Гл. 42
Аскер ждал наступления сентября. Мысль, что он совершил ошибку, поспешив жениться, все чаще преследовала его. Вместе с тем, он старался не рубить сгоряча. Вот почему он до сих пор не задал жене главного вопроса: что ее связывает с Завадским. Аскер боялся услышать или угадать правду. Ну признается Саша, и что потом с этой правдой делать? Бросить ее беременную? И каждому родственнику объяснять причину? Скажут – а куда ты раньше смотрел, зачем женился, раз знал, что у нее кто-то был? Ведь ясно, что Сашина беременность не в ЗАГСе случилась. Выглядеть дураком или подлецом – выбор невелик. С другой стороны, он понимал, что сейчас не в силах ее выгнать. И не только из-за молвы. Он скучал по Саше. Хотел, чтоб она была рядом. И – не хотел. И Аскер решил выждать, успокоиться, дождаться рождения ребенка, в конце концов.
Иногда он забирал ее домой на пару дней, но Саша старалась убежать к себе под предлогом того, что беспокоится о матери, и он ее не удерживал. После осторожного секса (врачи и такой запрещали) думал – неужели это то, что связывает его с женой? Неужели больше ничего нет? Постель и ребенок. Знал, что существует что-то еще - и не умел обозначить. И становился противен сам себе. Он скучал по той легкости, страстности, уверенности в себе и в Саше, которые были в начале их отношений. А теперь – иссякли, как нашедшая трещину вода.
«Может быть, малыш все исправит?» - думал Аскер. исправит в отношениях и в нем самом. Он любил детей, любил возиться с многочисленными двоюродными братьями и сестрами, которые были намного младше него. Считал подлецами мужчин, которые могут отказаться от своего ребенка.
«Ждать ждать, надо ждать» - эта мысль успокаивала и давала надежду.
А Саша тоже ждала… Диминого появления. Но он больше не навещал ее. Соседки по палате давно сменились, отлежав положенные им по состоянию сроки. Выписалась и Соня – как-то тихо, тайком. Собрала вещи, пока девочки обедали, и ушла. Саша была разочарована. Она ожидала, что Соня созвонится с Димой, и тот за ней приедет. А теперь оборвалась последняя ниточка. О том, чтобы проведать Соню в общежитии, не могло быть и речи. Аскер ни за что одну не отпустит - три этажа одиноких мужиков! Да и смысла нет. Вряд ли Дима туда наведывается.
Она даже попробовала ему позвонить, когда оказалась в своей квартире. Но трубку взяла женщина – мать, а может сестра Димы, или... и Саша сразу отключилась. Ругала себя, уговаривала, что нужно забыть. Но срабатывал «принцип Герострата» - чем старательней Саша гнала Диму из своих мыслей, чем пристальней следила, чтоб ни одно воспоминание о нем не проскочило в сознание, тем навязчивей вырисовывался его образ, прорывая поставленные ею барьеры.
Наступил сентябрь. Саша почти не предала значения тому, что Аскер отбыл в ракетное училище. А вот мысль, что Дима теперь прочно обосновался в Краснодаре. привязанный к университету, и еще не скоро покажется в их поселке – угнетала. Он так и не приехал попрощаться.
В больнице становилось скучно невыносимо. Если летом Саша много гуляла на улице, то теперь, с началом сезона дождей, все больше времени приходилось проводить в палате. К ней приходили только тетя Зарема и по выходным – Алекс. Анжелка уехала в Краснодар учиться, Лариска вышла замуж и перебралась в соседнюю станицу. Поэтому свой день рождения – 3 октября, Саша ждала с особенным нетерпением. Все какое-то развлечение. Ради такого случая ее из больницы отпустили. Саша со свекровью наготовила еды (токсикоз уже почти прошел), но веселого праздника не получилось. Алекс приехал с работы хмурый и усталый, Аскер только позвонил, пообещав подарок в выходные. А потом телефон молчал, и этого следовало ожидать – даже если бы Дима захотел ее поздравить, откуда ему знать, что она дома, а не в больнице.
Вечером Саша зашла к матери. Та произнесла что-то вроде «Приехала?» Во всяком случае, Саше так послышалось. Ждала поздравления, но, видимо, больная женщина не знала, какой сегодня день. Саша решила сама напомнить. Мать глянула рассеяно. Саша посидела немного, попыталась рассказать матери, что у нее все нормально, что она ждет малыша (это уже было заметно), но та, казалось, особенно и не слушала.
