ИЗ ПЕРЕПОЛНЕННОЙ КАССЕТЫ «ИСЧЕЗНУВШИЕ ГО'РОДА ПРИМЕТЫ»
Не скажите, что сад сей был мало известный.
Вот как представляет его Вин-инфо - сайт города Винницы, 2013 ( http://www.vin-info.org.ua/publ/5-1-0-35/ ):
«В центре города на улицах Козицкого и Котовского радует глаз зеленый массив. Это сквер имени Козицкого. Здесь возвышается черный обелиск-колона. Сдержанность и простота архитектурной формы придают ему торжества. На обелиске надпись «Вечная память бойцам, которые погибли в борьбе за власть Советов на Винничине в 1917-1919 гг.». Этот памятник построен на могиле героев, которые погибли в борьбе за установление Советской власти на Винничине.» [Вообще-то, обелиск - всегда гранёный, квадратный в сечении, а не круглый.]
Согласитесь, что, судя по этому высокого стиля описанию, сравниться с винницким «зелёным массивом» по красоте и славе может только «зелёный массив» Летнего сада в Санкт-Петербурге. Однако не будем забегать вперёд: конкретней о возможном сравнении — позже.
Что-о? Считаете сравнение не подходящим: мол, последуют проблемы и неприятности, учитывая к тому же международную ситуацию? А когда я сравнил нашу артыновскую водонапорную башню с парижской башней Эйфеля? А самого Гр. Гр. Артынова - с парижским градостроителем бароном Жоржем Хаусманом (там же, в «Виннице 1911-го года»)? Прошло вот уже более пяти лет с того времени, но из парижской мэрии не поступало никаких заявлений протеста! И в ЮНЕСКО (с штаб-квартирой в том же Париже) по сему поводу не созывали экстренно Генеральную конференцию...
Так что не удивляйтесь и не возмущайтесь, а читайте далее.
Сей зелёный островок в городе существовал давно. Как мне сообщила лучший знаток многовековых украинско-польских связей Виктория Васильевна Колесник, этот растительный массив был заложен ещё в 1886 году польским художником Тадеушем Грохольским, владевшим Стрижавкой, и его родным братом, владевшим Пятничанами, Станиславом Грохольским. При новой планировке города в начале ХХ-го века городской архитектор Гр. Гр. Артынов (1860 - 1919), с согласия Городского головы Н. В. Оводова (1864 - 1941), решил его сохранить как сад, ограниченный с востока улицей Театральной (до 1910 г., после - Богдана Хмельницкого), а с севера - улицей Большой Дворянской (до 1910 г., после - Петра Великого). С запада сад примыкал к строгому зданию Винницкого Окружного суда (см. на карте слева вверху, № 17/11), с юга — к красивому частному строению (на карте - внизу, под красной крышей). Принадлежало оно богатому городскому купцу и меценату Аврааму Ионовичу Марьянчику.
Развлекались в этом саду винничане, удивлялись новинке - кинематографу, пили прохладительные и горячительные напитки. Однако, не очень-то долго.
Пришла революция — и сад постепенно, так сказать, переориентировали. Стал он местом развлечения для городских детей: дошкольников, октябрят-ленинцев и пионеров. Улицы вокруг сада переименовали, соответственно, в улицу Котовского и улицу Козицкого. Кто из них важнее был — трудно решить. На первый взгляд, вроде бы, Григорий Иванович Котовский (1881-1925) - член Союзного, Украинского и Молдавского Центрисполкомов, член Реввоенсовета СССР, кавалер трёх орденов Красного знамени… Но Николай Григорьевич Козицкий (1980-1920), среди прочего, с февраля по октябрь 1920 г. возглавлял Подольский губернский революционный комитет, размещавшийся как раз в расположенной рядом с садом гостинице «Савой». И погиб он в бою с врагами советской власти - петлюровцами, а не при до сих пор до конца не выясненных обстоятельствах, как это случилось с Г. И. Котовским.
