Кто из подростков не зачитывался «Героем нашего времени» М.Ю. Лермонтова? Нам казалось, что в этой книге раскрываются секреты любви и обольщения. Однако большинству из нас всего лишь хотелось покорить тех, в кого мы были влюблены и жить потом счастливо с этим человеком всю жизнь. И мы не понимали, почему же у нас ничего не получается.
В школе нас учили, что Печорин – лишний человек, непонятый лживым «светским обществом», порождением несправедливого общественного устройства. В капиталистическом обществе, где человек человеку – волк, правят бал деньги и власть. Отсюда фальшь в отношениях людей и притворство, и в такой среде, естественно, как нам внушали, якобы «честные и благородные от рождения» люди становятся нравственными калеками, потому что не находят себе «применения».
Прошли десятилетия, но школьникам по-прежнему внушают, что Печорин – всего лишь «лишний человек», только теперь не объясняют это несправедливым устройством капиталистического общества, вообще не объясняют никак, да и всё. Просто, мол, характер такой, скучает человек. Люди к нему – с открытой душой, с добрыми намерениями, а он от скуки всем жизнь портит и всех презирает, извиняя это тем, что презирает и себя. Никто не предупреждает школьников об опасности, которой грозят отношения с подобными людьми.
А между тем, современная психологическая наука вполне может объяснить, что же это за загадка такая – характер Печорина. Ответ прост – Печорин был воспитан нарциссом. Недаром добрый, но совсем неглупый Максим Максимыч замечает: «Таков уж был человек: что задумает, подавай; видно, в детстве был маменькой избалован». Избалованность – одна из причин нарциссизма, тщательно замалчиваемая либеральными идеологами, продвигающими только выгодные им идеи.
Нетрудно догадаться, что Лермонтов писал Печорина с себя, хотя и выдавал этот образ за портрет собирательный, за диагноз обществу. А школьницы и поныне наивно воспринимают его героя как «рокового и неотразимого» мужчину.
«То, что у Михаила Юрьевича был сложный характер, мы догадывались со школьных лет. Но многие и не подозревают, насколько завистливым и жестоким человеком был «певец печали и любви». Нижегородская журналистка и психолог Таня Танк, которая посвятила таким людям целый труд под названием «Бойся, я с тобой. Страшная книга о Роковых и Неотразимых», задним числом поставила Лермонтову диагноз «злокачественный нарциссизм»». (Из интервью с Таней Танк, в котором она приводит факты из жизни Лермонтова, не оставляющие сомнений в поставленном ему диагнозе).
В школе мы вслед за учителем повторяли, что гений и злодейство несовместимы. Следовательно, мы верили в искренность высказываний героя Лермонтова, даже когда он намеренно обольщал княжну Мэри. Сначала Мэри интуитивно чувствовала, что Печорин «опасный человек», но он умело сыграл на ее способности к сопереживанию, и она забыла об опасности. Как и она, как все нормальные, умеющие сочувствовать люди, мы его жалели. Как и княжне Мэри, как и другим жертвам «перверзных нарциссов» («извращенно самолюбивых людей»), коим являлся Печорин, нам и в голову придти не могло, что человек, по выражению Мари-Франс Иригуайан, «может быть разрушителем до мозга костей».
Жертвы психологического насилия, творимого нарциссами, потому и становятся жертвами, что ошибочно приписывают нарциссам собственные чувства, на которые те не способны! Неспособность к сочувствию, к угрызениям совести и есть та «сила», которая позволяет нарциссам манипулировать окружающими, живые чувства которых для них – забава и еда, «нарциссическая подпитка». Они не чувствуют, а изображают чувства, которые наблюдают у других. Они надевают маски. Например, Печорин принимает «вид чистейшего простодушия», развенчивая восторг Грушницкого по поводу поданного ему княжною стакана воды и того, как при этом «душа сияла на её лице».
Печорину кажется, что все вокруг него только изображают чувства, не испытывая их, ведь так поступает и он сам. Своей заслугой он считает способность признавать это за собой, в то время как другие, по его мнению, – не признают. Например, он думает, что Грушницкий постоянно притворяется и рисуется: «Я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти».
Печорин часто использует в своей речи словечко «смешно», «внутренне хохочет» над другими, когда тем вовсе не до смеха. Насмешка и издевательство, тайное или явное – любимые приемы нарцисса. Он втирается в доверие и начинает скрытые игры, чувствуя свою власть над живым человеком, манипулируя его чувствами, получая удовольствие от страданий «друга» или «возлюбленной»: «Я хочу, чтобы он сам выбрал меня в свои поверенные, и тут-то я буду наслаждаться…».
