«Здравствуй, незнакомец (незнакомка),
Всегда мечтала написать письмо неизвестному мне человеку. Не знаю почему, но легче писать незнакомцу, чем изливать душу родне или другу.
У меня проблема. Мама меня ненавидит, отца я не знаю. Долго сдерживалась и вчера таки порезала руку.
Одна моя мечта исполнена.
Я ищу поддержку. Возможно, я найду её на том свете».
Ты написала краткое письмо и сразу же его отправила.
Рандомный адрес.
Рандомный человек.
Возможно, твое письмо никто и не прочтет.
Возможно, твое письмо прочтет старая бабушка, посчитав тебя психически больной.
Признайся – тебе нравилось выдумывать.
И ты ждала ответ. На этот раз тебе хотелось поиграть в роле бедной девочки.
А он никогда не думал о суициде. У него когда-то была семья и дочь. Правда, он был не в силах уберечь и полюбить их так, как надо было. Работа не позволяла.
И потому он поверил каждому твоему слову, каким бы гнилым и глупым оно не казалось. Ну и что с того, что письмо, казалось, написала 13-ти летняя девочка, которой не купили новый айфон?
«Здравствуй, незнакомка».
Написал он и выбросил листок. Через два часа большой кабинет с множествами стеллажами с книгами на разных языках был заполнен десятками листами.
«Привет.
Прекрасно понимаю твое желание написать незнакомому человеку. «Он не сможет осудить. А если и сможет, то мне не будет неприятно. Я же его не знаю», - наверняка так ты подумала, но я мыслю совсем иначе. Незнакомцу наоборот намного легче полить тебя грязью.
С чего же ты взяла, что мать тебя ненавидит? Если она тебя не пускает гулять до 10 вечера, когда твои подруги гуляют до 10:30, и тебе 15 лет – не стоит из-за этого так угнетаться».
Он хотел написать «Ты ведь не глупая девушка, знаешь, что сейчас не спокойные времена», но первую часть предложения опустил. "Сам виновен, что не успел сказать это дочери", - с горечью подумал он.
«И парням не особо нравятся порезанные руки и шрамы, замазанные тональным кремом. Это знак слабости. А суицид – тем более».
Он закончил.
Ты принесла ему желание снова почувствовать себя подростком.
А затем и желание умереть.
А ты с ухмылкой читала ответ.
Конечно, уже выпившая. Ты забыла, что твоя норма – семь бокалов.
Но уже было некому тебе об этом напоминать.
«Я очень счастлива, что мне ответили», - сразу же и без раздумий написала ты. «Дело не в том, что меня не пускают – моя мать ушла. Но сегодня я поняла, что это не конец жизни. На земле есть семь миллиардов людей. Наверняка найдется тот, кто сможет взять меня за руку, когда я решу ступить с крыши девятиэтажки».
Ты перечитала это предложение и поняла, насколько оно абсурдно.
Признайся – ты бы не решилась на суицид. Ты боишься не так того, что у тебя не будет возможности прожить свою никчемную, без каких-либо планов, жизнь, а того, что будет после.
И всё же продолжила:
«Я не верю в Бога. Считаю Библию сказкой. Иисуса Христа (если таков был) – хорошим оратором. И после остановки сердца мы не попадем в ад, рай или преисподнюю.
Люди на это попросту не заслуживают».
Какой раз за свои 18 лет ты выпила? Третий? Тридцатый? Первый раз после смерти матери, второй – после того, как необдуманно раздвинула ноги перед уличным музыкантом, третий…
«Пиши правду», - написала ты не так незнакомцу, как себе.
«Я ведь всё равно никогда его не увижу. Так почему бы не открыть свой шкаф со скелетами».