Короче говоря, сад получил название «имени Козицкого». В конце концов, главный вход в сад был с улицы, носящей имя Н. Г. Козицкого. Соответственно новому прикладному значению (кроме чистого воздуха, запаха свежести) сад начали обустраивать...
На этом месте я вынужденно торможу, так как - хоть убей - не могу вспомнить, чего такого нового соорудили в саду им. Козицкого в предвоенное время.
Хотя неопровержимых документальных свидетельств сему нет, я всё-таки твёрдо убеждён, что за три моих довоенных винницких года я в этом саду бывал, причём - неоднократно. Разумеется, меня туда приносила-привозила не гувернантка, как это случалось с Евгением Онегиным. Его-то, мы это точно знаем, в Летний сад водил гувернёр «француз убогой», который «учил его всему шутя, не докучал моралью строгой». Зато у меня была няня - совсем юная Хыма из-под Хмельника (фото 3. в «Моей Виннице»), которая меня «слегка за шалости бранила, и в ...» сад Козицкого носила (водила). Не исключено, что снимок с отцом (там же, фото 17.) сделан в этом саду. Но, повторяю, неотразимые доказательства сего отсутствуют.
Зато в послевоенные годы я был в этом саду завсегдатаем. Проживали мы с 1948-го года, как и до войны, в бывшем доме Бродского (на улице Ленина), откуда в сад Козицкого можно было попасть дворами за несколько минут. Напротив сада в угловом доме (см. на карте - №33/13 по бывшей одноимённой с садом улице) располагался городской Дворец пионеров, где часто бывало немало для меня интересного. По пути туда или оттуда заскочить в сад — дело мгновенное.
А теперь я прервусь, чтобы кое в чём определиться. Прежде всего в том, есть ли сейчас в Виннице сад им. Козицкого или его нет?
В ВикипедиИ (страница: Винница, раздел: Парки и скверы) объект нашего внимания представлен следующим странным образом (см. опять же карту): «В самом центре, в районе водонапорной башни и Мемориального комплекса Славы расположена Европейская площадь (до 2014 года сквер Козицкого)». Что следует понимать: сада больше нет — его поглотила Европейская площадь.
На карте же ( http://map.i.ua/vinnytsia/ ) вы видите, что территория бывшего сада по-братски поделена на три части: на Мемориал славы, Европейскую площадь и … сквер Козицкого. Чудеса! - воскликните вы и решите, что карта давнишняя. Уверяю вас, что карта новейшая, потому что на ней обозначены не только относительно давно появившаяся улица Грушевского (б. Котовского), но и - всего полгода тому назад возникшая, наконец, в честь скрывавшихся советской властью заслуг Городского головы, улица Николая Оводова (б. Козицкого).
Забавно, что табличка «Европейская площадь» в сквере Козицкого (!) прибита к водонапорной башне, которая числится под номером 20 по улице Оводова (см. карту). Помните, как за несколько тех напряжённых дней 2014-го года был решён вопрос о дальнейших устремлениях города — и в доказательство западных приоритетов была провозглашена и застолблена этой табличкой новая винницкая площадь?
[Полагаю, что для большей убедительности одновременно надо бы было рядом с трамвайным депо, где ночуют бывшие цюрихские трамваи, переименовать хоть что-то на «швейцарское». В Швейцарии, слава богу, революций никогда не было, хотя собирались там именовавшие себя марксистами-революционерами безбожники со всего божьего света. Так что перелицевать Революционную улицу в улицу Швейцарской революции, действительно, не получалось (жаль, что трамваи - не из соседней Франции). Долго думали и - придумали: рядом с трамвайным депо появилась … Трамвайная улица. Экая невидаль!? Нет, что бы — улица Швейцарского трамвая или короче — Цюрихская!
А в само'м депо где, спрашиваю я вас, рабочая столовая «Гельвеция»? До сих пор таковой нет.]
Продолжаем тему. И вот уже улицы с именами обоих людей, сопричастных сохранению городу этого оазиса, обнимают бывший сад Козицкого. Не беда, что улица архитектора Артынова — пару десятков метров в стороне. Сей «недостаток» вполне компенсирован расположенной в «сквере Козицкого» удачной бронзовой скульптурой городского архитектора, изображающей его, сидящего в раздумьях на красивой парковой скамье.
