Виктор все еще работал, вернее, досиживал, в своем НИИ, и где уже чувствовал себя инородным телом.
«Ну, где этот Случай? Где это место в этой переходной «мешанине», через которое я могу «рвануть» вперед?»,- с нетерпением думал Виктор. Он перепробовал несколько вариантов работы с разными партнерами по перепродаже автомобилей, изготовлению рекламных щитов, сбыта продукции с местных заводов, отрабатывали варианты завоза пива зимой в огромных объемах без понятия про условия его хранения и сбыта и многой другой ерундой.
Торговали все и всем. Все, кто мог, были директорами кооперативов, «ТОО-шек» и закрытых «акционерок». И «кидали» друг друга при расчетах. Страхуя себя, бизнесмены, а вернее, «коммерсы», как их называли в народе, начали «крышеваться», то есть уходить под защиту криминальным группам, деля доходы с «крышами». Начался бурный рост количества бандитских и ментовских «крыш», за которым последовали их войны за свои уделы и зоны влияния.
Все хотели жить и жить хорошо. И потреблять много хорошего. Сегодня почти все уже было и было разрешено. Но где взять деньги на это все? И вот к этому народ в России был не готов… « Государство о нас должно заботиться, оно должно нас защитить, оно должно нас обеспечить работой… Что они там на верху думают? Как они смеют так с народом? Когда же кончится этот безпредел?»,- и многое другое вертелось в головах нашего простого народа, да и средних чиновников, привыкших и уверовавших в то, что государство все устроит и позаботится хотя бы по минимуму, но жить будет можно. Так было всегда при Советской власти. А виновников этого безпредела надо посадить, нет, даже расстрелять, так считали в народе. И уже в каждом районе добровольцы составляли расстрельные списки для прихода «наших». И Виктор был не в одном таком списке, как один из региональных лидеров Демплатформы. А во время переворота 91года, поняв в какой «замес» он попал, он обливался холодным потом, круглосуточно преследуемый все эти дни черной «Волгой». «Они» ждали только команды сверху, но не дождались… Заговорщики были арестованы, Горбачева вернули в Москву и власть окончательно уже захватили демократы Ельцина.
И сегодня уже все кругом кричало, что это, нарождающееся пугающее новое, уже никогда не кончится. Свобода! Ура! Живите, как хотите, говорите, что хотите и кормитесь, как можете. Наслаждайтесь свободой, до поры до времени. Никто еще не понимал и не хотел понять, что свобода- это личный огромный труд и ответственность за себя и свои поступки, а не «манна небесная» и не гастрономы с бесплатной колбасой и другая «захребетчина». Наши в «загранке» видели только тряпки, полные магазины деликатесов, красивую жизнь в красивых чистых городах. Они не видели и не удосужились увидеть, какой труд людей и всей нации стоит за этим благосостоянием. Наши не знали, что основная масса европейцев, американцев, японцев живет не в своих еще домах, ездят не на своих еще автомобилях и продукты семьи хранятся еще не в своих холодильниках… Наши еще не знали, какой кошмар для главы семьи была его перспектива потерять работу, наши не понимали, почему такие гладкие и успешные с виду мужчины на Западе вдруг выходят на улицу с окон небоскребов…
Там просто люди знают, что на хорошую жизнь надо зарабатывать, отвечать и платить за все любой ценой. А если ты не можешь платить, то вытряхивайся из своей квартиры, дома, машины и всего, что ты взял в кредит и ипотеку. Жена с детьми побежит от тебя, как от чумы, и вот ты уже кандидат на шаг из окна с видом на Уол-стрит. Ты только сейчас задумался о том, что брал непосильный вес, загребая деньги в банке? Шагай, не задерживайся. Нация будет умнее без таких идиотов, как ты, а банки вернут свое с процентом и будут богаче.
Виктор все это понимал и был готов принять весь груз своей ответственности и самоотверженного труда даже в этих неимоверно тяжелейших условиях. В этом и было его огромное преимущество перед другими. И случай, наконец, представился. Его коллега по Демплатформе предложил ему пойти на работу на только открытые вакансии в органы приватизации. «Там наши зашли, требуются подготовленные демократически настроенные люди»,- говорил он. Виктор сразу дал согласие. Он мгновенно узнал свой Случай.
