Следующим утром они пришли уже вдвоем. Катерина, как только услыхала рассказ Антона о больном мальчике, так сразу же выразила желание навестить его. «Да пусть там хоть дождь со снегом идет», — категорично заявила она, когда Антон стал ее убеждать, что погода на улице была совсем уже скверная и, пожалуй, даже еще хуже чем вчера. Но Катя одела на себя все, что только смогла найти в чемодане, и, невзирая на действительно холодный дождь и пронизывающий ветер, вышла из дому. Хмурый сторож привычно встретил их у ворот клиники. Правда, когда они прошли по гравийной дорожке вглубь двора, отчего-то нарушил свое извечное молчание и, пусть и с опозданием, но проговорил со странным уэльским акцентом: «Проходите пожалуйста». В холле клиники их поприветствовала все та же маленькая медсестра, которая дежурила здесь накануне. Однако сейчас она напротив отчего-то все время молчала и только с усердием старалась помочь столь неожиданно ранним и, похоже, весьма желанным посетителям.
Когда же они прошли непосредственно в саму палату, Катерина со смесью удивления и укоризны посмотрела на Антона. «И это твой больной?» — спросила она его по-русски. Однако Антон и сам все прекрасно видел. Что его пациент был теперь уже и не пациент вовсе, а вполне нормальный, здоровый ребенок, хотя все еще и очень слабый. Он стоял возле окна, сам без посторонней помощи и даже без смирительной рубашки. Поскольку персонал клиники, после того как одна из медсестер этим утром обнаружила Джона совершенно здоровым, тут же собрался в его палате и просто-таки потребовал от санитаров снять с него эту рубашку. «Это просто чудо, — шептали люди, — чудо из чудес”. И еще: “Такого не бывает». После чего все довольно спешно покинули палату мальчика, но при любой возможности всякий раз в нее заглядывали через маленькое стеклянное окошко двери.
— Здравствуй Джон, — поприветствовал ребенка Антон, — как ты себя чувствуешь?
— Небо серое, — едва слышно ответил ему мальчик, все еще неотрывно глядя в окно, — а облака белые, но с темным неровным отливом.
— Это обычная погода для этих мест, — сказал Антон, — по-крайней мере в это время года. Но как ты сам-то сейчас, ничего не болит?
— У меня ничего не болит с той ночи, когда я впервые увидел во сне девочку, — теперь уже повернувшись к гостям, ответил Джон. — Она помогла мне тогда. А теперь я уже совершенно поправился. И мне сказали, что вчера днем ко мне тоже кто-то приходил… это были не вы?
— Да, это я сюда приходил, — ответил Антон спокойно. — И очень хорошо, что тебе сейчас намного лучше. Но скажи мне, пожалуйста, может у тебя есть какие-нибудь пожелания?
— На улицу, — коротко ответил мальчик.
На это Антон тут же вышел в коридор, где и столкнулся едва ли не с половиной всего персонала клиники. Там он сказал людям, что ребенок хочет погулять и спросил разрешения. А те, — ну они просто не могли отказать ему в подобной просьбе, поскольку и сами были сильно взволнованы и очень переживали по поводу всего случившегося. И вот так они вместе, — Антон с одной стороны, а Катя с другой, водили Джона по двору клиники. Сам-то он ходил еще с большим трудом, поскольку мышцы его от долгого нахождения на одном месте без движения, почти атрофировались. Наконец они вернулись назад. В холле их встретил на этот раз уже сам главный врач больницы и поинтересовался, может ли он им хоть чем-то помочь. Антон спросил его о родственниках несчастного ребенка. А тот ответил, что родственников у Джона не было никаких, и что они с Катей были первыми посетителями, которые к нему пришли за все то время, что он находился в больнице. Наконец они провели мальчика назад в палату, где Антон попросил всех оставить его с ребенком наедине, после чего еще примерно с час беседовал с ним. Наконец он вышел.
— Все Катюш, — произнес он с явным облегчением, — можем ехать. С парнишкой, — он указал на дверь палаты, — все в порядке.
После чего попрощался с теперь уже совершенно оторопевшим персоналом больницы, и попросил их получше следить и ухаживать за ребенком.
Потом они ездили в Париж на какую-то научную конференцию, в Нью Йорк еще летали. Были в Мюнхене и в Риме, откуда Антон почти сразу же улизнул и отправился на скоростном поезде в Неаполь. Ведь он, на самом деле, совсем не забыл того обещания, которое дал белому призраку в пещере под кладбищем. В Неаполе же он накупил себе цветов и отправился в городские катакомбы. Там он долго бродил по тускло освещенным проходам и закоулкам, глядя на места тайных поклонений и молитв, а так же на запыленные склепы древних христиан. Причем, пару раз ему показалось даже, что он кого-то там видел, будто некую серую тень вдалеке, на один лишь миг возникшую и тут же бесследно пропавшую. Он даже негромко крикнул однажды: «Коррадо, это ты?» Но не услышал никакого ответа. Так он и оставил там свои цветы у одного из саркофагов, и фактически ни с чем вернулся вечером того же дня к своей Кате в Рим.
