Я не из тех начальников, которые получив этот статус, целыми днями просиживают в кабинетах, выполняя распорядительно-контрольные функции.
Вот и сейчас, расписывая целый ворох входящей документации, уже занимаюсь построением следственной версии вместе с Николаевым, который час тому назад выехал в областную клиническую больницу, где в ординаторской отделения челюстно-лицевой хирургии, был обнаружен труп доктора Петрова.
Не каждый день доктора умирают на своём рабочем месте.
Хотя, что я себя накручиваю, справится Николаев, уже второй год в следствии.
Думаю одно, а делаю другое – рука тянется к внутреннему телефону:
- Дежурный, я выезжаю в областную больницу. Машина на месте?
- На месте, уже заправлена.
По указателям довольно быстро отыскал отделение челюстно-лицевой хирургии.
Отделение небольшое – четыре палаты, ординаторская, кабинет заведующего отделением, операционная, перевязочная, процедурная, кабинет старшей медицинской сестры.
Любознательные пациенты покинули палаты и сосредоточились на стульях, расставленных по коридору. Один из них тяжело вздыхая, жалуется соседке:
- Такого врача потеряли, кто теперь мною будет заниматься, я уже настроился на операцию, а теперь ещё подумаю… Антон Павлович и мою жену оперировал, рука у него лёгкая. Говорили, что его приглашали в Москву, но он отказался, а глядишь, согласился бы, живой остался…
С сестринского поста в мою сторону метнулась девушка в белом халате:
- Сюда без халата и сменной обуви нельзя! Как Вы сюда попали? Кто Вас пропустил?
- Охранники! У меня есть волшебное удостоверение.
Действительно волшебное! Гнев был сменён на милость.
- Так Вам в ординаторскую…
- Спасибо, я уже сориентировался.
Ребята отличные собрались: Коля Журавлев – оперуполномоченный убойного отдела угрозыска, Костя Синицин – специалист экспертно-криминалистического центра, Алико Кахтадзе – судебно-медицинский эксперт.
Коля Журавлёв увидев меня, присвистнул:
- Начальство приехало, не доверяет молодому поколению.
С кресла расположенного в углу ординаторской встал мужчина:
- Сергей Иванович Иноземцев – заведующий отделением челюстно-лицевой хирургией. С кем имею честь?
- Начальник следственного отдела Трошин Павел Сергеевич!
- Очень, очень приятно! Хотя, что я говорю, было бы приятно, если наше знакомство состоялось в другом месте и при других обстоятельствах.
- Увы, Сергей Иванович.
Николаев сидел за столом, его пальцы рук довольно быстро бегали по клавиатуре.
- Юрий Тимофеевич, оторвись, введи в курс начальство.
- Павел Сергеевич, частных версий пока нет, а общие: скоропостижная смерть, несчастный случай, самоубийство, убийство. Обнаружила доктора Петрова операционная медсестра. Пытались оказать ему помощь, но безрезультатно. Умер, не приходя в сознание. Видимых повреждений на трупе не обнаружено.
С места происшествия изъяли осколки фарфоровой чашки с остатками кофе, видно чашка с кофе была у Петрова в руках, а когда ему стало плохо, он её выронил.
Сделали видеосъемку, сейчас закончу протокол, начну опрашивать свидетелей.
- Всё, больше не отвлекаю.
- Алико Георгиевна! – я обратился к судебно-медицинскому эксперту. – у Вас нет желания получить порцию никотина, составьте мне компанию. Погоды чудесные стоят!
Мы расположились на лавочке в тени лип.
- Алико каково твоё мнение?
- Предполагаю, что это отравление. Я не сильна в клинической токсикологии, но где-то в учебниках я видела такую позу трупа.
- Какую?
- Поза эмбриона, колени прижаты к груди. Боль была очень сильной, губы все покусаны.
- Может инфаркт?
- Исключать нельзя, категорических выводов на этапе предварительного исследования мы не делаем.
- Вскрытие покажет?
- Оно самое!
Следующим собеседником был опер. Он знал мою любознательность.
- Павел Сергеевич, список всех лиц, которые находились в отделении, я составил.
- Озвучь, пожалуйста!
- Заведующий отделением, хирург, анестезиолог, старшая медицинская сестра, перевязочная сестра, операционная сестра, постовая сестра, две санитарки и шестнадцать больных.
- Кто заходил в ординаторскую, выяснил?