Печорин завидует высоким эмоциям живых людей, ему-то самому эти чувства недоступны, и он тут же сообщает читателю: «Я лгал; но мне хотелось его побесить. У меня врожденная страсть противоречить… Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство — было зависть; я говорю смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться».
Нарциссы, и правда, склонны противоречить, манипулировать, это их развлекает, они любят затевать споры, пытаясь уязвить собеседника, найти его болевые точки и наслаждаться, наслаждаться, как наслаждаются вампиры. «В словесных нападках, насмешках, в цинизме есть доля игры: это удовольствие от полемики, удовольствие заставить противника защищаться. Самовлюбленные извращенные люди любят вступать в дискуссии. Они способны отстаивать одну точку зрения сегодня, а завтра защищать противоположное мнение, просто чтобы возобновить спор или шокировать оппонента. Если реакция партнера недостаточно сильна, его можно слегка спровоцировать. Партнёр, являющийся жертвой насилия, может слабо реагировать, поскольку склонен оправдывать агрессора или потому, что насилие происходит незаметно для него. Насильственное поведение, возникающее внезапно и неожиданно, может только спровоцировать ответный гнев, но постепенное внедрение такого поведения притупляет реакцию. Жертва замечает агрессивность общения, только когда оно стало уже почти привычным» (из книги Мари-Франс Иригуайан).
Доктор Вернер, в отличие от Печорина, хоть и «изучал все живые струны сердца человеческого, но никогда не умел воспользоваться своим знанием». Он мог «плакать над умирающим солдатом», но прикрывал свои чувства нарочитым цинизмом. Он, действительно, «не умел» воспользоваться своими знаниями, потому что жалел людей и не собирался ими пользоваться, в отличие от нарцисса-манипулятора Печорина! Так и мы, школьники, стараясь запомнить советы по соблазнению от этого «героя», не умели применить их в жизни, потому что, естественно, жалели тех, в кого влюблены, не хотели поступать подло. Для удачного манипулирования людьми важно отсутствие жалости! Один нюанс: те, кто не испытывает жалости, не могут и любить, у них другое внутреннее устройство.
Печорин, по его признанию, всегда «чувствовал себя выше других», умнее других, едва удерживаясь от того, чтобы не кричать всем, какие они «дураки»: «Я смеюсь над всем на свете, особенно над чувствами». Как настоящий нарцисс, он рисуется даже перед собой и полон фантазий о своей грандиозности, особом предназначении: «Зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные».
Он понимает, что приносит людям несчастья, но не винит себя в этом, потому что нарциссам свойственно валить вину на кого угодно, только не на себя: «Неужели мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние! Я был необходимое лицо пятого акта; невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя. Какую цель имела на это судьба»? Большой мальчик, который всегда себя оправдывает! Говорят, что человек ответственный переживает чувство вины и исправляет свое поведение, безответственный – валит все на других, не на людей, так на абстрактную «судьбу». Не зря Сэнди Хотчкис пишет, что нарцисс – «это личность, которая "застряла" в своем эмоциональном развитии на уровне младенца в возрасте одного-двух лет. Она смотрит на другого человека не как на индивидуальную сущность, а скорее как на продолжение своей собственной Самости, которое будет исполнять ее нарциссические желания и требования. Это качество, наряду с недоразвитым сознанием, служит причиной того, что в межличностных отношениях нарциссические личности эксплуатируют и используют других людей».
Я бы еще добавила, что важным признаком нарциссической психопатологии являются манипуляции другими не столько для выгоды, сколько для наслаждения чужими страданиями, любовью, жертвенностью, отчаянием, нарцисс ловит «кайф» оттого, что кто-то мучается из-за него, по его воле. Для него это является безусловным свидетельством его собственной ценности.
Печорин то рисуется, соблазняя своих жертв и намеренно вызывая в них сочувствие (монолог для Мэри о собственной «непонятости», где он предстает в роли ангела, которого недобрые люди якобы сделали дьяволом, подозревая в ужасных грехах), то в его размышлениях сквозит откровенное непонимание природы собственного характера, но при этом он невольно описывает настоящий «нарциссический голод» и прекрасно сознает свои преступления: «Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления. Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия, я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их радости и страданья — и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся — мечта исчезает… остается удвоенный голод и отчаяние!…» Он осознает, что питается чувствами других людей, понимает и свою неспособность к жалости и жертвенности.
