Переодевшись в обновки, Ирина сияла у выхода гостиницы, как восьмиклассница после первого поцелуя. Летнее платье в ромашках, белые босоножки на маленьком каблучке. Исподники она решила не надевать. Примеряя подарок, ей показалось, что хоть бельишко и с начесом, но выглядывающий из-под платья тяжелый бежевый рукав не сочетался с легкой обувью.
Проехавшая поливалка, обрызгала сидевших на скамейке людей. Вслед желтой цистерне полетели незлобные матюки со смешками. Мокрый асфальт оттенял светлый образ богини. Щебетали воробьи. В воздухе стоял запах прибитой водой пыли. С двух сторон девушке протянули цветы. Мило улыбнулся старший лейтенант, щелкнув каблуками надраенных сапог. Одергивая китель, скромно сверкнул золотом участковый.
– Здравствуйте мальчики! – оценивающе оглядев ухажеров, Ира покраснела. Такого внимания к ее персоне она не наблюдало больше десяти лет.– Да что там! – рубила Березовская в сердцах.– Такого не было никогда! Замухрышки, альфонсы, пьяницы и не одного орла.
Аромат полевых цветов сводил с ума. Подмышки от возбуждения начали потеть.– Мальчики,– повторилась она,– а не пойти ли нам вечером в цирк?
Военные переглянулись. В голове старшины кто-то пальцем щелкал по костяшкам счётов. Панталоны – 8 рублей, сумочка женская – пятерик, платье – больше червонца, полбанки «Перцовки» и «Килька в томате» – трёха. Плюс билеты в цирк!
– Может, лучше на мотоцикле покатаемся, в кафе посидим? – участкового слегка потряхивало.
– Любой каприз,– по-военному выпалил старлей Петя. От излишнего рвения с головы свалилась фуражка.– Аванса должно хватить,– нагибаясь за головным убором, подумал он.
– Гляди, как бодается,– размышлял участковый. Как только башка не отвалилась. Вглядываясь в девичий наряд, Семен Аркадич пытался рентгеном высветить подаренную тряпку. От напряжения он даже присел. Но ничего путнего, кроме всё тех же веревок не увидел.
– Тьфу ты,– перед глазами Сидельникова появилась огромная задница колхозного счетовода. Он представил Марию Сергеевну с тяпкой на огороде. Провалившаяся в потную ложбину веревка не давала покоя женщине. Она то и дело выпрямлялась, вытаскивала из ж…пы канат и кричала.– Неудобно же! Натирает!
– Что натирает? – забеспокоилась Ирина.
– Ногу,– опомнился милиционер.
Подбежал счастливый Пётр с мороженным. Выбросив папиросу, Семен в два укуса съел стаканчик пломбира:
– Водой разбавляют! – безапелляционно заявил он.
Когда к кафетерию с изысканным названием «Пиво» подкатила коляска, по городку уже шептались. Горничная из Орхидеи уверяла в булочной, что видела собственными глазами, как покойницу доставали из реки два генерала: – Красный халат, бежевые теплые,– она шепнула что-то кассиру, проведя ребрами ладоней чуть выше коленей,– и белые босоножки.
– Не может быть! – удивлялся продавец.
Посетители хлебного магазина принялись нервно жевать не оплаченные сайки. Заперевшись в подсобке завскладом с ужасом разглядывала своё бельё: – Не дотяну,– притягивая кружевные воланы к коленям, плакала она.
Местный рифмоплет Александр Болт, картежник, бабник и завсегдатель биллиардного клуба на спор за два рубля сочинил рекламный слоган для директора магазина «Камышанский трикотаж»:
– Гоняя шар, не рвите лузы.
Берите женские рейтузы.