[Беда, на мой взгляд в другом. В том, что сначала делают, а потом думают. Или сначала думают, но принимают решения, успев лишь «коснуться до всего слегка», рассчитав, словно начинающие шахматисты, максимально на два хода вперёд. Или думают, что никто так хорошо, как они, думать не умеет. Лучше них — вы что смеётесь?
Вот, будь моя воля, я бы поменял местами названия улиц, связанных с именами Артынова и Оводова. А то, что же получается? Несколько главных творений Гр. Гр. Артынова расположены на улице Оводова (перечислить? - каменные ступеньки к парому, водонапорная башня, дом Марьянчика, отель «Савой»), а улица архитектора Артынова упирается в … дом Н. В. Оводова. По ней, а не по, в будущем, «своей» улице ходил Городской голова на работу как в старое, так и в новое здание Городской Думы. («Опять, - скажете, - «сказки?». Да, но мы ведь с вами договорились ещё в статье об «упадке одной скульптуры»! Так что, не брюзжите!)
Но кому интересна была и есть моя воля? (Как и ваша, могу вас уверить.) Правильно вы отвечаете: н и к о м у. Молодцы!
Вспомните, ещё к о г д а я писал, что отсутствие улицы Оводова и наличие улицы Козицкого — нонсенс. Упустили из памяти? Тоже понимаю: было это в далёком мае 2011-го года — допустимо и позабыть. К тому времени уже существовала улица архитектора Артынова (с 2000-го года), потому что убрать название «улица 9-го января» было безопасно: кому важно сие российское событие царских времён, 1905-го года? «Кровавое воскресенье», разгон шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу, и т. д.? — это можно смело стереть с карты города. А Григорий Григорьевич Артынов — просто архитектор, много построил того, что так называемая рабоче-крестьянская власть без спросу, как будто ею возведённое, использовала все годы своего правления. Совсем не мало, впрочем, лет.
По (партийной) совести, следует добавить: не подозревая, что «религия — опиум для народа», проектировал Гр. Гр. Артынов, к сожалению, также церкви и синагоги. Однако Советы почти простили ему сию идеологическую незрелость, а такими «безыдейными» строениями распорядились по-своему: одни уничтожили, другие подправили, стерев со зданий последний налёт той или иной конфессиональности, и использовали далее по иному назначению (клуб, кино, спортивный зал). И предстал «новый» Гр. Гр. Артынов, если не воинствующим атеистом, то просто неверующим. Таким же увековечить его было вполне допустимо.
А вот с Козицким надо было вести себя поосторожнее. Как-никак, а занимал высокий пост главы Подольского губревкома. Кто знает, что' подумают в Киеве? Да и Оводов — никто иной, как представитель самодержавия. Пусть на уровне уездного города, но всё же... Решились, однако, всё-таки, но лишь после того, как ознакомились с президентским Указом. Подстраховавшись им, так сказать. Увы, подходящая для имени Оводова улица была уже давно «занята». Пришлось назвать ту, что «освободила» декоммунизация.
Так что, не я задним умом крепок, а другие слишком поздно, «набравшись смелости», спохватились. А то — и Козицкий, и Володарский, и Свердлов, пр. Прямо по Вл. Высоцкому: «А вдруг это очень приличные люди, а вдруг из-за них мне чего-нибудь будет!».]
Возвращаемся к нерешённому до сих пор вопросу, касающемуся названия «зелёного массива». Такового - единого - названия до сих пор нет. Напоминаю: писали и говорили о саде имени Козицкого, парке им. Козицкого, сквере имени Козицкого.
