Никогда не угадаешь где, в каком месте, перину постелить, чтобы падать не больно было. Ты её стелешь под "здесь", а падаешь под "там".
Вчера молодой была деятельной, женой, матерью, общественницей. А сегодня – пенсионерка неприкаянная, только памятная нарукавная повязка и осталась от времён прошлых.
- Мужчина, вы не убрали какашки, после вашего пса. Битый час наблюдаю за вашей парочкой. Я понимаю, что у каждого из вас свои обязанности! У него нагадить – у вас не заметить. Но убирать придётся вам. Таки да!
Нет, я никуда не спешу. Здесь за порядком слежу, больше некому. У меня даже повязка на рукаве пальтА, не просто так имеется. Читайте: "Народный блюдитель порядка". А что вас не устраивает? Парк один, а какающих много! Народу дышать хочется свежим воздухом!
- Внучок, что ты хочешь? Животик болит? Иди, покакай под деревом, а мужчина уберёт. Не стесняйся. Его барбос гадит намного больше тебя. Какая ему разница, сколько куч убирать – две или три. Какай, бабушка разрешает - она с пятидесятых годов, прошлого столетия, в органах ходит.
Птицы! Да, птицы! И прямо вам на голову!
Улыбаюсь, глядя на вас, молодой человек! А куда бы вы хотели, чтобы птицы гадили? На тротуар? Так они и на тротуар успевают, и на шляпы, спины прохожих. Им законы не законы вовсе!
Парк. Когда-то здесь люди гуляли. В молодости помню парочки под каждым деревом сидели, ворковали. А сейчас? Собачников развелось! Так и норовят под каждым кустом автограф оставить.
Я понимаю, собак выгуливать надо, а убирать, кто будет?
Уже не сиренью весной в парке пахнет, а мочой, пивом и водкой разведенной.
Да и алкаши помогают, не промахиваются. Вечером идёшь через парк, а они уже стоят у каждого дерева да куста, как охрана, территорию метят - кобели.
Раньше бывало, выйдем народной дружиной, за порядком наблюдаем. Чистота, народ культурно прогуливается. Девушки смущённо на парней поглядывают, краснеют.
А сейчас на каждом мужском колене по три полуголых девицы сидит, с бутылкой в обнимку…и хлещут, из горлышка. Срам. Тьфу!
Помню, вон… на той лавочке, с подружками собирались. А на той, что напротив – мальчики из соседнего двора рассаживались. Переговаривались, пересмеивались, семечки грызли, а скорлупки в кармашки платья складывали.
Было, было время, да не вернуть, как "чудное мгновение".
- Молодой человек, опять вы со своим псом? Вы, что живёте в парке? Второй раз на прогулку вышли?
Засиделась я что-то. Внучок, пошли домой. А где внучек-то?
Вырос. С девушками уже гуляет, не с бабушкой. Ладно, домой пора.
Скучно дома? Пусто, ни души! Телевизор да каша манная на воде. А раньше муж принесёт с работы палку колбасы варённой, да хлеба горячего Железнодорожного, селёдочки малосольной. Картошки в мундирах наварю, присыплю солью да зеленью, масла сливочного куском положу. Дети рядом, муж живой, я молодая.
Да, что вспоминать.
Старость!
Одинокие мы с ней, ...одинокие.
Хотя, погодите, погодите…
- Пантелей Фролыч, душка! Я сижу и размышляю, куда вы пропали?
С подагрой дома сидели?
Я, на прошлой неделе, с давлением дома осталась.
Сегодня, поборов в себе остатки гипертонии, на воздух свежий вышла. Птицы, воздух. Сирень цветёт. Присаживайтесь, дорогой. Как ваше "ничего" в смысле пройтись с дамой несколько кругов по парку?
Ну её, старость эту! Не находите?
Вы правы, главное, чтобы поговорить было с кем, да пожаловаться кому!
Я вас придержу, если что, и за вас подержусь, если не дай, Бог. Двое – не один.
Хорошо в парке, как и пятьдесят лет назад. Ничего не изменилась. Те же лавочки, деревья, трава. Собачники со своими барбосами, так же вороны каркают. Живая душа рядом, и старость не такой одинокой кажется.
Что ж, голубчик, до завтра – на этом же месте, в тот же час!