С реквизитом тоже не срасталось. Вместо головного убора летчика пришлось бы использовать танкистский шлем, заменявший кошкам последний год лоток.
Среди плотных низкорослых бойцов с танками в черных петлицах, перемещавшихся по Камышанке от бочки с пивом к пивному ларьку, директор не увидел утонченных черт пропеллера на голубом фоне.
– Таких не проведешь,– думал он, дотрагиваясь до когда-то выбитой и неправильно сросшейся челюсти.
– Уклоняясь от ударов обыденного, как от приступов тоски, циркач должен оперировать чувством времени и отказываться от компромиссов,– внимал Кузьмин наставлению чиновников от госцирка,– не надо бездумно лепить там, где форма выведена в свое бытие. Цирк – энергетический сгусток, он покоится на метрическом скелете номеров, как аромат в дорогом флаконе, или плывет в танце слов, как звук над руками иллюзиониста и ногами дрессировщика.
Перечитывая несколько раз не понятный ему циркуляр, Кузьмин долго перебирал варианты сценариев, и остановился на ужасах детства. Мать с отцом пугали непослушного Витюшу в юности людоедом Бабайкой. Поэтому Виктор Михалыч решил не рисковать, а взять проверенный на себе персонаж.
Вспомнив о новогодней маске на резинке из не хитрого циркового реквизита, сопоставив её с черным плащом новоявленного артиста, Кузьмин принял потрясающее решение:
– Это будет бомба! – радости композитору цирковых душ не было предела,– безногий людоед Зорро!
Находка сводила его с ума, мутила разум. Посоветовавшись с местным парткомом, дабы не травмировать граждан кровавым сюрпризом на афишу решили поместить что-нибудь среднее между летчиком и людоедом.
Чтобы найти звучный город попросили Гошу ткнуть пальцем в карту. Так на холсте появился Назарет.
Пока коверный, отвлекая зрителей, ехал по проходу на сцене-манеже опустили занавес. Рабочие быстрыми движениями собирали из щитов домик, внутри которого располагалась клетка. Сухие обгрызенные палки, облитые красной краской были связаны бычьими хвостами.
Валявшиеся по клетке кости с кусками тухлого мяса, Кузьмин приволок со скотомогильника. Сценарий номера был таков: плачущей красавице попавшей в лапы к людоеду летит на помощь Зорро.
Кузьмин выпросил у директора магазина Трикотаж манекен и, открепив от него ноги, приделал их к туловищу Андрея. В схватке с людоедом, Зорро отгрызают конечности, но он все-таки спасает красавицу.
Выслушав, идею партком одобрил, но рекомендовал Красавице, Людоеду или Зорро надеть комсомольский значок.
Кузьмин страдальчески кривил лицо. Второй вариант ему пришелся по душе. Во время полета у Зорро из кармана случайно падает партбилет. Такой исход устроил всех.
Проблема заключалась в том, что лишнего партбилета директор найти не мог. Большая часть группы не состояла в партии, а своим документом рисковать не хотелось. Кузьмин решил обойтись заявлением.
Сдвинув со стола в подсобке баночки с гримом, он написал:
– Если загрызут, считайте коммунистами меня и Людоеда,– и, поразмыслив, добавил,– и Красавицу.
Далее шла подпись Zорро. Первую букву имени Виктор Михалыч изменил специально для комиссии, дабы подтвердить в анкете владение иностранного со словарем.