- Все из персонала и двое больных. Покойник был их лечащим врачом.
- Значит, если это убийство, то подозреваемых девять человек. Многовато для такого небольшого коллектива. Ну, ладно, пойдём в ординаторскую, Николаев протокол, вероятно, окончил.
Я не ошибся, Юрий Тимофеевич приступил к опросу заведующего отделением:
- Сергей Иванович, а это могло быть самоубийство или убийство?
- Выбросьте это из головы! Какое самоубийство, я за полчаса до смерти с ним разговаривал, в субботу собирались на рыбалку ехать. Убийство? Врагов у Антона не было, завистников тем более. К олигархам никакого отношения не имел.
Лично у меня сомнений нет – инфаркт. Он последнее время частенько жаловался на сердце. Времени у него не было собой заняться.
Присев на стул я ещё раз оглядывал помещение ординаторской, место, где был обнаружен врач, было очерчено маркером красного цвета. На полу рядом со столом были следы пролитого кофе. Вероятно, он пытался подползти к двери, на линолеуме виднелось несколько трасс чёрного цвета, образованных обувью. Увы, дверь толкнуть он не осилил, а кричать не мог. В углу возле двери стояла урна. Я встал, заглянул в неё. Наполовину заполнена мусором. А ведь пацаны не смотрели этот мусор! Зачем смотреть, когда заведующий отделением уже и диагноз поставил.
- Николаев! Содержимое урны смотрели?
Юрий Тимофеевич виновато улыбнулся:
- Нет, Павел Сергеевич.
Я погрозил ему кулаком, а сам подумал, хорошо, что признал свою ошибку, другой, будет с пеной у рта доказывать, что смотрел.
Мусор я высыпал на пол, взяв у специалиста карандаш, начал исследовать содержимое урны. Результатом моего осмотра были обнаруженные клочки бумаги с текстом, я их собрал, совместил на чистом листе бумаги, а затем поместил в полиэтиленовый пакет:
- Юрий Тимофеевич, составь дополнительный протокол осмотра урны, обнаружено и изъято десять клочков бумаги с рукописными записями. Журавлёв пойдёт со мной.
Я двигался быстро, поглядывая на циферблат часов:
- Коля быстрей! Мы можем опоздать.
- Куда?
- В отдел кадров больницы, у чиновников с 13-00 обеденный перерыв.
- А зачем?
- Затем Коля, что в урне я нашёл разорванную записку интересного содержания, а в отделе кадров лежат разнообразные образцы почерка сотрудников отделения: заявления о приёме на работу, заявления на отпуск, на материальную помощь …
- Каково содержание записки?
- Коля, я горжусь своей генетикой – склероз меня не берет! В этой записке написано следующее: «Антон! Так больше продолжаться не может! Люблю тебя и ненавижу! Я готова на всё!»
В отдел кадров мы успели. Моих знаний в почерковедении было достаточно для категорического вывода о том, что записка была написана операционной медицинской сестрой Лукашиной Мариной Николаевной. Кадровичка оказалась осведомленной женщиной, Коля сидел рядом со мной, иногда делая пометки в своей записной книжке.
- Павел Сергеевич! – Коля еле успевал за мной, - Почему Вы считаете, что это убийство, причём здесь записка? Явной угрозы в ней нет, просто мадам очень хотела замуж.
- Николай, мы должны проверить все возможные версии, причину смерти мы узнаем только после судебно-медицинского исследования, пройдёт несколько суток, утраченное время не восполнимо! Разговаривать с ней будешь ты, я буду только присутствовать, понял?
Открыв дверь операционной, я понял, что мы опоздали. Прямо напротив двери на полу в позе эмбриона лежала Лукашина Марина Николаевна. Коля кинулся в коридор:
- Врача сюда, быстро!
Я смотрел в остекленевшие глаза красивой женщины и прекрасно понимал, что в помощи она уже не нуждается.
Алико тихо подошла ко мне, положила свою маленькую ладонь мне на плечо:
- Ты как?
- Плохо мне, чуть, чуть опоздали.
- У меня теперь нет сомнений – оба отравления. Яд был в кофе. Яд быстродействующий, агония мгновенная. Перестань расстраиваться, убийца сам себя приговорил. Мне Коля про записку сказал.
- Алико, спасибо! Составь мне компанию, хочу поговорить с заведующим отделением.
Сергей Иванович сидел за столом, просматривая историю болезни:
- Чем могу служить?