В перерывах между научными конференциями они приезжали в Москву, где и любовались на свою, как они ее теперь называли: «призрачную пирамиду». Дом по проекту, утвержденному когда-то еще Антоном и Аркадием Николаевичем, строился очень быстро. Потому как технологии, используемые при его строительстве, были почти такими же, что и при постройке обычных монолитно-бетонных домов. Вот только основной материал на этот раз был совершенно иным. Но все равно Антон с Катей всякий раз удивлялись, как быстро их стеклянная башня, у которой почти сразу проявился изумительный зеленоватый оттенок, уходила все выше и выше в небо.
Несколько раз Антон связывался с Люн и рассказывал ей как у него дела. А та все внимательно выслушивала, хотя про себя ничего не говорила. И только лишь однажды она, видимо уже просто не выдержав, вдруг выдала ему, причем совсем ни к месту: «Они относятся ко мне как к ребенку». И все. Впрочем, и этого было вполне достаточно. Поэтому Антон ни переспрашивать, ни уточнять ничего не стал. Много раз они говорили с ней про Катю. Девочку этот вопрос почему-то очень интересовал. А Антон и рад был поболтать. Все что мог, он ей в таких беседах рассказывал, а что не мог, Люн и сама хорошо понимала. И все же она частенько просила Антона Катю беречь и по возможности не обижать ее. На что тот всякий раз недовольно ворчал и повторял, что у него даже и в мыслях ничего подобного не было.
Так прошел год. А Люн все не возвращалась. Вот уже и стеклянная пирамида была построена. По-крайней мере внешняя ее часть. Относительно же внутренней отделки и прочих технических деталей, дело хотя и продвигалось, но уже не так споро как прежде. Видимо тем, кто курировал этот проект было намного важнее иметь вещественное воплощение своего замысла, чем простое удобство людей. И все же, спустя еще несколько месяцев и внутренняя отделка была завершена. После чего состоялось торжественное открытие мегапроекта. На той церемонии, которая проходила прямо у главного входа в пирамиду, собралась почти вся властная элита города. Были там и представители Университета, в котором полтора года назад было впервые получено невесомое стекло. Поэтому и Горский, и Павел Андреевич там присутствовали. Антона, конечно, тоже приглашали. Но он, вовсе не желая в очередной раз лицезреть себя по телевизору, сказал, что предпочитает оставаться среди публики и со стороны наблюдать за происходящим.
В тот день они с Катей пришли к пирамиде уже довольно поздно, когда торжественная часть подходила к концу. Однако, поскольку людей пропускали внутрь лишь по одному, и сразу после того, как под вспышки множества фотоаппаратов была перерезана символическая красная ленточка, у них оставалось достаточно времени, чтобы еще раз на все как следует посмотреть и даже немного пройтись. Они решили тогда даже засечь время, сколько будут идти нормальным шагом вокруг пирамиды. И у них вышло примерно минут сорок. Это было довольно много, даже с учетом той, ну просто гигантской высоты строения. Катя во время этого путешествия, несколько раз подходила к почти вертикальной стене пирамиды и дотрагивалась до нее. Стекло было холодным. Да и вообще, на вид, это было самое обыкновенное кварцевое стекло, правда, как уже и заметили многие, с очень странным, но невероятно красивым зеленоватым отливом.
Наконец они завершили свой круг и подошли ко входу. Там их вежливо поприветствовали сразу четверо консьержей и, после тщательной проверки документов, пропустили внутрь. Внутри же пирамида оказалась еще более завораживающей на вид. Поскольку почти все в ней было сделано из того же легкого стекла, что и внешние стены, а оттого зрелище представшее Антону и Катерине, иначе, кроме как фантастическим, назвать было просто нельзя. Полупрозрачные, отливающие всеми цветами спектра, но все же с уклоном в зеленый потолки. Невероятной толщины, отчего и странно искривляющие свет колонны. Пол строения, переливающийся загадочными бликами, а также преломлениями света и тени. Фундамент, бездонной пропастью уходящий в туманную глубину. Стены здания, да и вообще абсолютно все вокруг представлялось словно бы пришедшим из далекого, таинственного и непостижимого для разума современного человека будущего.
Катя, глядя на все это футуристическое великолепие, невольно взяла Антона под руку и с силой прижалась к нему. Потом они прошли к лифту. Первому из пяти, подъем на которых им предстояло еще преодолеть. Машина быстро понесла их наверх. Однако, поскольку она разгонялась да и вообще двигалась очень плавно, то молодые люди не испытали никаких неприятных ощущений. Во время подъема, они, конечно, не могли видеть всего того, что находилось вокруг, поскольку стены шахты были покрыты каким-то светоотражающим напылением. Однако, они вполне могли судить хотя бы по тому, с какой скоростью проносились мимо них элементы конструкций, что долго подниматься в этом лифте они не будут, и тот километр, на который он был рассчитан, пролетит для них очень быстро. Так и вышло. Поэтому не прошло и нескольких минут, как они оказались в новом холле башни, втором из пяти. Здесь они вышли из лифта и решили немного пройтись по этажу.