Зарема и Мурад не предложили невестке прийти к ним на ночь, и Саша решила остаться в своей квартире – здесь привычней. Пробовала поговорить с братом – тот отвечал односложно. На работе все нормально, денег хватает.
- Не тяжело тебе с мамой? – наконец осторожно спросила Саша.
- Справляюсь. За ней Зинаида ходит.
- Она какая-то другая стала. Мне кажется, говорит хуже. И в забытье впадает.
- Ну да, без тебя тут все плохо.
Саша замолчала. Не хотелось нарываться на грубость, особенно в такой день. Конечно, Алекс не виноват ни в чем, наверное, просто болезнь прогрессирует. Саша подумала, что мать может скоро умереть. И от этой мысли пахло постыдной надеждой. Она искоса глянула на брата. Приходят ли ему такие думы в голову? И если приходят, ужасают они его, наполняют печалью или… Саша одернула себя, решила предпринять еще одну попытку поговорить с братом, сменив тему.
- Ты с армией вопрос утряс?
Он пожал плечами.
- Не знаю. Опекунство на мать обещали, как только 18 исполнится. Через пару дней схожу дооформлю. Но, оказывается, предлогом для отсрочки это не является.
- Почему? - Саша, действительно, начала беспокоиться.
- Потому что есть ты. Попытаюсь объяснить, что ты с мужем отдельно живешь и вообще тебе с ребенком не до этого. Но, не знаю, будет ли это для них аргументом. В нашей стране законы дурацкие.
- Да уж, – Саша вздохнула, чувствуя себя виноватой.
- Я бы с удовольствием в армию пошел, - как-то уж слишком мрачно проговорил Алекс. – Достало все это. Хоть отдохнул бы. Но о матери надо думать. Да и о тебе. Что-то, смотрю, муженек твой после свадебного подарочка поостыл.
Саша встрепенулась, открыла рот, чтобы что-то возразить, но Алекс перебил ее.
- Пойду за сигаретами схожу. А насчет армии – смотри, будут спрашивать – живешь ты со своим Аскером и к нам не часто ходишь. Можешь даже всплакнуть, что муж не пускает. В твоих же интересах.
Саша согласно кивнула.
Вечера были уже прохладными. И Алекс натянул кожаную куртку. С сожалением отметил, что она стала тесновата в плечах, да и пояс с бедер переместился к талии. Эту куртку подарил ему отец на пятнадцатилетие. Алекс помнил, каким веселым был этот, первый за много лет семейный праздник. Потапов-старший, подвыпив, рассуждал, как они выберутся из нужды, сделают ремонт в квартире, отправят детей учиться. И, обращаясь к Алексу, бил себя в грудь: «А тебе, сын, на восемнадцать лет мотоцикл купим! Или нет, лучше – машину! Хочешь машину?»
Алексу было неловко и радостно. Конечно, он хотел… Теперь ни отца, ни учебы, ни машины. Зато у Димы Завадского – новенький «мерс», который сейчас красуется возле магазина. Нарочно не придумаешь. И что он среди недели в поселке забыл? Не сидится в Краснодаре. Алексу вдруг ужасно захотелось выбить булыжником тонированные стекла иномарки. Или садануть по капоту. Но благоразумие победило. Услышат ведь – скрутят. Потом расплачивайся всю жизнь за это корыто. Получается, себя накажет, а не Завадского.
Но спокойно пройти мимо машины, в свете ночного фонаря нагло поблескивающей серебристым боком, Алекс уже не мог. Хоть шины ему, что ли, проколоть. Алекс начал обшаривать куртку в поисках перочинного ножа. И, к немалой своей радости - нашел в одном из многочисленных карманов кожанки! Оглядевшись по сторонам и убедившись, что случайных прохожих нет, он подошел к «Мерседесу» с плохо освещенной стороны и решительно всадил нож в шину. Но покрышки были отличного качества, поэтому лезвие только царапнуло резину. Алекс пытался протолкнуть нож дальше, но тут сработала сирена. Резкий звук заставил его отпрянуть в темноту. Он отбежал на несколько шагов, а потом приказал себе идти спокойно, как ни в чем не бывало. Пусть думают, что сирена среагировала на бродячего пса. В многоквартирном доме, на первом этаже которого располагался магазин, распахнулось окно, и подвыпивший дядька в майке-алкоголичке матерно выругался:
- Понакупают машин со звенелками, сволочи, порядочному человеку после работы не отдохнуть. Что б тебя…
Алекс мстительно улыбнулся. Хоть это…