Приватизацию за три года должны были пройти более 5 тысяч предприятий всех форм госсобственности. Масштаб был просто фантастический, революция с формой собственности! После Октябрской революции государство сказало собственникам: «Было ваше, стало наше, без компенсации вам, кровопийцам». Сегодня было наоборот: «Было наше, станет ваше, но того из вас, кто заплатит больше». А у кого были такие деньги? Да, кто успел заработать на кооперативах, кто имел доходные места в торговле и общепите, взяточников, коррупционеров, людей, близких банку, криминала.
И вот, теперь он, Виктор, встанет в центре этого стремительного водоворота, этого исторического невероятного передела, этого «лобного места» смены эпох! И это было не «блатное» место, это было самое, что ни есть, центровое место. Он сможет во всем этом участвовать, видеть все процессы приватизации, оголенную правду жизни, беспощадную и смертельную схватку сильнейших хищников от реального и теневого бизнеса за свалившиеся «сверху» жирные куски госсобственности. Ему было дико интересно, но, одновременно, и жутковато. Но Виктор понимал, что при всех рисках, это был его редчайший и, бесспорно, единственно возможный шанс проявить себя и отвоевать у жизни и для себя достойное место. Уже через два дня, он с облегчением покинул свой НИИ и приступил к работе ведущим специалистом городского Фонда имущества.
Поступок его был схож с бегством первых переселенцев в Америку, подальше от гнета той тупиковой беспросветной жизни в новую жизнь. Или на игру на большой выигрыш, когда на кон поставлена своя жизнь. «Да, я могу и сгинуть в этой «заварухе»»,- думал он, оправдывая себя,- «но я готов, я умею, и я буду стоять за себя насмерть. Будь что будет. Это тот случай, когда надо ввязаться в драку, а там, если повезет, буду в выигрыше. Там тоже люди и они не из железа и тоже хотят выжить. Без дела и риска так и останешься на обочине жизни, прозябая и ворча остаток своих лет на несправедливость государства и плохие времена».
И бабочка вылетела из кокона, презрев свою прошлую ползучую жизнь. Вопрос был только в том, как долго продлится ее полет? Будет она однодневкой, либо будет долго еще летать, наслаждаясь полетом и радуя глаз окружающим своим дивным расцветом. Избежит ли она летучих, прыгающих, бегающих, ночных и дневных хищников, не влипнет ли она клейкую вкусную жидкость и не станет ли добычей красивых растений и деревьев-хищников, не сгинет ли она в ловко расставленных сетях злобных и беспощадных пауков.
5.
Самолет летел на Москву. Самолет был полон. В его салоне находились чиновники, было много командированных от предприятий, кооператоры, группы крепких парней, смазливые и раскрашенные девицы, старики, ехавшие на поминки, либо с них. Состав пассажиров был разношерстный, непохожий на состав пассажиров самолетов, летавших в советские застойные годы. Те прежние пассажиры были более спокойные, любившие командировки, ровные по составу, как представительство от народа в Советах народных депутатов. Эти же были слегка взбудораженные, некоторые даже агрессивные, другие, напротив, задумчивые, угрюмые и растерянные.. Была в них какая-то общая неуверенность в будущем. Они все не знали, что ждет их впереди. Но часть из них готова была жестко постоять за себя, «схлестнуться» с вызовами нового времени. Похоже, это была их стихия.
Виктор сидел в первом ряду эконом-класса и смотрел в иллюминатор. Самолет, резко поднимаясь вверх, делал разворот над городом, открывая вид на город сверху, на знакомые микрорайоны, проспекты, предприятия тяжелой и химической промышленности, со всех сторон окружающие город. «Да, долго у нас не живут. Если в этой жизни чего то добъюсь, то надо сразу съезжать подальше за город»,- каждый раз думал он, пролетая над городом.
-«Извините, подскажите, пожалуйста, время. Часы остановились»,- вдруг услышал он просьбу слева. Слева от него сидели два мужчины в одежде то ли священников, то ли монахов.
-« Восемь тридцать две»,- вежливо ответил Виктор. Перед раздачей завтраков, они начали разбираться с устройством столиков, которые были не в спинках передних кресел, как у всех, а раздавались стюардессой и крепились к стенке перед ними. Тут они и разговорились. Священники поведали Виктору, что приезжали в его город по церковным делам в местную епархию и сами они из Белоруссии. Виктор рассказал, что начал заниматься бизнесом и поведал в общих чертах о трудностях с этим в России.
-«А вы, Виктор, крещеный?»,- спросил вдруг один из священников.
-«Нет. Не крестили в те годы»,- не совсем точно ответил Виктор.
