Возвращаясь из гостей, она вспомнила про церковный праздник Благовещение. Так, походя, решила зайти в храм.
Народу, вдруг поверившего в силу спасителя и внезапную чудотворность, в святые стены набилось изрядно. Тугие спины, чадящие свечи, угарный дух ладана и копоти, испарение от многих людей, стоящих на молитве не один час; и сам воздух, казалось намертво встал перед сверкающим алтарем. И монотонное хоровое прославление Христа, и баритонный бубнеж батюшки, и сдавливающая теснота: все это, как-то даже отшатнуло ее, ошеломило. Хотелось выбраться вон, грешной, но сзади сомкнулась, плотно обступила ежегодная непроницаемая вера. Не выбиться из колеи, не выпасть из религиозной обоймы, не потревожив взыскательных лиц обращенных к Богу. Впереди, чуть в стороне, она, попривыкнув глазами к полумраку, узрела просвет. Полукруг пространства, почему-то никем не занятого. Какая удача посреди тесноты оплывающих свечей! Пробившись, сразу поняла причину: посередине очерченного вонью круга стоял бомж. Кудлатый, темный человек. Отринутый, отторгнутый людьми - сын Божий. Смердело нестерпимо. Панически бежать, расталкивая толпу — неприлично. Она глубоко вздохнула, до дурноты впитывая тошнотворность, и ... смирилась. Поверх безликой массы твердящей молитвы взглянула на пылающие золотом иконы и …
...пропала.
Растворилась в тихом блаженстве, в пустоте, где не было ни запахов, ни звуков. НИЧЕГО. Ничего, кроме всепоглощающего покоя. Внутреннего отдохновения, уносящего за пределы сознания. В ничто. В потусторонность успокоения. В гармонию себя. В чудо внутреннего совершенства не испорченного ни чем. Секунда или вечность? Наедине. В мелодичность всех звуков тишины, в бесконечный аромат отсутствия.
Так же внезапно вынырнула в реальность: оглушенная, притихшая, будто оставленная там - в благодати. В светлом круге, не занятом никем.
И уже после, моталась по монастырям, церквям и обителям надеясь хоть где-то поймать прошлое ощущение невесомости душевного блаженства и не находя ни где и ни в чем, все чаще думала о поворотах судьбы приведшей к встрече с неизвестным изгоем. Бомжом Божьим, сыном человеческим.