6 лет жизни.
Боже мой, шесть лет жизни. Кто - то за это время успевает десять раз влюбиться, кто - то разлюбить. Кто - то рожает третьего, а кто - то второй раз разводится. Ну а я что? А я шестой год работаю в библиотеке. Моя вечная любовь и мое бессрочное проклятье.
Есть народная мудрость, о том что нет ничего более постоянного, чем временная работа. Так вот, это фраза в моем случае более чем работает. Помню, как пришла желторотым птенцом и с круглыми удивленными глазами бродила вокруг стеллажей с поисками раздела по какому- нибудь элементарному запросу, что - то типа "выдайте мне книжку о пониженном давлении", а сейчас... Сейчас мне даже не надо отрывать свой зад от стула, чтобы сказать есть ли у нас квадратная красная книга с золотыми буквами. Мастерство не пропьешь. Кажется, что лет через ...дцать я смогу наизусть зачитывать нужные читателям абзацы. Кстати, об этом отдельная история.
Библиотекарь должен знать все!
Представьте себе: обычный будний библиотечный день. Тишина. меланхолия и легкое желание поспать. Но спать нельзя, ведь скрипнула входная дверь. Я собираюсь на стуле и напускаю на себя деловой вид. Библиотекари ведь люди серьезные. Входит одна из постоянных читательниц и без "здрассти - досвидания" бредет в отдел иностранной литературы. Пять минут. Десять. Ее все нет. Полчаса. Наконец она выныривает из глубин библиотеки и несет с собой несколько томиков.
Что в этом такого, спросите вы. А я вам расскажу. Первой ее фразой, сказанной мне, была просьба: перескажите эти книги, а то я не знаю брать их или нет. Такого у меня еще не случалось. Более того, скажу вам, я совершенно не в курсе о чем эти книги. Там были какие - то малоизвестные произведения Айтматова, которые были мной упущены ввиду своей малоизвестности и недолюбливания Айтматова, о чем пришлось честно сказать читательнице. На что она ответила с едва прикрытым презрением: библиотекари должны знать все. Вот так вот, дорогие мои, библиотекари должны знать все. Этакие небожители. Я обязательно прочитаю эти книги, лет через ...дцать. И буду знать все.
Романсы
Есть в библиотеке такая платная услуга: найти в Интернете нужную информацию и распечатать ее. Читатель за это платит деньги и мы расходимся довольные друг другом. Но есть у нас один дедушка, для которого эту услугу я делаю всегда бесплатно. А все потому, что он просит находить тексты романсов, а потом поет их, тут же, в читальном зале. Ах, сколько песен Анны Герман я переслушала в его исполнении. Какой у него голосище, вы бы слышали! Каждый раз, когда слушаю, на сердце теплеет. Глядя на него всегда думаю как же он хорош был в молодости, наверняка каждая девушка была от него без ума. Ведь даже я немножко в него влюбляюсь.
Тебя я услышу за тысячу вёрст:
Мы - эхо, мы - эхо,
Мы долгое эхо друг друга...
Ах.
Американская левша
Раньше, в советские годы, левшей не было. Не по ГОСТу, так сказать, левши были. Переучивали, били линейкой по рукам и делали прочие ужасные вещи, заставляя менять свою природу. И как же я рада, что родилась в то время, когда права левшей были восстановлены и можно уже гордо встать и сказать: вот она я, вот она, моя левая рука, мы вместе и мы счастливы. Кстати, отдельное спасибо маме с папой, которые лишь пожали плечами и перестали заставлять меня перекладывать ложку в правильную правую руку.
Но, как оказалось, все не так радужно. В нашем 2016 году остались люди глубокой советской закалки. Так, например, однажды, когда я записывала книги, читатель навис надо мной и спросил: "не стыдно вам быть поклонницей Америки?". Честно, я сначала даже не поняла природу возникновения такого вопроса, но видимо мой немножко ошалевший взгляд сказал все за меня, так как читатель добавил: "Вы пишете левой рукой, только поклонники Америки и Сатаны леворуки". Вот так, в одночасье, простой русский библиотекарь стал американским Сатаной. Memento Mori, ёпрст.
Формуляры умерших
Самый большой минус работы во взрослой библиотеке - это наличие собственного маленького кладбища. Кладбища тех, кто уже никогда не придет. В их формулярах последняя запись: умер. И дата последней сдачи книг. Каждый раз, когда приходят родные и сообщают что этого читателя больше можно не ждать, становится невыносимо грустно. Хочется заплакать, ведь, хоть и недолго, но я была частью их жизни, а они моей. Я помню как они выглядят, помню улыбки и непринужденные беседы, пока записываю их книги. Каждый формуляр - как история, история вкусов, интересов, желаний. Откроешь такой формуляр и читаешь, множество записей, разными руками, разными ручками, объединенные в одной маленькой книжечке, так и не дописанной до конца. Книжечка моего папы тоже там, но я так и не смогла сделать эту последнюю запись: умер.
Говорят что мертвые живы до тех пор, пока о них помнят. Так что я могу быть спокойна, эти читатели будут живы, ведь память о них жива.