- Буду признателен, если получу информацию о ядах, сильнодействующих веществах, наркотиках, которые вы применяете в своей работе?
Полагаю, что ваша версия об инфаркте Петрова, после смерти Лукашиной является несостоятельной.
- Я знал об отношениях Петрова и Лукашиной, но даже не мог подумать, что Мариночка способна на такой поступок. Это ужасно!
Наркотические средства у нас хранятся в сейфе с сигнализацией, ведём соответствующую документацию по контролю поступления и расхода. Из ядов у нас один - стрихнина нитрат, он хранится в отдельном шкафу.
Я услышал шёпот Алико:
- Вспомнила! Это стрихнин!
Качнув головой, задал Иноземцеву очередные вопросы:
- Где храниться ключ от шкафа, кто ведёт учёт стрихнина?
- Учёт веду лично я, согласно инструкции, ключ хранится в ординаторской в столе, ящик закрывается на ключ. Ключ у меня или дежурного хирурга.
Когда я осмотрел запирающий механизм замка шкафа, где хранится стрихнин, то понял, что шкаф можно было бы и не запирать. Механизм был самой низкой секретности. Гвоздь, булавка, подобранный ключ все эти предметы были способны, как отпереть, так и запереть символический механизм замка.
- Сергей Иванович, найдите новое место для хранения яда. Замок нам придётся изъять, я полагаю, что имело место хищения яда. Позвольте мне взглянуть на журнал учёта ядовитых веществ.
Иноземцев достал из ящика стола журнал, протянул его мне.
Все было по правилам – листы пронумерованы, прошнурованы, концы ниток скреплены оттиском печати, пояснительным текстом, подписями. Вес яда учитывался до сотой грамма. Я оторвался от журнала. Посмотрел на заведующего.
Иноземцев делал глоток уже остывшего кофе.
- Сергей Иванович, журнал мы тоже изымем!
Сначала мне показалось, что доктор поперхнулся, хрип, вырвавшийся из его груди насторожил меня. Я посмотрел на Алико. В её лице застыл ужас.
Иноземцев упал на пол, он катался по полу, обхватив свои ноги прижатые к груди.
Когда я нагнулся к нему, умирающий доктор прошептал : «Каатя».
Иноземцев умер в реанимации, не приходя в сознание.
Мы сидели в ординаторской молча. Молчание нарушил Коля:
- Агата Кристи не пляшет! Каждый час по трупу, так скоро больные сами себя оперировать будут.
- Замолчи! – видно вид у меня был страшный, Николай мгновенно закрыл рот.
Катя? Кто это – убийца? Журавлев, быстро узнай имя жены Иноземцева, и если есть, то имя любовницы.
Николаев, сколько в отделении персонала с именем Катя?
- Павел Сергеевич, в отделении три Кати, старшая медсестра, постовая медсестра и санитарка.
- Санитарки две в отделении, какая из них?
- Как понять какая?
- Что она убирает?
- Катя убирает кабинеты.
В дверь постучали, это была санитарка:
- Извините, мне сейчас смену сдавать, кабинет надо прибрать!
На моих коленях лежал блокнот, в котором я делал необходимые пометки, иногда рисовал для концентрации внимания. Возле головы мужчины написал уравнение получения цианистого калия. Вот такая мысль пришла, взял и написал, помнил из курса химии средней школы.
- Так, давайте все выйдем, пусть уборку сделают. – я положил блокнот с ручкой на стол и направился к двери.
Появился Николай:
- Павел Сергеевич! Жена - Софья, любовница – Виолетта.
Уборка длилась не долго.
- Можете заходить! - сообщила санитарка Катя.
- Екатерина Дмитриевна у меня есть к Вам вопрос, пройдите в ординаторскую.
Я не стал пропускать женщину вперёд, подойдя к столу, посмотрел в свой блокнот, резко повернулся к вошедшей санитарке:
- Теперь Екатерина Дмитриевна у меня не один вопрос, а множество и Вам придётся на них отвечать, как подозреваемому лицу в совершении трёх убийств!
Я ожидал этого, рука санитарки рванулась в карман, где и была перехвачена моей рукой. На помощь пришёл Николай. В кармане Екатерины Дмитриевны оказался стеклянный бюкс с порошком белого цвета.
- Коллеги! У меня нет сомнения, это стрихнин, а перед нами хладнокровная убийца. Не так ли Екатерина Дмитриевна?