Как же ведут себя жертвы Печорина? Княжна Мэри до последнего момента готова жертвовать собою, не в силах принять того чудовищно бесчеловечного факта, что над нею всего лишь «смеются»: «Или вы меня презираете, или очень любите!», «я много думала, стараясь объяснить, оправдать ваше поведение», «я всем могу пожертвовать».
Многократно обманутый муж Веры принимает Печорина за «благородного молодого человека», и даже много лет любящая Печорина Вера пишет: «Тебе очень весело меня мучить? Я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий», «ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь мою жертву. Я погибла, - но что за нужда?».
Мари-Франс Иригуайан уверяет, что идеальной жертвой нарцисса является «совестливый человек, имеющий естественную предрасположенность во всем себя винить… Жертвы производят впечатление людей открытых и доверчивых. Они не могут представить, что партнер может быть разрушителем до мозга костей, они стараются найти всему логическое объяснение и исправить недоразумение: «Если я объясню, он поймет и извинится за свое поведение!» Нормальный человек не может заранее представить, что такое недоброжелательство и манипулирование вообще возможны».
Нарциссы используют благородство и жертвенность окружающих, постепенно обольщая их, но в итоге те неземные эмоции, что они обещают взамен, оказываются обманом. Они никогда не ценят того, что получили, им всегда мало. Нарциссы не способны к настоящей близости, преданности и любви, им скучно, им постоянно нужны новые жертвы, новая нарциссическая подпитка.
«Первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает, возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха… Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, - не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастье? Насыщенная гордость», - в этой фразе Лермонтовым раскрыта сущность нарцисса. Рассуждая об «удовольствии мучить другого», нарциссы всегда винят не себя, а других. Часто, по свидетельству Мари-Франс Иригуайан, они ненавидят собственную мать: «Жертва отдает огромное количество энергии, но агрессору её всегда недостаточно. Извращенно самовлюбленные люди никогда не бывают удовлетворены, поэтому всегда представляют себя в виде жертвы, всегда считая виноватой свою мать (или человека, на которого проецируют образ своей матери). Во взаимоотношениях извращенного человека со своим партнером этот образ жертвы обольщает партнера, у которого возникает желание утешить, возместить ущерб. После разрыва отношений извращенные люди играют роль брошенной жертвы, что позволяет им обольстить нового партнера и найти утешителя в его лице». Но вряд ли кто станет спорить, что маньяк, получающий удовольствие от мучений живых существ, никак не может быть оправдан тем, что когда-то в его детстве что-то пошло не так. Почему же мы склонны искать оправдания нарциссам? Всего лишь потому, что их преступления не столь очевидны?
В драме «Люди и страсти» герой Лермонтова, бабушка которого конфликтовала с его отцом, произносит такие слова: «У моей бабки, моей воспитательницы, распря с отцом моим, и это все на меня упадает».
«Упадает» - взрослое слово, оценка зрелым человеком конфликта близких людей как травмы. Если малыш плачет, видя ссоры взрослых, пытается их примирить – это естественная реакция нормальной психики на конфликт окружающих. Так происходит, если ребенку приходилось знавать иные отношения – мира и любви между близкими. А потом почему-то взрослые поссорились, например, начали разводиться. Он любит обоих и понимает, что они ссорятся не из-за него, пытается восстановить комфортный для него мир. И взрослые могут заметить, как страдает ребенок от их ссор, попытаться оградить малыша, не конфликтовать при нём.
Много хуже, если дитя с младенчества растет в обстановке ссор и ненависти: он просто не знает, что бывает иначе! Взрослые конфликтуют, но продолжают общаться ради малыша, однако подавленная ненависть и взаимные обиды то и дело прорываются в мелких стычках, критике и спорах. Тогда детская психика привыкает воспринимать многолетний конфликт как норму и не страдает. Его-то все любят, в этом все и дело! Маленькое существо не способно догадаться о том, что у взрослых есть собственные эмоции, не связанные с ним, ему кажется, что они сражаются за его любовь, что именно он центр Вселенной.