Сквер отметается сразу. И не потому что сквер, по самому определению (из старо-французского языка, с каковым очень даже многие винничане знакомы) должен быть квадратным: не совсем квадратной формой «сквера им. Козицкого» можно было бы и пренебречь. Но отсутствовала обязательная решетчатая ограда вокруг «сквера». Ограда, конечно была: в то время ограждали всё, причём не только с эстетическими целями. Но — не та! Вдоль означенных улиц была невысокая (повышалась она ближе к бывшему дому Марьянчика, так как улица имела наклон в ту сторону, а «сквер» был "приподнят" над улицей и имел, как положено, чётко горизонтальную поверхность) каменная ограда, венчавшаяся расположенной над ней довольно толстой металлической трубой - что-то подобное трубчатым перилам на лестнице к Южному Бугу конструкции, как уже указывалось, того же Гр. Гр. Артынова.
Да и размеры «сквера им. Козицкого» для с к в е р а были всё же велики.
Для другого названия — «парк им. Козицкого» размеров, наоборот, недоставало.
Внесём и тут ясность.
Размеры «парка им. Козицкого» были весьма скромны: где-то 135 х 115 метров. Какие-то всего полтора гектара. Сравните с Центральным парком города — памятником садово-паркового искусства общегосударственного значения раскинувшимся на площади в 40 (сорок!) гектаров.
Так же никак - по размерам - не сравниться «парку им. Козицкого» с другой, уже упоминавшейся знаменитостью — Летним садом в Санкт-Петербурге. Тот тянется вдоль Дворцовой набережной почти на 250 метров, вдоль реки Фонтанки - на расстояние, ещё в два с половиной раза большее. Словом, раз в десять превышает по площади Летний сад «парк им. Козицкого».
А ведь парк, по определению — это б о л ь ш о й сад.
[Написав «не сравниться», должен подчеркнуть: я никоим образом не намекаю на отсутствие в «парке им. Козицкого» фонтанов, мраморных скульптур, не говоря уже о монументальной решётке Летнего сада (со стороны Невы). Была, честно признаем, и в «парке им. Козицкого» одна мраморная колонна, но она находилась как-то вне интереса юных посетителей «парка». О ней шла речь в самом начале, о ней ещё раз — ниже. Тут же — только о размерах «парка».]
Ну, наконец-то, и вы поняли, что - как не крути - от определения «сад им. Козицкого» нам не отвертеться. Хотя и здесь свои семантические сложности. Под садом в Виннице всегда подразумевалось что-то плодоносящее. Правда, дополнение «им. Козицкого» сразу же надоумливало любителей фруктов и ягод. Но и не в этом опять же дело.
Вы могли прочитать в газете, что «В городском саду им. Козицкого...». Вы всегда видели вывески учреждений типа «Детский сад “ Ласточка”». Но никогда не слышали, чтобы мать - нарочито с удивлением - спрашивала не желающего рано утром вылазить из-под одеяла ребёнка: «Ты что, не хочешь идти в (детский) сад?». Нет, нет и — нет! Мать взывала к совести дитяти словами «Ты что, не хочешь в садИК?!».
Да, тем и отличается бытовая речь от «правильной», что в первой из них можно уловить свои особые нюансы. Суффикс «- ик» придаёт здесь слову «сад» не столько уменьшительное, сколько уменьшительно-ласкательное значение, что вообще характерно для обозначения всего того, что окружает ребёнка. Вот и в нашей детской речи н и к о г д а не слышалось выражения «сад Козицкого» - только «садик Козицкого». Что касается слова «имени», то оно в бытовой речи взрослых почти всегда выпадает, а в речи детей, сами знаете, отсутствует напрочь.
Итак, в дальнейшем будем использовать только понятие «садик Козицкого» – и я обозначаю его впредь - для краткости - как «сК».
Теперь можно возвратиться в сам сК. Парадный вход в него был, как уже отмечено выше, с улицы Козицкого, примерно (см. карту), напротив дома под № 35. Ещё в 1945-м году у этого входа, со слов Анатолия Штейнбаха (см. ниже), стояли зенитки, защищавшие город от налётов вражеской авиации. Немцы, вынужденные покинуть город, пытались "огрызаться".