-«Господи помилуй, как же вы собираетесь таким опасным делом заниматься? Да, кто же вас в такое время защитит и наставит, когда одни напасти и скверна кругом. Невозможно человеку выжить в такое время без защиты Божьей. Прилетите обратно, сразу идите в церковь и окреститесь, спаси вас Господи»,- проникновенно от всей души заволновался за Виктора священник. Они проговорили с ним все оставшееся время полета и при выходе из самолета благословили его на хорошие дела и настоятельно рекомендовали принять помощь Господа Бога, окрестившись в церкви.
Во время его командировки разговор со священниками не выходил у него из головы. Предки его, бабушки и дедушки, все были крещенные православные люди и, приезжая к ним еще маленьким в деревню, он видел, как они крестятся, и слышал их молитвы, смотрел на старинные образа в углу большой комнаты в избе. Да, и за стол без повтора за ними молитвы его тогда не пускали. С его же крещением была какая то загадка. Говорили, что пытались сами его крестить, но священника не было. Родители тоже часто спорили крещеный он на самом деле либо его таковым не считать. Все сомневались в правильности обряда. И он остался по-жизни какой то недокрещенный.
Та жизнь, которой он жил сегодня, требовала от Виктора внутренней силы и веры в то, что он делает, а она могла питаться поддержкой свыше в мыслях и чувствах его. «Все решено. На днях приму правильный обряд крещения, чем всю жизнь сомневаться»,- утвердился он в решении. И в солнечное летнее утро в старинной церкви на древнем кладбище он принял крещение. На крещение пришли его жена и его дети, с детства крещеные и тайком ходившие с матерью в церковь в советские времена, чтобы не подвести партийного отца семейства. Перед крещением оказалось, что у него нет крестного и священник попросил стать крестным Виктора худенького мальчика на вид лет пятнадцати, просто одетого и с виду очень скромного. Мальчик, каким то образом, оказался рядом и производил впечатление глубоко верующего и знающего обряды. У него было светлое лицо с голубыми не по-детски добрыми глазами. Казалось, что у него взгляд не мальчика, а познавшего жизнь старца. Когда обряд свершился, мальчик пожелал ему светлой веры, поклонился и навсегда исчез из его жизни. И у Виктора не стало его крестного, посланного ему, как бы свыше, чтобы он начал свой жизненный путь с Богом. «Какой чудный и странный мальчик»,- подумал он и вспомнил священников из самолета, которые обещали по приезду домой помолиться в своем храме за него и его судьбу.
6.
Стремительно, как месяцы, пролетели три года ни на что не похожей жизни Виктора. Это была смесь войны, гонки на выживание, боев без правил. И одновременно в ней была масса творчества, снова и снова стремительные изменения в его работе в процессе приватизации, а в последующем и в созданном собственном бизнесе.
Это была для него новая жизнь, как бы не его и на другой планете. Твори и создавай новые проекты и бизнесы, но только не задолжай и не прогори. Ты увлечен процессом и уже не обращаешь внимания на свои новые автомобили, магазины, фирмы. Это просто инструменты для тебя. Ты можешь выдвинуться в депутаты в городской Совет, областной Совет, стать лидером нового движения и партии. Но не заиграйся политикой, не увлекись своим возможностями без учета интересов сил более сильных противников, тоже увлеченных процессом. Отожмут в лучшем случае в сторону, поломают бизнес, а то и посадят, либо подстрелят. А за что посадить «нового русского» всегда найдется.
Были и другие испытания. Испытания «златом, разгулом и развратом» для бывшего простого научного сотрудника и ему подобных новоиспеченных предпринимателей. Рестораны, сауны, «девченки». Конгрессы с гала-ужинами, корпоративы на всю ночь. Нескончаемые дни рождения у нужных людей, приемы в офисе. Первые казино, проигрыши. Постоянные поездки с партнерами за границу по делам и на отдых. Америка, Европа, Азия. Через ресторан, сауны, поездки, девушек сближались с партнерами и делали бизнес. Здоровье на эти встречи и загулы надо было иметь просто лошадиное. Многие не выдерживали. Спивались, раззорялись, умирали. Большинство не сразу, с разной оттяжкой. Все жили, как говорится, во-грехе в большом, либо малом, и за это расплачивались тоже по-разному.