Высота здания даже на этом, далеко еще не последнем уровне была уже весьма значительной. И подойдя наконец к стене пирамиды, до которой от лифта было приблизительно метров триста, Антон с Катей это вполне оценили. Они, в сущности, находились теперь уже где-то между небом и землей, то есть примерно на равном расстоянии между уровнем земли и облаками. Но при этом и вид отсюда открывался просто потрясающий. Они могли, поскольку тот день по счастливой случайности выдался малооблачным, видеть почти всю Москву. От края до края. Видели они также и людей, правда уже очень плохо. Видели машины, которые не столько двигались по городу, сколько стояли в пробках. Видели и далекие прямоугольники домов, и деревья. Видели горизонт с чуть заметным круговым изгибом и видели облака, которые показались им теперь уже очень близкими. Наконец они, не говоря друг другу ни слова, вернулись, но уже к другому лифту, который шел еще дальше наверх.
В третьем холле они сразу заметили, что от лифта до стены пирамиды им пришлось идти намного меньше, всего метров двести. Что сразу изменило их впечатление от этого уровня. Он уже не показалось им таким безмерно огромным, как те, что находились под ними. К тому же здесь было очень много людей, которые, толпясь возле стен, разглядывали изумительный панорамный пейзаж, открывавшийся со всех четырех сторон. Ведь этот уровень был, пусть и ненамного, но выше уровня облаков, по крайней мере, основной их части. А оттого люди могли теперь смотреть едва ли не в бесконечную, ничем не ограниченную даль.
Четвертый уровень мало чем отличался от предыдущего. Поскольку, в сущности, ничего нового в нем не было. От шахты лифта до стены пирамиды было теперь уже совсем близко. Правда и народа здесь было намного меньше. Основная масса облаков теперь осталась далеко внизу и, подсвеченная яркими лучами солнца, буквально светилась по верхней своей кромке золотым и белым. Антон с Катей почти не задержались здесь, поскольку начинали уже торопиться увидеть свою квартиру, до которой им нужно было преодолеть еще по крайней мере два километра подъема.
Пятый уровень на них также не произвел особого впечатления, поскольку они начинали уже постепенно привыкать и к ярко-голубому небу, что простиралось вокруг, и к потерянным где-то далеко внизу облакам. О земле же и о людях, которые там под этими облаками жили, домах, машинах и прочих стеклянных строениях, они к тому времени отчего-то совсем позабыли.
И вот наконец они поднялись к себе на этаж. Весь подъем с первого этажа до самой квартиры занял у них примерно с час. Правда они, конечно, останавливались еще на промежуточных уровнях. Но все же, делом это в любом случае было явно не скорым, и вот так запросто сходить в магазин за продуктами, например, они теперь уже не смогли бы. Хотя, по не до конца пока проверенным данным, в этом гигантском здании должны были находиться и разные магазины, и развлекательные центры, да и много чего еще. Но точно они этого пока не знали. Катя оценила жилище. Отчего в немом изумлении, и словно теперь уже вовсе позабыв о существовании Антона, пошла осматриваться. Все здесь, так же как и на других этажах, было изготовлено из того почти прозрачного невесомого стекла, что и сама башня. И мебель, и светильники с люстрами, и даже краны на кухне и в ванной. Электропроводка была заменена на оптоволокно. Пол был с непрозрачным напылением, но и с подогревом, что Катя сразу же и оценила, когда сняла обувь.
Но вообще, эта квартира показалась ей сперва какой-то не слишком уютной. Или уж по крайней мере совсем не такой, к чему она привыкла. Однако, немного по-оглядевшись вокруг и убедившись, что несмотря на странный материал в ней все же было довольно-таки тепло, Катя пришла к выводу, что и жить в ней, пожалуй, можно было. Когда же она подошла к стене пирамиды, чтобы посмотреть на улицу, то на секунду сначала замерла в немом оцепенении, а затем и произнесла: «Я всегда о таком мечтала». И это были именно те слова, которых Антон от нее ждал. Ведь он, на самом деле, сейчас очень внимательно следил за ней и за ее реакцией. Теперь же он подошел к ней вплотную и нежно обнял за плечо.
И все же, самого интересного в их новой квартире они пока еще не видели. Потому что тогда было светло и на небе кроме солнца и далеких облаков внизу, в общем-то и не на что было смотреть. Но вот когда пришла ночь, Антон с Катей уже по-настоящему оценили свое новое жилище. Поскольку оказались, пусть всего лишь и визуально, в открытом космосе. Звезд вокруг было столько, что они, как казалось, были не только сверху или по бокам, но и внизу. Причем звезды эти были очень яркими и почти не мигали, освещая все ровным бело-голубым свечением. Луна выглядела очень большой и четкой. Малейший кратер или впадину можно было на ней легко рассмотреть. И все это было видно вот просто так, непосредственно, прямо сквозь стены. Безо всяких окон и дверей. Лишь ты и бесконечный космос, твой любимый человек и Вселенная. Катя, глядя на все это божественное великолепие, просто не выдержала. Отчего села на краешек кровати, на которой они с Антоном все еще никак не могли уснуть, и от переполнявших ее сильных чувств тихо заплакала.