От входа шла прямая, довольно широкая аллея до площадки перед Летним кинотеатром (на карте - уровень начальной буквы в слове «площадь»). Сам же кинотеатр, о котором будет сказано особо, располагался глубже, находясь задней стенкой (с кинобудкой) вблизи дома № 15 по тогдашней улице 9-го Января. То есть, кинотеатр занимал место вне территории нынешней Европейской площади. Конечно, между кинотеатром (сК) и указанным домом (двором) был обязательный в те времена забор. Но, как и во всех заборах, в нём была огромная дыра, превращавшая промежуток между кинотеатром и соседним двором в проход.
Другой (не главный, но широко используемый, так как позволял срезать угол около башни и быстрее попасть с улицы Котовского на улицу Козицкого) вход (калитка) в сК находился рядом со зданием Облсельхозуправления (бывшего Окружного суда). Другая же дыра (не "главная") была проделана в длинном заборе между плотно прилегающими к зданию связи (бывшему дому Марьянчика) одноэтажными строениями (склады, пр.) и зданием медицинского техникума-медицинских лабораторий (что там было изначала — не знаю). В этот забор была как бы встроена общественная уборная, посещение которой было связано с таким риском (от деталей воздержусь), что дети, если «припекало», бегали домой или в «свои» дворовые уборные, которых в послевоенное время было не сосчитать.
А третий (полу-главный) вход был приблизительно посредине забора по улице Котовского.
«Выходов» из сК было на один больше, чем входов. Шиком считалось не через ворота выходить, а спрыгивать с ограды. И чем ближе к дому Марьянчика (то есть, с большей высоты), тем лучше. Я, с возрастом, наращивал свой личный рекорд, но - ещё до достижения возможного максимума высоты - в какое-то лето мне вдруг стало стыдно заниматься «ребячеством». Время коротких штанишек для меня уже миновало. (А до времени, когда взрослому человеку стало возможным появиться на улице в шортах, было ещё так далеко!)
Справа по ходу этой главной аллеи, ближе к площадке перед кинотеатром находилось единственное в сК (неказистое, приземистое) строение. Там был склад инвентаря для уборки сК, там, возможно, была и каморка для смотрителя (сторожа, дворника).
А далее - в центре этой аллеи - где-то в начале 60-х годов (?) соорудили фонтан.
Налево и направо от главного входа в сК шли - параллельно улице Козицкого - менее широкие аллеи. Та, что справа - к башне (на карте - 20), та, что слева, недалеко от входа расширялась: это было "наследие" забетонированной немцами площадки для мойки машин. Наискосок вглубь слева-направо шла аллейка к месту захоронений жертв революции 1917-го года. Понятно, что - жертв, сражавшихся на стороне Советов. Я не вспомню точно ни количество могил (братских и персональных), ни их оформление. В памяти остались только тяжёлые цепи между каменными столбиками, отграничивавшими эти захоронения. И, конечно - черная мраморная колонна, о которой выше уже дважды упоминалось. Фотографию этой колонны, которую в сК сделал его отец - В. Г. Бей, опубликовал Сергей Бей (в http://vk.com/historyofvinnytsia ) 15-го февраля 2016-го года (тут представлен лишь фрагмент фото).
Рядом с эти местом в 1944-1945-х годах были похоронены несколько погибших в ту пору офицеров Красной Армии, в частности, весной 1945-го года - лётчик Герой Советского Союза Могиле... Фамилию, сообщивший мне об этом одноклассник Анатолий Штейнбах, проживавший с весны 1945-го года в доме №41 (тогда он был под №25), что почти напротив главного входа в сК, точно не запомнил; но он присутствовал при том торжественном захоронении.
На карте место означенного небольшого кладбища находится там, где — слова' «мемориал Славы» и расположенная ниже зелёная зона.