Он ощущает, что является единственным смыслом жизни, единственной радостью для несчастных, ненавидящих друг друга взрослых: после ссоры каждая сторона конфликта крепче прижимает его к себе, целует горячее, находит в нем утешение. И он с младенчества чувствует себя ценным призом, начинает получать удовольствие от конфликтов взрослых, подливая масло в огонь их ссор, не просто донося каждой стороне о мелких деталях поведения «врага», но и выдумывая эти детали, получая удовольствие от кипящих вокруг него страстей. Взрослые не наблюдают, чтобы ребенок плакал или иным образом проявлял неудовольствие от их ссор, поэтому не сдерживают себя, язвительно обсуждая при нём все детали длящегося конфликта. Они уверены, что малыш ничего не понимает, но именно счастливая безмятежность ребёнка, живущего в длящемся конфликте взрослых – признак большой беды, уже случившейся с его психикой.
Даже взрослые люди, добившиеся известности, привыкают к обожанию собственных фанатов, как к наркотику. Они уже не в состоянии жить без поклонников. Можно себе представить, насколько необходимым становится ребенку такое обожание, на что он готов пойти ради того, чтобы испытывать этот восторг от собственной грандиозности и значимости вновь и вновь! Так формируется нарциссический голод. Теперь малыш научился исподтишка поддерживать конфликты вокруг себя, упиваться эмоциями стравливаемых им людей, сохраняя при этом «вид чистейшего простодушия», по выражению Печорина. Постепенно эта привычка становится его натурой.
Характер Лермонтова, воспитанного обожавшей его властной бабушкой, сформировался под влиянием ненависти, которую та испытывала к своему зятю. А если к этому прибавить ещё и неумеренное обожание бабушки, её претензии на обладание внуком, как своей собственностью, неосознанные, возможно, попытки получать удовольствие оттого, что внук перестанет любить "злодея-отца", но будет вечно любить и радовать бабушку, вседозволенность, разность и непоследовательность требований к ребенку – получается адская смесь.
Причины нарциссизма, безусловно, всегда кроются в обстановке, окружавшей ребенка до 4-5 лет, и не всегда всё зависит только от характеров его родителей, как нам пытаются внушить либеральные психологи, желая вбить клин между поколениями, опорочить советскую систему воспитания. Отец Лермонтова виновен только в том, что не изолировал сына от любящей его властной бабушки, но винить его не стоит, потому что предвидеть последствий он не мог. Люди живут внушенными ими догмами, одна из которых, очень распространенная ныне, гласит, что любовью ребёнка испортить нельзя.
И внушаемая нашим студентам факультетов психологии формула нарциссизма «будь не тем, кто ты есть, стань таким, как я хочу» слишком примитивна, чтобы отразить все причины возникновения нарциссизма в реальной жизни. Зато эта примитивная формула очень помогает тем, кто выступает за отмену воспитания как такового. А отмена воспитания - это способ вырастить поколение лишенных каких-либо нравственных устоев, но легко программируемых рекламой и социальными сетями потребителей – пластичного материала для манипуляций. К счастью, за рубежом существуют и честные, независимые профессионалы, труды которых по «странной случайности» не предлагаются к изучению нашим студентам и крайне редко переводятся на русский язык. Впрочем, это неудивительно, если учесть многообразие способов ведения информационных войн.
У нарциссических родителей (воспитателей), действительно, часто вырастают нарциссические дети, но так происходит далеко не всегда. Если нарцисс обожает ребенка, балует его, удерживает возле себя, он растит грандиозного нарцисса, если он требователен к ребенку и (или) уделяет ему мало внимания, позволяя ему много общаться с другими людьми, со сверстниками, ребенок не станет нарциссом, но может вырасти приспосабливающимся невротиком. Верно и то, что у нормальных родителей при определенных обстоятельствах тоже может вырасти ребёнок-нарцисс, например, если в окружении малыша постоянно присутствует человек с деструктивным поведением и психопатическими чертами характера, будь то нянька или воспитатель, бабушка или тётушка.
Лактионова Альбина Викторовна, директор института интегративной детской терапии «Генезис», считает, что нарциссы формируются в семьях, где, во-первых, есть постоянно творимая несправедливость по отношению к близкому ребёнку человеку, которая не обсуждается и не учитывается, во-вторых, присутствует восхищение этим ребенком в семье (в силу каких-то его талантов, внешности или обаяния), баловство и вседозволенность, с одной стороны, сочетающиеся с эпизодической строгостью, с другой стороны.