Однажды на своей даче, находящейся в одной из известных аномальных зон Урала, где наблюдение за НЛО было обычным вечерним развлечением для детишек и взрослых, Виктору приснился странный сон, пронзивший его своей явъю. Ему снилось, что он бродил по каким-то улицам европейского города и вышел на площадь перед большим храмом. Сбоку храма была небольшая дверь и он зачем-то вошел туда. В храме проходило какое-то то ли служение, то ли собрание. Его, как будь-то, ждали здесь. Какие-то монахи взяли его под руки, плавно повели в центр собрания и подвели к нескольким людям, также растерянными и стоящими с виноватым видом. Они стояли, как на эшафоте. А рядом, и вправду, были тени и очертания орудий, похожих на орудия пыток инквизиции. Оглядевшись, он увидел ряды множества скамей, на которых восседали люди в черных сутанах, на головах их были черные колпаки, закрывающие лица. Скамьи стояли друг за другом и расходились лучами от центра и все сидящие на них смотрели в центр, на Виктора и людей возле него. Напротив его, было еще возвышение, на котором стояли высокие стулья и на них сидели, как сидят судьи в залах суда, несколько старцев в белых одеяниях. Над ними было сияние. Старец в центре читал и перечислял какие-то неблаговидные дела плачущего мужчины, стоящего рядом с Виктором. Голос старца страшным эхом отдавался в зале с беспредельно высокими потолками и слова падали прямо в души, стоящих перед ним людей. «Да, я же на Страшном Суде!!!»,- вдруг с ужасом понял Виктор,- «Как???Я же не умер! Это какая-то дикая ошибка!!!». А свинцовые камни слов падали и падали в самую душу, отзываясь ужасом от предстоящего наказания за содеянное. Виктор стал объяснять рядом стоящим монахам, что это ошибка с ним, он не умер, он сам сюда пришел, заглянув случайно в храм. «Случайностей не бывает»,- ответил безликий монах. Виктор лихорадочно стал доказывать, что это случайность, и умолять разобраться, стоящих рядом монахов, и глядя на людей в белом одеянии. Он в корчах старался продвинуться обратно к двери, но что-то его держало и не пускало. Это было ужасно и продолжалось бесконечно долго, как муки и страх приговоренного, пока петля, либо топор палача не лишит его жизни. Но вдруг что-то произошло, как бы что-то невидимое державшее его, отпустило его и он стал двигаться к выходу, под внимательными взглядами старцев в белых одеяниях. Он в ужасе выскочил на площадь, но ему вдруг дорогу преградила какая-то полу-тень вся в черном балахоне и капюшоне без лица и какой-то неведомой силой старалась его удержать и возвратить обратно. От нее веял холод и мрак, она мелькала перед ним, преграждая и преграждая дорогу, а он прорывался вперед от этого страшного места. Он понял, что это была сама Смерть, и она не хочет отпускать его. «Что я должен ей, где я с ней так близко пересекся!»,- упорно прорывался он и обегал ее слева и справа, но она мгновенно оказывалась перед ним, как неизбежность. И вдруг все переменилось. Он вдруг перенесся в совершенно другое место. Пред ним предстала в полной яви удивительная местность. Это была изумрудно зеленая бесконечная долина, окруженная по бокам зелеными холмами. По центру долины проходил также бесконечно длинный и глубокий ров. Странно, но Виктор видел этот ров и в разрезе. Ров был на половину наполнен останками людей и чем глубже залегали они, тем темнее и темнее они были, превращаясь в землю. Каким то образом он понял, что в этом рву все останки человечества с начала его появления на Земле. Вдруг с сияющего неба простерлись гиганские руки, разжались и в ров попадали новые останки людей. В останках Виктор с ужасом узнал тех людей, которые стояли с ним рядом на Страшном Суде. Он тоже мог быть уже сброшенным в этот ров! «Ров Времени…»,- подумал он и, задыхаясь, проснулся в холодном поту и ужасно подавленном состоянии. Сон явно был вещий, он не стирался из памяти со временем, и Виктор с того дня часто возвращался к нему. О чем предупреждал и предостерегал сон, задавался он тревожащими вопросами. Почему он там оказался? Почему и для чего ему дали еще время? Почему Смерть так была неотвязна, настойчива и близка?
7.