Левее же слова «мемориал», в сторону параллельной улице Козицкого (Николая Оводова) улицы 9-го Января (архитектора Артынова) располагалась, по моей памяти, самая ранняя детская площадка, на которой я запечатлён на качалке и у горки. Снимки эти где-то 1953-го - 1954-го года. А следующий снимок, где я гордо позирую вместе с одноклассником Юзиком, сделаны у правого угла здания под № 24. Опять же — в сК, но вне нынешней Европейской площади. На снимке видна карусель, на которой мы кружили малыша Володю - братика нашего одноклассника Жени, нажимавшего на спуск фотоаппарата. Здание под № 24 частично занималось, как я уже сообщил, медицинским училищем, частично — какими-то медицинскими лабораториями. Его тыльная сторона видна на фотографии.
Володя Макаренко - ныне пенсионер - родился в декабре 1951-го года. Посмотрите на него внимательней, прикиньте его возраст — и сами решите, в каком году сделано это фото (не позже весны 1955-го года!).
В конце 50-х сК стали снова перепланировать.
Ещё в середине 50-х туда перенесли захоронения с площади, которая была на Замостье перед старым зданием строительного техникума (сразу за мостом). Там, на месте захоронения погибших борцов за Советскую власть, находился каменный обелиск с заострённой пирамидальной верхушкой.
Помню, что из института меня в это время (скорее всего - 1957 г.) посылали на земляные работы в сК. Руководили расширением мемориального комплекса в сК работники Горкома комсомола, к моему удивлению, намного лучше меня орудовавшие лопатами.
В результате, по левую сторону от главной аллеи, почти по всей длине (как раз до уровня того неказистого строения на противоположной стороне аллеи, о котором упоминалось выше) располагалось кладбище. В садике для детей. Наверное, для того, чтобы те уже в весьма раннем возрасте задумывались о бренности жизни…
Как следствие перепланировки, возник новый детский уголок, на карте - выше слов «Европейская площадь». Там я сфотографирован со своим племянником Сашей в декабре 1960-го года. Здание Областного управления сельского хозяйства (с надстроенным несколько позднее, в 60-е годы, третьим этажом, которого не имел Винницкий Окружной суд) немного просматривается под крылом самолётика.
Следует упомянуть о запущенной спортивной (волейбольной) площадке между кинотеатром и зданием Облсельхозуправления. А также о построенной в 50-е годы эстраде, снимок которой (декабря 1960-го года) мне с трудом удалось вмонтировать в коллаж. "Раковина" эстрады (со сценой) задником была обращена в сторону главного входа, а последний ряд скамеек для зрителей находился "почти во дворе" дома по улице 9-го января. Зато во второй половине дня склоняющееся к западу солнце хорошо освещало сцену и не слепило глаза юных зрителей.
Летний кинотеатр к тому времени был, вроде бы, уже разобран - и эстрада занимала часть того места, где он прежде располагался.
На этом перестройка сК не завершилась. В общем-то, обычное дело: жизнь людей- нынешних царей природы изменяется — и окружающую среду подстраивают под очередные перемены. Это ранее было как раз наоборот: люди приспосабливались к окружающей среде. Исключения совершенно редки: типа Летнего сада в Санкт-Петербурге. Но в таких случаях говорят об уникальности композиции природы и украшающих её сооружений.
В 1958 г. в сК открыли Мемориал славы. Пионеры несли вахту у «Вечного огня».
В 60-е годы прошлого столетия говорили уже о «Сквере Славы», но я завершу свой рассказ более ранним временем, так как в 1961-м году покинул Винницу. И с того времени никогда не был в ней прописан.
Хотя кое-что могу ещё добавить. По сравнению с современной территорией бывшего сК, в саду было больше зелени. Не было тогда покрытой плиткой земли, свободно разрастался кустарник. Параллельно забору - от главного входа в сторону башни - росли огромные липы, которые были спилены. Исчезли многие каштаны.
Интересно, но в сК не размещалась ни одна, как тогда выражались, торговая точка. Не было даже какого-либо маленького киоска. Ни воды попить, ни конфетку купить. Изредка прикатывали тележку, с которой продавали мороженое.
Да, я же обещал рассказать особо о Летнем кинотеатре (он работал только в летнее время, так как не отапливался — отсюда и название).