Бабушка Лермонтова не принимала во внимание чувства отца ребенка, несправедливо обвиняла его, давая собственное толкование его поступкам. В результате обожаемый внук получил многолетний опыт того, как можно безнаказанно не учитывать чувства другого человека, не чувствовать чужую боль, манипулировать окружающими и ненавидеть. Всегда ли нам удается оградить своих детей от подобного опыта вражды между близкими ребёнку людьми?
Может быть, нам пора задуматься: в современном обществе, с его культом неумеренно растущего потребления, стремлением к соперничеству и борьбе индивидуумов за власть и деньги, не нарциссы ли находятся у руля? Не эти ли хищники стали теперь «героями нашего времени»? Не они ли определяют содержание образования и программируют массы? Не ими ли начата и успешно ведется борьба с традиционными ценностями? Не ставится ли в наши дни производство нарциссов «на поток»? Может быть, именно для усыпления нашей бдительности им нужна насаждаемая силой «толерантность»?
Не стоит забывать, что нарциссизм – это не норма, а патология психики, практически не поддающаяся лечению. Кому выгодно распространение психопатий? Только манипуляторам, хищникам. Почему им так важно внушить нам, что извращения – это норма? Чтобы проще было манипулировать нами.
Добрые и ранимые люди всегда страдают и проигрывают в борьбе с нарциссами, распространение которых напоминает страшный фантастический фильм о захвате нашей планеты пришельцами, уничтожавшими личность человека, внедряясь в его тело, принимая его внешнее обличие, так что невозможно было отличить захватчика от землянина. И мы не умеем отличать нарциссов от обычных людей, спохватываясь только тогда, когда они нас уже почти разрушили.
«Отдельные родители и семьи вступают в тяжкую борьбу, чтобы вырастить здоровых детей в мире, напичканном и насыщенном нарциссическими образами и ценностями», - сообщает Сэнди Хотчкис.
Мари-Франс Иригуайан констатирует, что в противостоянии с нарциссом-агрессором жертвы чувствуют себя одинокими. Как рассказать о притеснениях, о моральных домогательствах кому-то, как найти того, кто сможет поверить и понять? Тайное разрушение души, психики жертв перверзных нарциссов не оставляет следов, перверзники действуют незаметно, переворачивая реальность с ног на голову, обвиняя во всем жертву. Обычно окружающие, даже очень близкие, предпочитают держаться в стороне: «Не хочется в это впутываться!» Мари-Франс Иригуайан констатирует, что современным обществом правят извращенные люди, а люди с совестью оказываются в положении жертв, на которых извращенные люди сваливают свою вину.
«Последствия такого попустительства более драматичны, чем можно себе представить, - уверяет Таня Танк. - Наша терпимость к злу и готовность его оправдывать льют воду на мельницы хищников». Четыре-восемь (а то и больше!) процентов таких людей с нравственным уродством «вольготно расхаживает среди нас, высматривая добычу и обзаводясь подражателями, которые считают, что быть жестоким равно быть сильным, быть крутым, быть хозяином жизни, «победителем».
На платных курсах «воспитатели-новаторы» учат родителей, как, отказавшись от воспитания и только удовлетворяя потребности малышей, вырастить их «победителями», и, конечно, про воспитание совести, сочувствия, трудолюбия, честности не случайно «забывают», ведь эти качества не нужны хищникам-победителям - победителям добрых, честных, справедливых, совестливых людей.
Каждый из нас сталкивался с нарциссами, но всегда ли мы способны их узнать? Что мы знаем об их устройстве? Всегда ли понимаем, что выраженность деструктивных черт может быть очень разной? Сколько тайных жертв вокруг такого человека, сколько инфарктов, самоубийств, разбитых судеб, которыми они имеют наглость гордиться?
Мари-Франс Иригуайан пишет, что «люди с импульсивным характером более чувствительны к стрессу, тогда как извращенные люди совершенно нечувствительны. Они находят разрядку в чужих страданиях. Агрессор избегает стресса или страдания, возлагая вину за все, что его беспокоит, на других. Жертвы не могут прибегнуть к такой уловке, поскольку не понимают сути происходящего процесса». Ни учителя в школе, ни психологи, ни доктора этому не учат, потому что сами не обладают знаниями. В итоге у жертвы нарастает моральное истощение, переходящее затем в нейровегетативную дисфункцию.