На меня смотрели ненавидящие глаза.
Машина остановилась возле следственного управления, я вышел первым, открыл дверцу, из которой выпорхнула Алико, закрыв дверцу, сказал:
- Всех участников оперативно-следственной группы приглашаю на кофе. Без стрихнина.
- Павел Сергеевич, я ничего не понял! Вы же сами сколько раз повторяли, что следственные версии базируются на фактах, которые необходимо проверять. Какие факты легли в основу Вашего подозрения в убийствах санитарки Кати? – задал вопрос Николаев, едва отхлебнув кофе.
Во всех классических детективах вынашивается одна мысль – залог раскрытия преступления лежит в установлении мотива. Кто-то сказал устами героя: «Ищи мотив!»
И это правильно. Но есть ещё очень важный элемент – способ, как раз способ может косвенно указать на невидимый мотив. А в совокупности – мотив и способ – это ключ к раскрытию преступления.
Способ убийства – отравление, криминалистика свидетельствует, что этим способом чаще пользуются женщины. Женщина – это первое предположение. Второе предположение – отравитель – лицо, обладающее специальными познаниями в ядах. Под этот критерий подходит весь медперсонал отделения. Третье предположение – это лицо имеющее возможность украсть этот яд. Похитить яд мог любой из вышеназванных лиц. После второго убийства, на первый взгляд, мотивом убийства являлась месть обманутой женщины, которая покончила самоубийством. Но, это на первый взгляд. Когда я посетил отдел кадров, то получил информацию не только об исполнителе записки, но получил информацию о личности исполнителя. У убитой была малолетняя дочь! Какая мать совершит убийство, а затем самоубийство, имея малолетнюю дочурку? Материнский инстинкт главенствует даже над основным – половым. Мне очень повезло, в отделе кадров работает настоящий специалист. Изучая одну трудовую книжку, я увидел нечто странное. Женщина работает на кафедре органической химии химико-технологического института, далее – научный сотрудник, старший научный сотрудник научно-исследовательского института органической химии. И вдруг, год тому назад она увольняется и устраивается на работу санитаркой. Какова причина такой рокировки? Химик такого уровня мог найти более достойную работу.
Я не мог предположить, что убийца в нашем присутствии продолжит достигать свою цель. Было явно, что отравительница пренебрегала ответственностью за совершенное. Можно было сделать два предположения. Первое – убийца – лицо, страдающее психическим расстройством, убивает ради убийства, второе предположение – месть. Все убитые начинали работать в отделении в одно и то же время. До заведования отделением Иноземцев был анестезиологом. Таким образом, я сделал вывод, о том, что объектом убийцы была операционная бригада. Мотив – месть, связанная с их профессиональной деятельностью.
В ординаторскую входила санитарка Екатерина Дмитриевна Ефимова, с её слов она там убиралась, Петрова в это время в ординаторской не было, это подтвердила сама Ефимова и Лукашина. Петров был с Лукашиной, вероятно тогда Лукашина передала записку своему возлюбленному. Клочки записки я обнаружил в наполовину заполненной урне. Мусор из урны не выбрасывался, о какой уборке может быть речь? Ефимова воспользовалась этим поводом, для того чтобы добавить в сахарный песок стрихнин.
Я полагаю, что эксперты-химики подтвердят моё предположение. Её цинизм подтверждал тот факт, что в моем блокноте, оставленном мною умышленно на столе в ординаторской, между страниц я оставил свой волос. Когда мы зашли в кабинет, я убедился, что мой блокнот был просмотрен Ефимовой. Волоса между страниц не было.
Входная дверь открылась, на пороге стоял Коля Журавлев.
- Ну, а остальное вам поведает Николай. По его лицу видно, что он докопался до истины.
- Докопался! Десять лет тому назад в отделение челюстно-лицевой хирургии был направлен восьмилетний Артём Ефимов, он нуждался в квалифицированной помощи хирурга – проблема была в неправильно поставленном зубе. Была повреждена надкостница нижней челюсти. Зуб необходимо было удалить, но учитывая сильный воспалительный процесс – стоматологи-хирурги отказались это делать. Бригада, состоящая из хирурга Петрова, анестезиолога Иноземцева и операционной сестры Лукашиной приняла решение использовать местную анестезию. Лукашина обколола раствором дикаина десну мальчику. В результате чего у ребёнка возник анафилактический шок. Смерть наступила мгновенно.