Кинотеатр был одним из важнейших для детей сооружений сК. Вот так писал я о нём в «Моей Виннице»:
«В садике им. Козицкого (почти напротив кинотеатра «Родина») построили рядом с детской площадкой деревянный летний кинотеатр. Там можно было смотреть фильмы и без билета: через дырочки в рассохшихся досках. Дырочки эти, конечно, для лучшего кругозора расширяли перочинными ножичками. На беду, изнутри, из тёмного кинотеатра просветы в стенках просматривались хорошо. Дабы отучить детей от «бесплатного кино», взрослые дяди швыряли в эти щели (глаза детей) горсти песка. Благо пол в кинотеатре был земляной и посыпан речным песком. То есть, специально завозить песок для воспитательных мероприятий не было необходимости. Однако сообразительные ребята очень скоро нашли отменную защиту от песочной шрапнели. На щель накладывался кусок стекла – и просмотр продолжался без опасности получить ранение глаза. Звук же был слышен не только у стен кинотеатра, но и метрах в пятидесяти от них.»
Подбор фильмов, или, по-другому, репертуар этого кинотеатра составлялся с учётом зрительского контингента. В те времена мультфильмов советского производства ещё не было, посему для самых маленьких демонстрировали фильмы со сказочными сюжетами. Для школьников же - «настоящее кино» про Гражданскую войну и её героев: «Чапаев» (1934), «Мы из Кронштадта» (1936), «Человек с ружьём» (1938), «Щорс» (1939), «Александр Пархоменко» (1942), «Котовский» (1942), «Оборона Царицина» (1942), пр. Сейчас известно, что многое в этих фильмах, мягко говоря, не соответствовало действительности, но тогда такие военно-исторические фильмы, как считалось, служили патриотическому воспитанию молодёжи. По памяти, я особо выделяю фильмы о Щорсе, Чапаеве и Котовском. Их мы смотрели повторно, а потом «бросались» выражениями из этих фильмов. Или стрижку наголо называли «под Котовского» - и тогда мирились с ней быстрее (всем хотелось иметь хотя бы чубчик, как это разрешалось старшеклассникам).
Что касается фильмов про Отечественную войну, то их было ещё больше. С каким воодушевлением воспринимались героизм, смекалка, бесстрашие, подвиги наших солдат. И как все дружно хохотали над немцами, среди которых не было ни одного нормального. Толстые обжоры, неуклюжие, неповоротливые увальни, очкарики (среди наших солдат таких не было), которых издалека убивали наши меткие снайперы, косили десятками, сотнями наши пулемётчики, забрасывали гранатами, закалывали штыками, сбивали прикладами ружей, пленили доблестные красноармейцы. Как хитро наши разведчики «брали языка». И как быстро у таковых, сломленных на допросах железной логикой наших командиров, «развязывались языки». Никто из детей и не сомневался, что только так и было. И никто из них не сомневается сейчас, что для осознания истинного течения и итогов войны требуются годы и годы. И что итоги безвозвратных потерь, искалеченных надо вести не «по-сталински», а опираясь на достоверные статистические данные. Но я пишу о том времени и о том детском возрасте, когда задумываться, глядя на кинематографический экран, не приходилось. И выходили мы из кинотеатра гордые за отечество, за наших отцов. Скорее всего, так должно и быть. Перед прозрением. Но как раз его-то постоянно оттягивали, «промывая» нам мозги, «замыливая» нам глаза и «затыкая» нам уши (глуша иностранные радиостанции, которые, в свою очередь, тоже ложью не брезговали). Иностранным языкам обучали как бы «для виду», иностранные газеты и журналы не продавали, за рубеж не пускали…
[А если хорошо подумать, то возникнут сомнения. Каков будет менталитет взрослого человека, которому в детстве жизнь демонстрировали в кривом зеркале? Исходя из каких представлений он будет принимать решения? В какие неприятные ситуации попадёт он, используя ложные ориентиры? И так далее. Тут важна правильная дозировка, как и в фармакологии, где разовые и ежедневные дозы для детей значительно отличаются от таковых для взрослых. Избыточный приём лекарств приводит к так называемым нежелательным побочным их действиям. Конкретно, например: к портретам Сталина на ветровом стекле личных автомобилей, которых, как известно, в сталинские времена практически никто не имел. Зато были в наличии: Голодомор, Винницкая трагедия...]