Прошли еще годы и годы гонки на выживание. Наезды на бизнес, подставы ближайших менеджеров, заказы конкурентов, ордер на арест Виктора, изъятия налоговой полицией всех документов всех его компаний, банкротства банков и повторная оплата налогов, убийства и гибель партнеров и клиентов и многие другие препятствия на слаломной трассе его бизнеса. Но одновременно шло неуклонно-поступательное движение и преобразование его бизнеса в устойчивую безрисковую систему и накопление его личного предпринимательского опыта. Остановка и даже приостановка бизнеса означала его конец. Вперед и только вперед! Вы у нас отобрали всю документацию, а мы плевали на это, остановки не будет, контора и люди работают, через два дня уже работают две новые компании, деньги идут через них и налоги исправно платятся. Вы ордер на арест, а мы знаем, что это подстава, «включаем» свои связи и юристов и рушится надежда заказчика, что генеральный от страха зависнет в Америке. Кто-то «утыкивает» весь офис подслушивающими датчиками с целью отследить слабые места в движении крупной наличности, а мы заключаем договор на инкассацию всех потоков через отделение Центробанка со 100% ответственностью последнего и пусть попробуют теперь ограбить государство. Конкуренты начали громить большие стенды с рекламой его фирмы, а мы переводим ее на телевидение, и пусть громят свои телевизоры.
Вот так и жил Виктор со своей командой и чем больше испытаний, тем больше он крепчал и мудрел со временем. А от большой беды, уж точно, Бог его берег. Сколько раз смерть его подстерегала в те годы, а он, как в том сне убегал, ускользал от нее и, как понимал он, только с помощью свыше. То при «заказе» его нашелся человек, который усомнился в его вине, то при подставе и наезде чеченской группы Бог вселил в него такую уверенность в свою правоту, что он игнорировал советы партнеров вызова для подмоги своих «крутых людей» и после встречи чеченцы расстались с ним по-доброму.
Как-то подсознательно он усвоил необходимость прощать долги и врагов своих. Только с годами он понял эту христианскую мудрость, когда через многие годы в один год он в полном шоке проводил одного за другим одиннадцать своих партнеров, друзей, коллег. Они, в свое время, забыв об умении прощать, много делали, чтобы вернуть долги, наказывая и выгрызая все до последнего у должника. Они сами спалили себя в этом адском огне. Что-то в душе не позволяло и претило Виктору так поступать. И часто именно бывшие должники и враги через годы делали новые заказы, предлагали новые проекты и особенно ценили его за его терпение и прощение. Нет, он не боялся жестко поступить, отстоять свое, и когда надо, делал это. Но если это слишком далеко втягивало его в этот процесс или преследуемый был на лопатках от жизненной ситуации, он не добивал его, он понимал его и знал, что сам может оказаться в таком же лежачем положении. И Бог воздал ему. Он опалился, и, напротив, окреп, но не «выгорел» в бизнесе и всегда свыше получает новые идеи и возможности.
Он был родом из социализма и это, естественным образом, накладывало отпечаток на его сознание, и потому он часто выстраивал для сотрудников социальный рай, переплачивая, платя часто необоснованно вперед, в надежде на благодарность и стимулирование своих сотрудников и менеджеров. Но у них было больше, чем у него, генетической хватки брать и брать, не считая обязательным отрабатывать. Если в руках, то мое и все тут. Он вынес из своего опыта, что каждый переплаченный рубль развращает, как и не отработанный бонус. Все должно быть предельно прозрачно, просто, понятно и честно. И тогда, при расставании, они не будут должны что-то друг другу, а только благодарны и уже потом при встречах будут радостно приветствовать друг друга.
Так Виктор получал уроки от жизни, проходя через горнило реального бизнеса в России, и он все чаще и чаще стал задумываться о смысле своей жизни, о его миссии на Земле. Просто пожить хорошо, наплодить детей и уйти? Или сделать себя и жизнь вокруг себя лучше. Образно говоря, главное, в этой жизни было, как пел Булат Окуджава, не разменять свой «золотой» на мелочи жизни, не разменяться самому, не предать себя самого. Остаться цельным, верным себе, своим Слову, Чести, Имени и Делу. Только благодаря верности своим принципам и своим друзьям, настоящим партнерам, Виктор выжил в те лихие и беспредельные 90-е годы. Чувство локтя друзей было опорой в самые сложные периоды той жизни. Было больно и горько пересматривать отношения с бывшими друзьями, коллегами по работе, родными и, казалось, близкими людьми, не прошедшие испытания тяжелыми временами. Истинная цена и сущность каждого открывается именно в такие времена.
И постепенно у него образовался новый круг друзей и близких. Круг людей, ради которых и с которыми можно было жить и созидать. Хоть многие из них жили в разных городах и странах, но это люди одного нравственного замеса. При внешнем сходстве с обычными людьми, они были внутренне совершенно другие. Они изменяют все и всех вокруг, они свободно мыслят и творят, они вовлекают в свои проекты и планы множество людей, они живут этим захватывающим процессом изменения среды обитания в новые гармоничные формы. Везде таких людей считают золотым слоем нации, как пчел, несущих в соты мед. Они – настоящие предприниматели, они - созидатели.