На определенной стадии отношений жертвы вынуждены быть постоянно начеку в ожидании насмешки или презрительного взгляда, скупых жестов или ледяного тона партнера. Они смутно чувствуют, но не могут осознать, что над ними совершается скрытое психологическое насилие, которое Мари-Франс Иригуайан называет «моральными домогательствами».
При этом, независимо от того, подчиняются жертвы или сопротивляются, они все равно окажутся виноватыми. В первом случае им скажут, что они прирожденные жертвы, во втором – укажут на агрессию. И со стороны далеко не всегда понятно, кто именно выступает агрессором.
Таня Танк сетует на то, что отечественные психологи, работая с жертвами нарциссов, зачастую просто не понимают, что произошло, их этому не учат. Наши ВУЗы, находящиеся под влиянием «ассоциаций психологов», скрыто и явно финансируемых из-за рубежа, дают студентам неполную, а то и намеренно искаженную информацию по нарциссизму и его последствиям для жертв. Они призывают толерантно относиться к психическим патологиям и деформациям нравственности, но почему-то «забывают» рассказать студентам о травмах, наносимых психопатами своим жертвам, о необходимости объяснения им, кто такие перверзные нарциссы и чем они опасны.
Западное общество, по мнению Мари-Франс Иригуайан, «закрывает глаза на этот вид завуалированного насилия, и мы потворствуем ему под предлогом терпимости». В результате наши психологи нередко наносят пациенту вторичную травму, уверяя, что в конфликте всегда виновны обе стороны. Такой психолог будет призывать пациента искать собственную вину в конфликте, в то время как жертва нарцисса и без того безмерно травмирована длительной и искусной игрой нарцисса на её совестливости и открытости.
За рубежом пострадавших от нарциссов людей называют «жертвами нарциссического абьюза», «газлайта», «виктимблейминга», в России же об этом мало кто слышал. Наше понятие о травле никак не отражает всех нюансов и форм психологического насилия. Невозможно сказать, что Печорин «травил» княжну Мэри или разрушенную им походя семью Бэлы, но он повсеместно и скрыто сеял зло, к которому у нас нет иммунитета.
Единственным способом сохранить свое здоровье, психику и даже порою жизнь, утверждают Сэнди Хотчкис, Мари-Франс Иригуайан и Таня Танк, имевшая личный опыт общения с перверзным нарциссом, является бегство из деструктивных отношений, полное прекращение общения, лишение хищника нарциссической подпитки за счет наших страданий. Не надо ни им, ни их союзникам ничего доказывать, это бесполезно, они не изменятся. Зачастую они сами многое про себя понимают, но всегда обвиняют других, как Печорин. Они всегда находят объяснения своему поведению.
«Сами же агрессоры расценивают свое хищничество как... священную миссию. Дескать, природа создала их как «санитаров» человеческих «джунглей». И мы прислушиваемся к подобным сентенциям, не видя почему-то, что за ними стоит непомерно раздутое нарциссическое самомнение. Тогда как куда более здравой мне кажется мысль о том, что человеческое сообщество не джунгли, а добрый и чувствительный человек не больная косуля, подлежащая уничтожению. Исследователи с тревогой отмечают: на планете становится все больше людей с «душевной недостаточностью». И это чревато глобальными последствиями для всего человечества. Хищники разбивают наши сердца и калечат тела, опустошают наши счета в банке, сводят на нет наши достижения, сталкивают между собой народы, разрушают мир на Земле. Но ограничить рост популяции хищников — в наших силах. Давайте перестанем их кормить! Своим невежеством, легковерием и наивным всепрощением. Своей любовью, терпением и страхом. Пусть умрут с голоду или перегрызут себя сами, оставив нам наш мир с его искренними чувствами, чистыми помыслами, вдохновением, красотой и созиданием», - призывает Таня Танк.
Список использованной литературы (источников):
1. "Моральные домогательства. Скрытое насилие в повседневности", Мари-Франс Иригуайан
2. «Бойся, я с тобой. Страшная книга о Роковых и Неотразимых», Таня Танк (Татьяна Кокина-Славина)
3. «Адская паутина. Как выжить в мире нарциссизма», Сэнди Хотчкис.
4. «Герой нашего времени», Лермонтов М.Ю.
5. Видео-беседа с директором института интегративной детской терапии «Генезис»
Лактионовой Альбиной Викторовной. Передача "Взрослые игры" (набирать "Взрослые Игры - Нарциссизм" youtube.com)