Теперь — немного совсем личного. С детства я бредил велосипедом. Не детским — взрослым. В сК давал мне мой старший брат уроки вождения на у кого-то заимствованном на время велике. Я был ещё мал — и ездил, просунув ногу п о д раму.
В том месте, где потом появилась карусель и изображённые на фото самолётики, часто резвились на велосипедах ученики нашей школы (года на 3-4 старше меня) — сыновья профессоров медицинского института (у которых я позже учился). У сына профессора Якова Мироновича Бритвана был ничем не примечательный велосипед, а у сына профессоров Таисии Арсеньевны Лобовой и Леонида Григорьевича Лекарева — какой-то особый, с вычурным рулём. Жили велосипедисты рядом с сК: Вадим Бритван - в том доме по улице Котовского, на стене которого теперь имеется мемориальная доска в честь профессора Бориса Соломоновича Шкляра, а Юра Лекарев - наискосок от башни, в доме по улице Козицкого.
С завистью наблюдал я счастливчиков, но сам получил велосипед лишь после окончания 7-го класса. Поездив по городу на тяжёлом - Х(арьковского) ВЗ - дорожном велосипеде, я нередко перед возвращением домой заезжал туда, где началась моя велосипедная эпопея, которой теперь уже более 60 лет. Фотоаппарат «Смена-1» (первая послевоенная модель) был со мной — так и возник этот снимок в сК. (Потом «Смену» сменил «ФЭД-2»).
Тут я обрываю свой рассказ, потому что судьба выше означенных лиц достойна отдельного повествования — и оно тут уж совсем взорвало бы и тему, и жанр (сказки).
Я продолжу о Мемориале славы.
В «Моей Виннице» я писал о том, что мой отец — начальник военно-санитарного поезда военврач 3 ранга, согласно справке из Архива военно-медицинских документов Военно-медицинского музея МО СССР, погиб 5-го августа 1942 г. около железнодорожной станции Лог. Военно-санитарный поезд «подвергся налёту вражеской авиации» (цитата из справки) - на знаки Красного креста гитлеровцам было наплевать: они старались перекрыть все пути к городу на Волге. Станция Лог расположена в 115 км от него.
Я побывал там в 1974 г. На станции и в посёлке Лог было два братских захоронения: одно — рядом со станцией, второе — на кладбище. «Место захоронения убитых не указано», - стояло в справке. Решив, что мой отец похоронен у станции, я привёл в книге фотографию памятника у станции и копию указанной справки (фото 50. и 50а.).
Памятник как памятник, на нём нет никаких сведений о захороненных.
И вот в сК в начале сего века я обнаружил на одной из плит обновлённого Мемориала славы имя моего отца. И с той поры всё остальное на территории бывшего сК для меня как бы перестало существовать. Трижды я посещал город в двухтысячные, много раз заходил в сК, но ни разу не удалось мне пройти вглубь сада. Что-то цепко держало, не отпускало от этой металлической плиты, на которой отлито «Вайнштейн Г. С. 1908-1942». От места, которое отмечает гибель отца - самую страшную потерю в моей жизни.
Уверен, что такое же действие оказывает Мемориал славы на родственников указанных там шести с половиной тысяч погибших, военная дорога которых началась от стен Винницкого городского военкомата. Нет уже ни единой из матерей этих жертв войны, доживают своё последние из детей, да и внуки уже - не первой молодости. Но надеюсь, что и для правнуков эти плиты станут памятным местом. Памятным - до комка в горле, до стеснения в груди, до наворачивающихся слёз…
Теперь вы понимаете, что «сердцу моему близкого» - далеко не только для рифмы.
Создание такого поименного Мемориала памяти, постоянная забота о нём — одно из самых благородных деяний городских властей Независимой Украины. И я им приношу свою сердечную благодарность!