8.
Серебристый БМВ Х5 ранней осенью десятого года легко катился по улице Речной. Вернувшись с летнего отпуска со своей черноморской дачи, Виктор выглядел динамично, свежо и стильно. Золотистый загар на коже, длинные слегка выгоревшие волосы, крепкие бицепсы, уверенное лицо с черными очками, руки расслабленно лежали на руле.
Всегда, когда Виктор выезжал из города в свой загородный дом, он, притормаживал и медленно проезжал по своей улице возле своего первого дома с «его» квартирой и всматривался в «свои» окна. Застекленная им 25 лет назад лоджия все еще служила людям, живущим в его квартире. «Да, я добротно ее тогда застеклил, все продумал, все еще стоит…»,- с удовлетворением каждый раз непроизвольно думал Виктор.
Его всегда что-то тянуло к этому дому, какая-то зовущая грусть. Как что-то он здесь оставил, что-то потерял навсегда… В глубине души он смутно чувствовал это «что», но не хотел в этом сознаваться до конца. Это все уже не вернешь. Все прошло и ушло. Остаются только воспоминания и множество «а если бы» с просмотром в голове возможных сценариев своей жизни. За все в жизни надо расплачиваться.
Так правильно ли он разменял «свой» золотой? А может, простая безмятежную жизнь со своей семьей в этой маленькой квартире, была большей ценностью в его жизни, чем вся эта нечеловеческая многолетняя гонка, через которую он прошел, получив вполне материальные и имиджевые трофеи? Да, многое было утрачено, в том числе и многие иллюзии о человечности и бескорыстности, вера в несуществующие ценности. А может он ностальгирует по этим утраченным сладким иллюзиям? А мир в реальности через его познание в действии оказался другим, более жестоким, и всегда только скрывался под масками и покрывалами благонравия и справедливости. Он много думал последнее время об этом, как задумывались в свое время убеленные сединами фронтовики, прошедшие через огонь Великой Отечественной. Но им не достались трофеи, только жизнь… Здесь же была другая война, какая-то странная война, как бы Вторая Гражданская, тоже с все охватывающими потерями, распадом, разрухой, сражениями своих со своими, слезами вдов, матерей и детей…
Сегодня с высоты десятого года Виктор видел стремительные изменения в стране. Это уже была другая страна, другой народ. А какая Россия и ее народ будут завтра, зависит от воли политической элиты страны, от свободы и активности миллионов таких «свободных радикалов», как он, Виктор. Что посеешь сегодня, то и пожнешь завтра.
Наш дом, Родина - это не только географическое место. Это - земля предков, история страны и народа, тысячелетние традиции. Но прошлое, есть прошлое. Мы живем сегодня и нам нужно разумное счастливое будущее. А его можно построить только всем народом, без классового разделения и зависти, дав ему, народу, свободу творчества в созидании будущего. Законы, государственную поддержка и богатейшие ресурсы страны в сочетании с саморазвитием народа через деловую активность и свободное творчество способны создать новую созидательную нацию России.
Старорежимное отношение к народу, как к послушному стаду баранов, которое можно стричь до бесконечности и когда надо запускать на бойню, даст только лень, пьянство и вечное обывательское «Дай». Активные люди покинут страну. А политики и олигархи будут, по прежнему, хранить свои капиталы в зарубежных банках и иметь двойное гражданство. У такой страны нет будущего.
Так думал Виктор, понимая, что он и ему подобные люди, связывающие свою жизнь с Россией, должны сами, по чувству гражданскому, сеять в народе зерна предпринимательства и личной ответственности за судьбу Родины. Для этого надо задействовать свою фонтанирующую энергию, свои средства и инструменты развития, а главное душу. И только так, усилиями снизу и сверху можно создать предпосылки для Великой Созидающей России.
«А ты, Виктор»,- думал и говорил он себе,- «просто обязан это делать за то право созидать, которое дано тебе Богом, Временем и Россией. Это, наверное, и есть та твоя главная миссия на Земле, определенная свыше. И, ты уже не благодаришь Систему за то, что живой, а благодаришь ее за то, что можешь свободно действовать, а даже менять и совершенствовать ее, Систему, со временем. А это уже Большая разница».
Вячеслав Пермяков, 2010 год